Борис Косенков - Похищение сабинянок (сборник)
– Ни в коем случае! Всегда беру строго по прейскуранту.
– Ну, хоть в рабочее время пошастать любишь?
– Никуда не отлучаюсь. Даже на перекуры не выхожу. И вообще не курю.
– Да ты прямо ангел с крылышками!.. Будильник у тебя не шалит? В смысле – не опаздываешь?
– За всю жизнь ни разу!
Бригадир задумчиво скребет недельную щетину на подбородке.
– Да-а, герой… Нашей команде, вообще-то, разнорабочий требуется. Ну, там – подай-принеси. Так что тебе, думаю, не с руки.
Добрый молодец недоуменно пожимает плечами.
– А мне сказали – нужен специалист высокой квалификации…
Он разводит руками, вежливо прощается и уходит. Бригадир берется за телефон.
– Але! Герасим Эдуардыч? Ты что же это, мил-друг, прислал мне Ахиллеса без пятки? Какого Ахиллеса? А был такой когда-то в Греции. Сам весь непрошибаемый, одна только пяточка слабая… Вспомнил? Во-во! Так вот мне как раз такой и требуется – с пяточкой. Чтобы все было у него распрекрасно, но если, не дай Бог, начнет права качать, всегда можно было его за эту пяточку прищучить. Да ты сам знаешь, что мне тебя учить! Так что давай, подыскивай. Договорились? Ну, бывай!..
Вот такая у нас система. Министров как, по-вашему, набирают? А всяких там мэров, спикеров, прокуроров? А в ого-го каком кресле кто сидит, как вы думаете?.. Крутой! Хитромудрый! Всезнающий! Но – Ахиллес! С пя-а-аточкой…
Рекорд для «Книги Гиннеса»
Густопопсовый певец Геша Синеглазов, которого официальные бумаги упрямо именовали Геннадием Николаевичем Гнилозубовым, осторожно отодвинул штору и с опаской выглянул в окно. Музыканты его группы рассредоточились по комнате, хмуро зыркая на шефа. Только клавишник Аркаша, носастый анекдотчик и проныра, неспособный усидеть в неподвижности больше полутора секунд, старательно изображая на продувной физиономии вселенскую скорбь, бесшумно и виртуозно выписывал ногами замысловатые кренделя то ли заморского степа, то ли родимой «цыганочки».
От входа в гостиницу, теряясь где-то в отдалении, змеилась необычная очередь. Насколько Геша мог разглядеть, ее составляли девчонки лет семнадцати с ребятишками-грудничками. Часть младенцев мирно посапывала в колясках, других, орущих на разные голоса, мамаши, подхватив на руки, тетешкали, стараясь утихомирить. В морозном воздухе клубился густой пар от дыхания сотен ртов и носов. Смешиваясь с неразборчивым говором, он поднимался вверх и, казалось, просачивался сюда, в гостиничный номер «люкс», переполняя его истерично-веселым напряжением и угрозой.
«Вот не было печали!..» – с тоской подумал Геша, почему-то на цыпочках отходя от окна и ныряя в уютное кожаное кресло…
Ровно год назад и именно здесь, в Краснотайгинске, многолетняя Гешина борьба за выживание в шоу-бизнесе наконец-то увенчалась успехом. Тогда перед самым Новым годом, на католическое Рождество, в город неожиданно нагрянули американцы, чтобы почтить своим присутствием открытие какого-то образцово-показательного колледжа. Местные власти загорелись идеей устроить по такому случаю приличный концерт. А Геша как раз в очередной раз «чесал» провинцию, не гнушаясь даже самыми захудалыми кабаками и сельскими клубами. И подвернулся под руку…
– Шеф, – врываясь в номер, громко доложил Толян, друг детства, выполнявший при Геше роль менеджера и начальника охраны. – Все к тебе. Всем охота показать тебе твоего сыночка… Или дочурку.
Геша поморщился, сильно потер суставами пальцев виски.
– Слышь, Толь. Ты вот что… Проверь-ка толком, с какой такой радости они мне всю эту ораву на шею вешают…
– Есть! – Толян, изображая усердие, отдал пионерский салют и покинул номер.
Геша откинулся на спинку кресла и закрыл глаза…
Тогда, на Рождество, его выступление неожиданно произвело фурор у сильно подогретой публики. Особенный восторг вызвал только что сочиненный гитаристом Серегой шлягер с лихим припевом:
Эй, девчонка! Ты откелева?
Краснотайгинская?
Ну, так ложись!
Малолетки обоего пола, заполнившие большую часть зала, орали, визжали и пять раз вызывали Гешу на бис. Назавтра ему предложили для очередного концерта местный Дворец спорта. И снова случился триумф.
Правда, тогда он еще выкладывался по-честному, обходясь без «фанеры». В антракте у него даже пошла носом кровь. Пришлось вызывать скорую. Пока приехал врач, пожилой очкарик со смешной пегой бороденкой, махровое банное полотенце из белого почти сплошь стало ярко-красным.
