Ильдиго фон Кюрти - Сердечный трепет
Он открывает дверь и включает свет в прихожей. Я притягиваю Марпл к себе и сжимаю пальцами ее ушки. Марпл тихо вздыхает и радостно облизывает свой нос. Расслабляющий массаж для собаки, который и на меня всегда действует успокаивающе. Я поднимаю ее на руки и зарываюсь лицом в теплую шерстку.
Что мне сказать Юлиусу?
Правду? Это было бы нечто.
Приемлемую ложь? Ничего не приходит в голову. Как сколь-нибудь правдоподобно объяснить мое присутствие здесь, да еще в таком жалком виде? Нет, на это у меня не хватает фантазии.
Или ничего не говорить? Короткое «бльшо-спасибо» — и уйти? Он будет повсюду рассказывать об этом с изумлением. Ну и что? Поскольку уже никогда не видать мне Филиппа фон Бюлова, то я и Юлиуса не увижу никогда. Поэтому мне все равно, какое впечатление я о себе оставлю.
Мне нравится Юлиус. С ним можно разговаривать здраво. У него своеобразное чувство юмора, и, насколько я помню, он с удовольствием смеялся над моими шутками. Но, когда речь идет о мужском достоинстве сыновей, отцы бывают мало расположены шутить.
«Вот, дорогая, я принес вам кольцо. А это, вероятно, тоже ваше».
Упс! Мой лифчик. Как неприятно. Часы своего сына Юлиус тактично прячет в карман пиджака. Джентльмен старой школы. Такой, наверное, скажет даме, случайно застав ее голой в своей ванной: «Excuse me, Sir!»
«Могу я вас подвезти?»
«Спасибо, не стоит. Моя машина стоит у „Занзибара"».
«В таком случае я позволю себе проводить вас до нее».
Мы молча идем рядом. Дорогу я знаю. И четырех месяцев не прошло с тех пор, как я гуляла здесь рука об руку с Филиппом.
Я выпила стаканчик или два сверх дозы. Я вообще люблю выпить лишнего. Удовольствия становятся острей. Вполне в духе моего любимого Бурги, когда в поздний час с блестящими от вина глазками он объявляет:
«Друзья, заявляю вам: веселье без алкоголя искусственно!»
Филипп тоже был изрядно навеселе в тот раз, когда мы покидали «Волнолом». Конечно, он может выпить больше, чем я, но алкоголь на него производит гораздо более заметное действие. Я по жизни вообще шутлива, словоохотлива и откровенна. Поэтому выпила я или нет, по моему поведению понять трудно. У Филиппа же это сразу заметно: после первой же бутылки он начинает смеяться чаще, и чем больше добавляет, тем сердечнее становится его смех. При этом видны его прекрасные ухоженные зубы.
«Филипп, — дразню я его иногда, когда утром он идет в ванную, — ты так редко показываешь зубы, что тебе нет необходимости их чистить».
Как бы то ни было, вечер получился очень веселым. Около двух часов Юлиус завел нас в свой подвал с сауной, солярием, джакузи и светящимся потолком в виде звездного неба.
Филипп, я, Юлиус и его маленький толстый партнер по гольфу уселись вокруг джакузи. Разумеется, при полном параде. Юлиус в смокинге, Филипп в костюме от Бриони, а толстяк — в клетчатых брюках и желтом свитере с ромбовидным вырезом. Юлиус заказал напитки по внутреннему телефону и пультом включил установку. Старая, самая лучшая музыка. Песни, которые еще во времена моей юности считались ретро. Чудесные. Я громко подпевала, мне вторило урчание джакузи, а тот факт, что я была самой юной в этой компании, наполнял меня восторгом.
Don't you look at my girlfriend,
she's the only one I got…[57]
Живы ли они еще, те люди, которых тогда, в каменном веке, называли «хипарями»?
Take a jumbo 'cross the water
like to see America.[58]
Я плескалась и странным образом тосковала по временам, ушедшим так давно, что я могла о них знать только понаслышке.
Потом мы говорили о любви вообще и о ней же в частности. Я люблю говорить на интимные темы. Так сказать, это мой конек. В чувствах я знаток и очень интересуюсь тем, что испытывают другие люди.
«Вы любите свою жену?» — спросила я маленького толстяка.
«Нет».
Казалось, он не хочет углубляться в тему. «А вы, Юлиус, вы любите свою жену?» «Нет, уже давно нет». «Почему же вы вместе?» «Боюсь, это только вопрос времени, моя куколка».
Он сделал музыку громче. «Что в нем происходит, — подумала я, — может, эта песня напоминает ему о времени, когда он еще любил свою жену?»
