Генри Берд - Холестерин колец
— Гррр! — брызгая слюной, проскрежетал он.
Сарафан сгреб протестующего Глистуна и небрежно швырнул его через ограждение.
— Ааааааааааааааплюх! — завопил Глистун. Тело злобного прихвостня с силой ударилось оземь.
— Никогда прежде не видел таких красных лепешек, — задумчиво проворчал Гимлер.
— Вот вам залог моей доброй воли, — ровным тоном продолжал Сарафан. — Ну что, договорились?
— Нет, не договорились, — ответил Гельфанд и пробормотал: — этот прохвост скользок, как сом, намазанный вазелином.
— Погоди, — сказал Артопед, — он же предлагает контрольный пакет.
— Нет и еще раз нет, — произнес, поправляя шляпу, Гельфанд. — Я не желаю, проснувшись в одно прекрасное утро, обнаружить, что его контрольный пакет торчит у меня между лопаток.
В этот миг мимо головы Гельфанда просвистел маленький черный предмет.
— Это становится однообразным, — высказался Гимлер.
Черный шарик ударился о мостовую и подкатился к ногам Пепси. Пепси с любопытством его оглядел, а затем поднял.
— Пока мы оставим тебя под охраной в твоей отвратительной башне, — сказал Гельфанд, — а когда у тебя выйдут все мороженные бифштексы, тобой займутся Ди-Эты.
Гельфанд обернулся и ткнул пальцем в Пепси.
— Ну-ка, брось эту гадость.
— Ой, да я ничего такого не сделал, — заныл Пепси.
— Да, ничего не сделал, — поддержал его Мопси.
— Давай сюда, — нетерпеливо сказал Гельфанд. — Съесть ты его все равно не сможешь, на что он тебе?
Юный хоббот с недовольным видом отдал ему черный шарик.
— А теперь, — сказал Гельфанд, — нам следует поторапливаться. Хоть земли Кирзаграда и Реготана отныне свободны от власти Сарафана, они останутся свободными ненадолго, если нам не удастся спасти Роздор от злой воли Сыроеда.
— А что мы должны делать? — спросил Мопси.
— Да, что? — спросил Пепси.
— Если ты на секунду закроешь рот, я тебе все расскажу, — огрызнулся Гельфанд. — Восточные армии Сыроеда угрожают чистому городу Минас Термиту. Вблизи от него лежит грязный город Курин Мозгул, и с каждым днем черное облако все пуще затмевает его чистого собрата. Нам следует соединить наши силы и защитить его, — он повернулся к Артопеду. — Тебе, Топтун, придется собрать всех подданных, какие есть у тебя в Роздоре, а с ними и всех остальных, кто готов встать на защиту бастионов Минас Термита. Йорака, ты приведешь всех всадников, без которых вы сможете обойтись, и Древоблуду также придется повести его доблестных Ди-Этов к Роздору. Остальные двинутся со мноюпрямо туда.
— Сотня слов и ни единой остроты, — сказал Гимлер. — Старый пень, видать, заболел.
Члены отряда попрощались друг с другом и с тяжестью на сердце покинули разрушенную твердыню Кирзаграда, зная, что землю эту ожидают еще пущие горести. Гельфанд, Мопси и Пепси взгромоздились на жалобно блеющих скакунов и, пришпорив их, поскакали средь вечерних теней к баснословной столице Роздора. И долго еще две юных морковки махали вслед хобботам зелеными плюмажами и, надеясь неизвестно на что, подпрыгивали на изящных хвостиках, несколько утяжеленных уже заметными припухлостями в самой серединке оных. С той поры, как Гельфанд видел их в последний раз, Мопси и Пепси не теряли времени даром.
Всю ночь и половину следующего дня Гельфанд и двое хобботов скакали, настороженно озираясь в поисках шпионов Сыроеда. Один раз Мопси увидел у себя над головою черную тень, летевшую, хлопая крыльями, на восток, и как ему показалось, услышал хриплое, мерзкое «карр». Но поскольку несколько предшествующих часов Мопси тянул трубочное зелье, ни в том ни в другом он уверен не был.
Наконец, устроили привал. Гельфанд и Мопси, сыграв на скорую руку в кости (Мопси продулся), немедленно задудели в два носа, и Пепси тоже лег и притворился, что крепко спит. Однако, когда храп его спутников стал поровнее, он выскользнул из походной палатки и принялся рыться в седельной сумке Мага. Вскоре он отыскал черный шарик, столь хитроумно спрятанный Гельфандом.
Шар был поменьше дыньки, хоть и побольше бильярдного и совершенно ровный, если не считать маленького круглого глазка, позволявшего заглянуть в его темные недра.
— Волшебный шар, исполняющий все желания! —воскликнул он. — Вот что это такое.
Хоббот закрыл глаза и пожелал получить бочонок пива и баррель телячьих котлет. Послышалось негромкое «пууф», пахнуло едким дымом, и Пепси оказался нос к носу с чудовищной, невыразимо пакостной образиной, у которой челюсти ходили ходуном от ярости и злобы.
— Говорил я тебе, чтобы ты держал свои лапы подальше от этой штуки! — визжал Маг,клеши которого гневно развевались и хлопали.
— Да я только посмотреть, — скулил Пепси. Гельфанд, злобно глядя на Пепси, вырвал шар у него из рук.
— Это не игрушка, — сурово сказал он. — Это чудесный малломир, —волшебный этот, как бишь его? ну, в общем, такая эльфийская штуковина, потерянная ими еще в Век Листового Железа.
— Что же ты мне сразу-то не сказал? — задал бессмысленный вопрос Пепси.
— С помощью малломира Древние проницали будущее и читали в сердцах человеков.
— Смотрите внимательно! — приказал Гельфанд.
Оба хоббота с интересом следили за тем, как Маг производит над шаром таинственные пассы и бормочет сверхъестественные заклинания.
Фокус-покус
Loco parentis!
Джекки Онассис,
Дино ди Лаурентис!
Прямо на глазах у испуганных хобботов шар стал накаляться. Гельфанд продолжал бормотать над ним.
Квиквег квогог!
Поддон кихот!
Пеквод кантин!
Пнин мескалин!
Перемены
Труд и мрак
Кругло-толсто
Сам дурак!
Внезапно шар словно взорвался изнутри искристым светом, и странное вибрирующее зудение наполнило воздух. В мерцающем сиянии Пепси услышал голос Гельфанда.
— Поведай мне, о волшебный малломир, ожидает ли Сыроеда поражение или победа? Падет ли черное облако Рока на всю Нижесреднюю Землю, или погибель ждет Сыроеда и вслед за ней вновь воссияют счастье и солнечный свет?
Изумленные Пепси и Мопси увидели, как прямо в воздухе стали возникать огненные буквы — огненные буквы, коим предстояло вот-вот возвестить исход великой борьбы с Повелителем Мрака. Дивясь и благоговея прочитали они итоговые слова: «Ответ неясен. Повторите запрос несколько позже.»
VIII. ЛОГОВО ШОБОЛЫ И ПРОЧИЕ ГОРНЫЕ КУРОРТЫ
Фрито и Срам, задыхаясь, вскарабкались на невысокий пригорок и обозрели ландшафт, удивительно ровно, если не считать множества круто обрывавшихся вниз оврагов и резко вздымавшихся завалов, уходящий вдаль, к шлаковым карьерам, фабрикам готового платья и хлопкопрядильным предприятиям Фордора. Фрито тяжело опустился на коровий череп, а Срам извлек из котомок пакеты с готовым завтраком (крекеры с сыром).
В этот миг послышался шелест осыпающихся камушков, треск сучьев под ногами и звуки, свидетельствующие о том, что неподалеку кто-то старательно сморкается. Хобботы вскочили на ноги и увидели, как некое покрытое серенькой чешуей существо, шумно обнюхивая землю, на четвереньках подбирается к ним.
— Мать сыра земля! — возопил Фрито, отшатываясь от страховидной твари. Срам вытащил эльфийский кинжальчик и тоже отступил на шаг, сердце его, подскочившее до самого горла, там и застряло, облепленное недожеванным крекером.
Тварь взглянула на них зловеще скошенными к носу глазами и, выдавив улыбочку, устало поднялась на ноги, сложила руки за спиной и принялась насвистывать какой-то похоронный мотивчик.
Внезапно Фрито вспомнился рассказ Килько о нахождении Кольца.
— Ты, верно, Гормон! — пропищал он. — Что ты здесь делаешь?
— Да как вам сказать, — ответила тварь, очень медленно выговаривая слова. — Ничего особенного не делаю. Дай, думаю, пошарю по кустам, может, найду пару бутылок из-под шипучки, все хоть какие-то деньги, а то свояченнице нечем заплатить за ее железное легкое. Оно, конечно, после операции я уж не тот резвунчик, каким был когда-то. Да и везти мне что-то меньше стало. Странная штука жизнь, то вознесет тебя, то уронит, и ничего заранее не скажешь. Господи, ну и холодрыга. Я, видите-ли, пальто заложил, чтобы купить немного плазмы для моих домашних гусяток.
Срам отчаянно старался не позволить налившимся свинцом векам сомкнуться, но в конце концов зевнул во весь рот и грузно осел на землю.
— У-у-у, нечисть, — пробормотал он и заснул.
— Ну, так я пойду, — покивав, сказал Гормон. — Чего уж там, не ко двору я вам, понимаю.
Произнеся эти слова, он присел и принялся уписывать поджаренный ломтиками эльфийский хлеб, за который хобботы еще не успели приняться.
Фрито пошлепал себя по щекам и проделал несколько упражнений на глубокое дыхание.
— Послушай, Гормон, — сказал он.