А через неделю открытие колледжа показали в одной из программ центрального ТВ, и Геша из болота безвестности мигом взлетел на звездную высоту. И сумел там удержаться. В знак благодарности Краснотайгинску он и решил, широко оповестив прессу, каждый год праздновать здесь свой «второй день рождения»…
– Шеф!
Толян вошел на этот раз неспешно, подталкивая перед собой белобрысую пигалицу в длинной черной шубейке и пушистой норковой шапке. Пигалица бессмысленно таращила густо подведенные глазенки, ее щедро измазанный почти черной помадой рот кривился в испуганной полуулыбке. Перекосившись, пигалица с трудом удерживала в охапке огромный сверток, сооруженный из голубого стеганого одеяла с кружевной оторочкой. Толян бережно откинул уголок одеяла, оттуда выглянуло безмятежно-розовое личико спящего младенца.
– Шеф, – сказал Толян, – дело-то серьезное. Вот гляди, чего я у нее обнаружил.
Он сунул Геше какую-то строгую бумагу с плотным текстом, штампом, печатью и размашистыми учеными подписями. Геша стал было читать, но споткнулся на заковыристом термине и махнул рукой.
– Давай растолкуй своими словами.
– В этом документе, – пояснил Толян, – подтверждается, что это твой сын. На основании генетической экспертизы.
– А где делали экспертизу?
– В Москве. В самом главном по этим делам институте.
Геша вскочил на ноги, вплотную приблизился к девчонке.
– Ну-ка! – грозно выпалил он. – Колись, чего у вас тут происходит! Ну!..
Девчонка вздрогнула, но не издала ни звука. Только лупала накрашенными ресницами да громко глотала слюни.
– Шеф, ты полегче, – посоветовал Толян. – А то еще лужу тут нам напустит.
Геша сделал несколько глубоких вдохов-выдохов, взял пигалицу за плечи и аккуратно опустил в кресло.
– Не бойся, ничего с тобой не случится. Сделаем так: я спрашиваю – ты отвечаешь. Лады?
Девчонка кивнула.
– Ну, вот и хорошо… Итак, почему ты считаешь, что это мой ребенок?
Пигалица сморщилась, словно собираясь заплакать, но вдруг улыбнулась сквозь слезы и пискнула:
– Ваш!
– Да откуда он взялся-то? – прошипел Геша. – Мы что, спали с тобой? Трахались?
Девчонка густо покраснела, замотала головой.
– Тогда что? Ветром от меня надуло?
Пигалица пошлепала губами, громко проглотила слюну и наконец пропищала:
– Это… Это новое слово науки…
– Ребенок из пробирки? – подсказал Толян, успевший в прошлой жизни окончить философский факультет.
– Не-а, – мотнула головой пигалица. – Пал Андреич открыл новый способ.
– Какой еще Пал Андреич?
– Доктор… И ученый… Он гений, – убежденно проговорила пигалица.
– Погоди, погоди, – холодея, пробормотал Геша. – Это такой длинный, тощий… В очках… У него еще борода странная: на щеках черная, а под губой – рыжая с проседью… Он?
– Да-а…
– Ну, гад! – Геша, сжав кулаки, забегал по номеру. – Ты помнишь? – обратился он к Толяну. – У меня кровь носом шла. А он полотенце потом с пятнами с собой прихватил. Нам за него еще платить пришлось … – Толян молча кивнул. – Ну, гад! Поймаю – убью! – Геша еще побегал туда-сюда по номеру, снова остановился перед пигалицей. – Лет-то тебе сколько?
– Ше… Шестнадцать…
– А ну не ври!
– Через восемь месяцев будет…
– Нет, ну не гад, а? Ну, подо-онок! – Геша опять пустился бегать по номеру.
– А сколько еще девчонок родило? – спросил Толян.
– Девятьсот двадцать семь…
– Во до чего прогресс дошел! – восторженно прошептал из дальнего угла уставший от долгого молчания Аркаша.
– А ты откуда знаешь? – не отставал Толян.
– Пал Андреич говорил… – пигалица, похоже, немного освоилась, заговорила спокойнее. – Он сказал, что проводит экс… экс-пе-римент. И пригласил всех девчонок из нашего лицея и других школ в нем поучаствовать… Пал Андреич сделал ровно тысячу операций. Но забеременели не все. Потом у кого-то случился выкидыш, кто-то родил мертвого…
– По сколько брал? – деловито уточнил Толян.
– Чего?
– По сколько брал с носа этот ваш хмырь? За операцию?
– По пятьсот…
– Рублей?
– Долларов.
– Ни хрена себе! Вот прохиндей! Где он сейчас-то, этот гений? Адрес давай!
– Да он уже в Америку уехал. Три месяца назад…
В номере установилась тишина. Потом бас-гитарист Стас, грузный детина с круглой физиономией, откликавшийся на прозвище Арбуз, громко ляпнул:
