Дмитрий Ненадович - Повесть о потерянном времени
Наконец боевые машины выстраиваются в строгие колонны и, согласно поступившему приказу, выдвигаются в позиционные районы. Каждая колона выдвигается в свой строго определенный район. «Смотры, нэ пэрэпутай, Кутузоу!» — кричит Шахрайчук, тыча пальцем в карту каждому из ротных возглавляющих колонну своей роты. Наконец он прыгает в свой «УАЗик» и исчезает в предрасветных сумерках. Колонны яростно ревут и устремляются вслед за исчезнувшим пострелом. «Во как, — удивляется Сергей, согласно боевому порядку замыкающий на своем «КРАЗе» ротную колонну, — ни тебе разведки, ни боевого охранения. Где БТРы и БМП? Понятно, что это не Афган, а центральная Россия. Но все же? Надо же, чтобы все как на войне было. Даже если линия фронта далеко, здесь в округе все равно будут шастать диверсионно-разведывательные группы противника. Ну, наверное, так надо. Наверное, я чего-то не понимаю. Не тому, чему-то, наверное, меня еще в училище учили. И «духи», наверное, как-то неправильно себя вели. Хрен их поймешь, стратегов этих». Он с удовлетворением смотрел на громадный «КРАЗовский» капот, граничащий с линией горизонта, и думал: «Однако, отличная машина — этот призванный на военную службу карьерный грузовик. Иметь два метра жизни спереди — это вам не шутки».
Колонна, судя по карте, уже въехала на территорию Калужской области, когда Сергей заметил впереди себя на развилке дорог какую-то странную фигуру. Фигура принадлежала военному регулировщику, облаченному в черный кожаный комбинезон, перепоясанный белым ремнем с белой же портупеей. На голове странной фигуры громоздилась большая белая каска с ярко-красной звездой. Регулировщиков всегда высылали впереди колонн и ставили на особо важных перекрестках. Важность перекрестка определялась ценой возможной ошибки едущего на выполнение боевой задачи военного. Если на одних перекрестках военные, допустив ошибку, уезжали куда-то недалеко от того места, куда должны были приехать, и их быстро отыскивали, то ошибки на других перекрестках приводили к тому, что военные уезжали в такие дальние дали, которые были даже не обозначены на выданных им картах. В этих случаях приходилось учения прекращать и бросать все силы на поиски пропавших героев. Через некоторое время героев находили на каких-нибудь дальних от асфальтовой дороги хуторах и возвращали их погрузневшие фигуры на службу. Некоторые герои к моменту их счастливого обнаружения уже успевали обзавестись новыми семьями и привыкнуть к парному молоку со свежими сливками, и поэтому возвращаться к родному очагу уже никак не хотели они. Не поддавались они даже на уговоры специально приезжавших издалека замполитов. А ведь эти мастера партийной словесности при желании могли уболтать любого. (Могли они, к примеру, при желании даже уговорить Черчилля вступить в коммунистическую партию Советского Союза). И вроде бы желание кого-нибудь на что-нибудь уболтать у замполитов присутствовало всегда, но в некоторых случаях ничего не получалось и у них. Тогда в дело вмешивались особисты, называемые военными «молчи-молчи», и дело сразу шло на лад. После короткой, но, видимо, очень задушевной беседы с «молчи-молчи» заблудившиеся военные вдруг как-то подозрительно быстро соглашались на все условия возвращения и виновато покидали места своего «заблуда» с обещанием когда-нибудь вернуться. Но, как правило, не возвращались. Не возвращались, главным образом потому, что не помнили эти военные, куда они, собственно, обещали вернуться. А карт тех местностей у них не было. Вот для того, чтобы от таких стрессов во время проведения учений особо «блудливых» военных оградить на опасных в своем искусе перекрестках, по всему пути наступательного движения грозных колонн все время выставляли регулировщиков.
Вот на такого регулировщика и обратил внимания Сергей. Вроде бы регулировщик как регулировщик. Но уж больно как-то странно он пытается все на этой дороге отрегулировать: когда регулировщик пытался указующе вскинуть тяжелый жезл, жезл неумолимо тащил его за собой и регулировщик некоторое время бежал в указанную им сторону, словно увлекая за собой тронувшийся было с места транспортный поток, но через несколько секунд жезл импотентно обвисал, и регулировщик неожиданно замирал, слегка покачиваясь и потерянно вглядываясь в даль раскинувшихся перед ним полей. Водители в недоумении пытались взбодрить мечтателя пронзительными звуковыми сигналами, нелицеприятными выкриками через опущенные стекла дверей автомобилей, но тщетно… Регулировщик был во власти каких-то протекающих внутри его организма процессов и не обращал никакого внимания на окружающую его действительность. Действительность начинала накаляться, и от учинения самосуда на дороге ее еще сдерживало уважение к красной звезде, алевшей на лбу задумчивого регулировщика. «Да, тут, видимо, какие-то проблемы, — оценив обстановку подумал Сергей и, остановив машину, двинулся к вновь замершему после ритуального «танца с жезлом» регулировщику, пытаясь еще издалека вдохнуть в него жизнь. — Ты, что, боец, охренел что ли с перепугу? Тебя же сейчас либо раздавят, либо морду набьют. Не спасут ни дубинка, ни каска». Но боец отреагировал на старлея, только когда тот схватил его за шиворот и оттащил на обочину. Отреагировал нечленораздельным мычанием, сопровождавшимся испусканием резкого, далеко распространяющегося запаха технического спирта с характерным керосиновым оттенком. «А-а-а, вон оно в чем дело, — разозлился Сергей и тряханул регулировщика за шиворот, приводя его в чувство, — где прапорщик? Где прапорщик, сволочь?» Чуть придя в себя, боец-регулировщик смог только взмахнуть рукой в сторону придорожных кустов. Аккуратно уложив юного «алкоголика» в уже просохшую придорожную канаву, Сергей подошел к кустам. Взгляду его предстала картина, вместившая в себя два беспорядочно валяющихся пьяных тела: прапора (старшего поста) и еще одного горе-регулировщика. Пьяное тело прапора, задрав подбородок, сильно храпело. «Когда же они успели, а самое главное где же они достали этого керосинового спиртяги в такое время, — подумал про себя Сергей. — С момента их раннего уезда из части прошло не более двух часов, в стране вовсю свирепствует антиалкогольная компания и, к тому же, на полях полным ходом идет посевная. А во время посевной и уборочной добыть какой-либо спиртосодержащий продукт (даже тройной одеколон) в сельской местности было практически невозможно. Наверняка прапорюга этот ошалелый где-то заранее спиртяги скомуниздил да еще щенков этих напоил. Немолодой ведь уже мужик, а ума, видимо, так и не нажил. Вышибут теперь из армии идиота без выходного пособия и пенсии. Ну что же, как говорится, если человек дурак, то это надолго». Внимательно оценив состояние валяющихся на земле тел, Сергей даже не стал предпринимать попыток приведения их в чувство. Тела были быстро переброшены в кунг «КРАЗа», и движение было продолжено.
Но на этом дорожные приключения старлея не закончились. Вскоре колонна въехала в полосу густого тумана, клубившегося в одной из низин среднерусской возвышенности. Сергей с трудом угадывал в молочной пелене габаритные огоньки впереди идущей машины. Несмотря на предельно малую скорость передвижения замыкающего колонну «КРАЗа», огоньки вдруг стали стремительно приближаться к его кабине, и старлей дал команду водителю остановиться. От резкого торможения Сергей едва не достал головой лобового стекла объемной «КРАЗовской» кабины, самортизировав от спинки сидения. «Тьфу ты, дьявол, — подумал Сергей, — забыл совсем, что нельзя военному водителю отдавать таких резких команд, он их так же и выполнит. Учили ведь: включаем сигнал правого поворота, руль чуть вправо, плавненько притормаживаем, останавливаемся». Габаритные огни впереди идущей машины стали удаляться, но как-то неестественно медленно. «Давай за ним, — скомандовал Серега водителю, — подтянись как можно ближе и плавненько остановись, не так как прошлый раз, а то будешь потом мою башку в кювете искать». Водитель, подкравшись как можно ближе к впереди ползущему тихоходу, начал уже было притормаживать, когда Сергей в нетерпении спрыгнул с высокой подножки, чертыхнулся от боли и, прихрамывая, принялся бегом догонять «ползуна». Вскоре причина столь медленного перемещения грозной боевой машины была выяснена. Причина крылась в особенностях личностей, сидевших в кабине военных. Ведь давно уже известно, что причина почти всех злоключений, встречающихся на наших дорогах, заключается в особого рода прокладке. Прокладке между рулем и сиденьем. В этот раз старшим машины был лейтенант Захарук, а водителем ему сегодня был «ниспослан небом» рядовой Заболонник — долговязый, дебильноватого вида деревенский парень, попавший в армию (как потом выяснил Сергей) с удостоверением тракториста-машиниста широкого профиля. И, видимо, профиль его был настолько широк, а дефицит водителей в батальоне настолько очевиден, что ему, ничтоже сумняшись, было доверено вождение боевых машин в колонне («Какое там ГАИ? Кто будет останавливать боевую колонну?») Когда Сергей поравнялся с кабиной «ползуна», его взгляду представилась следующая картина. На расстоянии метров десяти от безжалостного бампера тяжелой машины, часто семеня лосиными конечностями, передвигался лейтенант Захарук, державший над головой карманный фонарь, а за ним крался, слегка надавливая на педаль газа, прилипнув лбом к лобовому стеклу (может оно, стекло, именно поэтому так и называется?) и выпукло тараща глаза на огонек дрожащего впереди фонаря, рядовой Заболонник. На не обезображенной интеллектом морде лица рядового застыло выражение безотчетного ужаса. «Да-а-а, дела! — подумал Серега. — Далеко ли мы так уедем?» Забыв про недолеченные болячки, он быстро вспрыгнул на подножку автомобиля, чем поверг в еще более глубокий шок Заболонника, в панике бросившего было руль. «Спокойно, боец, — как можно безразлично произнес в открытое окно Сергей, — возьмись за руль. Хорошо. Теперь чуть в право. Чуть, я сказал! И теперь полегоньку останавливайся. Хорошо. Молодец боец! Лейтенант, Захарук! Остановитесь же вы наконец! Подойдите живо сюда!» Огонек как всегда о чем-то задумавшегося и уже достаточно далеко ушедшего лейтенанта удивленно вздрогнул и остановился. Через некоторое время огонек начал приближаться.
