Валерий Сенин - Ограбление по-русски, или Удар « божественного молотка»
Я разлил в маленькие хрустальные рюмочки водку и сказал:
– Полина, а вы очень шикарно выглядите, давайте немного выпьем, а то я тоже немного стесняюсь.
И я покраснел, как молодой неопытный мальчик, потом мы чокнулись, взглянули друг другу в глаза, отчего мое сердце забилось в два раза быстрее, улыбнулись и выпили. Вкуса водки я не почувствовал, вероятно, от волнения, потом начал есть суп, а Полина заметила:
– Странно, я не почувствовала вкуса водки, со мной это бывает, когда я сильно волнуюсь, но ведь мы с тобой знакомы уже сорок лет, я носила тебя на руках, не раз меняла пеленки и целовала тебя в попку, до трех лет ты всем это разрешал, Игорек. Но теперь ты стал зрелым мужчиной, и я тебя стесняюсь и сильно волнуюсь. Давай выпьем еще.
Я разлил по рюмкам водку, она уже, видно, начала незаметно действовать, потому что мы перестали краснеть. Мы чокнулись, снова взглянули друг другу в глаза, улыбнулись и выпили. Водка приятно обожгла язык и гортань, а мой «боровичок» опять напрягся. Я отвел глаза от Полины и начал с аппетитом уплетать суп. Она тоже съела несколько ложек и сказала:
– Мой последний муж считал, что я не умею готовить, и поэтому питался в ресторанах.
Я оторвался от супа, который показался мне необыкновенно вкусным, и предположил:
– У вашего последнего супруга был испорченный вкус. А мне очень нравится ваш грибной суп.
Полина улыбнулась:
– Игорек, но это не грибной суп, это солянка с польскими колбасками.
Я пожал плечами:
– Да какая разница, солянка или грибной суп, главное, чтобы было вкусно.
Музыка Бетховена прервалась. Полина встала из-за стола:
– Сейчас я переверну пластинку. Игорек, тебе музыка не мешает? Мой последний муж не переваривал Бетховена.
Я взмахнул правой рукой и сообщил:
– Мне очень нравится Бетховен, тем более в негромком исполнении.
Полина подошла к проигрывателю, который стоял на тумбочке рядом с широкой кроватью, укрытой толстым темно-красным пледом, перевернула пластинку и взглянула на меня. Я в это мгновение жадно рассматривал ее красивую желанную фигуру. О, какая женщина мне досталась! Спиртное продолжило свое действие, поэтому взгляда я не отвел. Снова зазвучала музыка, улыбающаяся Полина прошла на свое место, погрозила мне пальчиком и молвила:
– Игорек, у тебя сейчас был такой свирепый взгляд людоеда, что я даже испугалась, давай лучше я угощу тебя мясом индейки, я тушила ее вместе с мясом утки и курицы, с брусникой и красным вином.
– Хорошо, – согласился я, – для начала я согласен на мясо индейки.
Полина положила на широкую фарфоровую тарелку большой кусок мяса, передала тарелку мне и сказала:
– А мясо мы будем есть под красное вино, вон в той темной высокой бутылке натуральное красное французское, налей в фужеры до половины, вино очень пьяное, так что нам хватит и по половине.
Я разлил вино по фужерам, понюхал свой и удивился, потому что не уловил запаха вина: из фужера пахло свежими розами и мятой. Полина спросила:
– Ну, и как тебе запах, нравится или нет?
Я кивнул:
– Да, это мой любимый запах, кстати, я нес тебе розы, но твоя соседка решила, что букет ей. Если честно, я вначале подумал, что она – это ты, и хотел уже убежать, потому что сильно ее испугался.
Полина рассмеялась и спросила:
– Ну, а сейчас ты сбежать не хочешь?
Я замотал головой:
– Нет, сейчас меня отсюда можно вытолкать только при помощи бульдозера.
Полина удовлетворенно заулыбалась:
– Не бойся, Игорек, я заинтересована в тебе гораздо больше, чем ты во мне. Наверное, я это должна скрывать от тебя, но я человек искренний, два года без мужчины для такой женщины, как я, прошли очень тяжело, тем более что в моем возрасте каждый год может оказаться последним.
Я удивился и спросил:
– Полина, но ведь для такой красивой женщины, как вы, очень легко найти себе друга, почему же вы этого не сделали?
Полина взглянула мне в глаза и призналась:
– Игорек, но я хотела, чтобы этим мужчиной был ты, а твоя мама была против, вот мы два года с ней и торговались, пока в ее голове не созрел этот дурацкий план с ограблением.
– Почему дурацкий? – спросил я.
– Да потому что вас же могут поймать на месте преступления и убить или посадить.
Я спросил:
– А вы разве не будете участвовать в этом спектакле?