Я думала обо всех женщинах, благодаря которым их мужья стали такими, какими стали: успешными, самодовольными, относительно хорошо воспитанными и одетыми людьми, которые ежедневно меняют трусы, посылают матерям цветы ко дню рождения и, возвращаясь домой после своих важных дел, любят, чтобы их дети были уже в постели.
Никогда ради мужчины я не отказывалась ни от чего, если не считать моего душевного покоя, многих, многих плиток шоколада с нугой, равно как и многих часов блаженного послеобеденного отдыха, которые, вместо дивана, провела на тренажере. Я всегда утверждаю, как и все мои знакомые женщины, что ем обезжиренную пищу и сжигаю калории самыми мазохистскими способами только затем, чтобы чувствовать себя вольготно в собственном теле, но на самом деле это минимум на шестьдесят процентов ложь. Главным образом я хочу, чтобы так себя чувствовали другие, вступая в контакт с моим телом.
Но правда и то, что ни один мужчина на свете еще не сделал карьеры благодаря мне. Я никогда никому не обеспечивала тыл и не подчиняла своих желаний его желаниям. Для этого я слишком ориентирована на свои потребности. Практически я почти всегда только на них и ориентируюсь. И тем не менее я уважаю таких жен, как у Юлиуса Шмитта.
Марита Шмитт. Уже двадцать семь лет супруга Юлиуса Шмитта. Прервала свое образование, чтобы — пока учится муж — родить сына. Который спустя двадцать четыре года шептал мне на ухо всякую мерзость. На вечеринках готовила для шефа мужа, когда у того еще был шеф, разные необыкновенные кушанья. При этом Марита поправилась на два или три размера. Так же, впрочем, как и ее супруг.
Юлиус и Марита, как и многие люди, долго прожившие вместе, все сильнее походят друг на друга. С Маритой я познакомилась на пятидесятилетии Юлиуса. Они произвели на меня впечатление брата и сестры. У них одинаковая манера держать бокал с вином, разделывать рыбу и повышать голос в конце предложения — похоже на звук двухмоторной «Щессны», берущей неожиданное препятствие.
Трогательно. Когда супруги перенимают черты и манеры друг у друга. Для этого не обязательно так уж любить друг друга, достаточно просто проводить вместе определенное количество часов в неделю. Обмен привычками иногда приводит к курьезам. Так, муж моей школьной подруги Кати из-за перенесенного воспаления глуховат на левое ухо. В разговорах он всегда слегка поворачивает голову, чтобы приблизить к собеседнику здоровое, правое ухо. И что бы вы думали? В мой последний визит я обнаружила у Кати тот же наклон головы, хотя она отлично слышит обоими ушами.
Шмитты даже внешне похожи. Оба среднего роста, широкие в бедрах и с удивительно толстыми носами. Или нос одного за годы брака стал толще? Стану ли я похожа на Филиппа? Может, через пятнадцать лет я стану такой же толстой, как он, то есть вдвое выше, чем сейчас? Или, чего доброго, он уменьшится? А может, я смогу перенять его уверенность в себе? Эту абсолютную убежденность в достижении любой цели, которая иногда просто не дает Филиппу радоваться успеху. Потому что он и так в нем не сомневался. Я тоже не очень-то радуюсь успехам, потому что всегда сомневаюсь, — ведь не могло это быть так уж сложно, раз удалось даже мне. Обрету ли я, как Филипп, когда-нибудь его уверенность? Научусь ли не воспринимать дельную критику лично в свой адрес? Неужели я буду покупать только такие книги, которые потом прочитаю, и употреблять только те иностранные слова, которые действительно понимаю? Прекращу ли я когда-нибудь задавать глупые вопросы? Например, такие:
«Тебе Гизела Бюндхен нравится больше меня?»
«Тебе ведь не нравится большая грудь, правда?»
«Посмотри-ка на ту похожую на крысу супермодель — она только что зашла в ресторан, — ты бы стал с нею спать, если бы не встречался со мной?»
«Ты уже готов был когда-нибудь мне изменить?»
«О ком ты думаешь, когда онанируешь?»
«Будешь ли ты считать меня красивой, когда мне будет сорок девять?»
«Ты какую-нибудь женщину любил больше меня?»
Почему мужчины не задают такие вопросы?
Действительно, почему? Потому что не хотят, чтобы им врали? Или боятся, что женщины ответят честно:
«Нет, пончик, я ничего не имею против твердых, как доска, мускулов на животе. Джордж Клуни, конечно, обворожителен, но в тебе меня привлекают скрытые достоинства. Уж я бы не выталкивала Джорджа из постели, тем более что в своих фантазиях я уже раз сто пережила с ним потрясающий секс. С твоими возрастными признаками я смирюсь только тогда, когда буду уверена, что со своими возрастными признаками не смогу найти никого моложе».