Полина замотала головой:
– Нет, боже упаси, я не люблю рисковать жизнью ради денег, я только открою вам люк, а потом закрою его и все.
– Полина, но если наша операция провалится, вас тоже привлекут как соучастницу.
Полина снова пристально взглянула мне в глаза и сказала:
– Я знаю об этом, но ради двух недель с тобой я решила рискнуть, потому что кто не рискует, тот не достигает вершин.
От пристального взгляда женщины мое сердце опять ускорилось, а член возбудился. Не отводя взгляда, я спросил:
– Но разве две недели со мной это вершина?
Женщина кивнула:
– Для меня – да, а теперь пора выпить вина, мне оно очень нравится, а мой бывший муж считал его мочой козлиной, потому что сам пил только коньяк.
Мы чокнулись фужерами, не переставая смотреть друг другу в глаза, и выпили вино до дна. Таких вкусных вин я еще не пил, светлое радужное облако проникло в мой желудок и начало заполнять все мое тело. Когда оно добралось до головы, я почувствовал себя помолодевшим и крылатым.
Полина спросила:
– Ну что, чувствуешь крылья за спиной?
– Да, – ответил я, – мне кажется, я смогу сейчас взлететь.
Полина поднялась (о, как же она красива и желанна!), подошла ко мне почти вплотную, взяла за руку, отчего моя голова закружилась еще сильнее, и приказала:
– Закрой глаза, милый, и встань, пожалуйста.
Я послушно встал со стула, закрыл глаза и почувствовал, как женщина прижимается ко мне своим восхитительным упругим телом (о, какое молодое и упругое у нее тело!), потом она поцеловала меня сладко и долго, так сладко меня еще никто не целовал, затем слегка куснула меня за мочку уха и сказала:
– Игорек, любимый, я больше не могу терпеть, возьми меня на кровати, на ней я не спала еще ни с одним мужчиной.
За несколько секунд я сорвал с нее беленькую кофточку и красную юбку, под ними больше ничего не оказалось, швырнул все это на пол, почти мгновенно сорвал все с себя, тоже швырнул на пол, подхватил великолепное тело Полины на руки (она оказалась не тяжелее деталей, с которыми я работаю в качестве токаря), отнес на кровать, несколько секунд на нее с восхищением смотрел, потому что с такими женщинами я никогда не занимался сексом, а потом не смог себя сдержать и вошел в нее до упора. Ее влажная пещерка впустила моего боровика, плотно обжала его, и началась наша чудесная и стремительная гонка. Мы оба спешили, словно подростки, но тормозить не хотели. Через минуту я кончил, и Полина кончила почти сразу же вслед за мной, но останавливаться и отдыхать мы не собирались, потому что у Полины два года не было мужчины, а у меня никогда не было такой женщины.
Примерно через полчаса я кончил повторно, и великолепная женщина сделала то же самое. Мы продолжили дальше в той же позе: она снизу, обхватив мою талию ногами, а я сверху, опираясь на колени и кисти рук. Я смотрел сверху, как мой горбатый толстый боровик входит в ее шикарную пещерку, и не мог насмотреться. О, это было самое красивое зрелище, какое я когда-либо видел! Да, да, прожив сорок лет, я не видел ничего более красивого. А Полина любила меня с закрытыми глазами. Только сейчас я понял, что мы не трахались, как с моей бывшей «одношкольницей», мы не занимались сексом, как с обоими моими Александрами, – мы любили друг друга под музыку Бетховена и не могли насытиться.
В себя мы пришли около двенадцати часов ночи. Музыка не играла, Полина была уже сверху. Она поцеловала меня в щеку и прошептала:
– Ну вот, наконец-то мы с тобой и встретились, мой самый красивый мужчина.
Я удивился:
– Но меня все, в том числе и мама, считают уродом.
Полина снова поцеловала меня и сказала:
– Для меня ты всегда был самым красивым мужчиной, – потом улыбнулась и уснула у меня на груди.
Я подумал, что все предыдущие ее мужики были редкостными чудищами, если она назвала меня красавцем среди них. И еще я подумал: как хорошо, что я не испугался и решился прийти сюда.
Как сказала однажды моя мама, под лежачего мужчину женщина не затечет.
А во сне мы с моей мамой грабили банк. Мы шли по огромному помещению вдоль длинного, без начала и конца, стола, на котором через каждый метр стоял сейф. Мама играючи открывала его консервным ножом и шла к следующему, а я с огромной корзиной в руках подскакивал к уже вскрытому и выгребал из него... протухшие селедочные головы. Я загружал их в корзину и спешил к следующему вскрытому мамой сейфу. Малое количество голов меня смущало, и я спросил:
– Мам, а почему голов так мало? Нам не хватит даже расплатиться с ментами, которые охраняют выход.
Мама уверенно вскрыла следующий сейф и сказала:
