Александра Мадунц - Осторожно! Злой препод!
Как бы там ни было, я почитываю на досуге студенческие дебаты, причем ники, то есть интернетовские псевдонимы, обычно раскрываю с легкостью. А уж Натусю грех было бы не опознать — колоритнейшая личность проступала в первых же строках! Итак, девушка собиралась поступать в Большой университет на матмех и даже приехала на экзамен, но обнаружила, что задания очень простые, и она легко их решит. Это так ее потрясло, что она проплакала все время, сдав в результате пустой лист. Вот и пришлось довольствоваться обычным техническим вузом.
Натуся прикипела ко мне с первого же занятия. Как я мечтала, чтобы она прогуляла хоть одну лекцию! Увы, она посещала все без исключения, выбирая, разумеется, первую парту и время от времени заливаясь то смехом, то слезами. Подобные нервные всплески сильно действуют на окружающих — не одна я мучаюсь с эмоциональным заражением. Недаром раньше на религиозных праздниках достаточно было пары кликуш, чтобы вызвать массовое распространение истерики. Это психологический закон, и вокруг Натуси возникало целое кольцо напряженности.
На практических занятиях мне приходилось еще сложнее. Трудно было предугадать, чем я сильнее обижу бедную девушку: вызвав ее к доске или, наоборот, оставив сидеть на месте? Вступив с нею в диалог или проигнорировав ее гневные выкрики?
Самое главное, что переживала Натуся всерьез, и мне было ее очень жаль. Я, кажется, уже упоминала, что питаю слабость к умным. Очень удобное качество для педагога. Студенты неоднократно сообщали мне, как замечательно, что я всегда выставляю оценки справедливо, не имея любимчиков. Тут нет моей заслуги — я моментально проникаюсь искренней симпатией к тому, кто хорошо отвечает.
Натуся схватывала математику на лету и этим мне нравилась. А что я вызываю у нее странные чувства — ну что тут поделаешь? Иногда в ответ на любой вопрос она отвечала: «Мадунц».
— Ты чего не идешь в буфет? — интересовался одногруппник.
— Потому что Мадунц, — отвечала она.
— Что за объявление вывесили на деканате?
— Мадунц, — настаивала несчастная барышня.
— Ты слышала о последнем теракте?
— Мадунц, Мадунц, Мадунц…
— Далась тебе эта Мадунц? — удивлялись студенты.
Скажу больше — однажды я не без тревоги прочла в Интернете рассказ Натуси про приснившийся ей недавно прекрасный сон. Она там преобразилась в мужчину со всеми вытекающими физиологическими последствиями, а я оставалась женщиной, и, чем мы вместе занимались, умолчу из соображений стыдливости.
Признаюсь, к каждому занятию в Натусиной группе мне приходилось морально готовиться.
Закончилась эпопея совершенно неожиданно. Раз — и при встрече со мной девушка стала радостно улыбаться, а на переменах горячо убеждать всех, какой я замечательный педагог. Я опешила, однако безусловно взбодрилась. А вскоре обнаружила, что у моего Живого Журнала появилось несколько новых читателей, в которых я с легкостью опознала собственных студентов — прежде всего, разумеется, Натусю.
Поясню для тех, кто не пользуется Интернетом. Живой Журнал — нечто вроде открытого дневника (учитывая хакерские атаки на него последнего времени, так и хочется назвать — Журнал, пока еще Живой). Я в основном пишу там рецензии на балетные спектакли, которые недавно посетила.
Как Натуся меня умудрилась выловить, не знаю. Я не фигурирую в Интернете под собственной фамилией. Пыталась было зарегистрироваться на одном сайте, но там требовалось предоставить фотографию. Послав самую удачную, я в ответ получила сообщение, что она не годится, причем перечислен целый ряд возможных причин. Мол, либо на ней отсутствует изображение человека, либо изображены дети дошкольного возраста без сопровождения взрослых, либо известные люди (ехидно добавлено — «и это не вы»), либо на фото эротика или порнография.
Я долго гадала, кто я. Не человек? Дитя? Известное лицо, но не я? Или, не побоюсь этого слова, порнография? Подруги, хихикая, предположили: известное нечеловеческое лицо дошкольного возраста в эротическом виде без сопровождения взрослых. На этом мои попытки появиться в Интернете с открытым забралом бесславно завершились.
Однако Натуся сумела каким-то образом найти мой Живой Журнал среди миллионов других. Несколько дней студенты на форуме активно обсуждали, имеет ли она право поделиться с окружающими великой тайной. В результате пара избранных получила-таки почетное право наслаждаться моими балетными рецензиями.
Трудно сказать, почему это столь сильно на Натусю повлияло. Возможно, раньше она считала меня кем-то вроде Призрака Оперы? Знаете, такое специальное существо, живущее в бескрайних подвалах второго учебного корпуса и моментально распадающееся в прах, стоит ему покинуть пределы института. И вдруг выясняется, что моя жизнь состоит не только из работы. Хуже того — во мне есть что-то человеческое! Разумеется, бедная девушка опешила. Знать бы заранее, я дала бы ей адрес своего Живого Журнала еще на первом курсе.
Как бы там ни было, Натуся стала вести себя на математическом анализе почти нормально (разумеется, в рамках возможностей собственной психики). До сих пор, спустя немало лет, я натыкаюсь в Интернете на ее благодарности мне как лучшему педагогу. То-то же!
Однако в целом глава оставляет грустное впечатление, не правда ли? Конечно, она посвящена злобности преподов — предмет, мало располагающий к веселью, но все равно не хочется заканчивать на мрачной ноте.
Вот что! Подарю-ка я желающим бонус. Он не имеет ни малейшего отношения к теме злобности и скромно называется про Машу и Дашу. Суровых пуристов, готовых пригвоздить автора к позорному столбу за нарушение композиции произведения, умоляю этот кусок пропустить. Зато остальных, надеюсь, ждет негаданная радость. Во-первых, небольшая, но приятная экономия — бонус, как ему и полагается, совершенно бесплатен. А во-вторых, вы небось решили, что по-настоящему хороших студентов на свете уже не бывает? Сейчас убедитесь, что бывают, причем даже во времена ЕГЭ. Уж не знаю, как им это удается, — очевидно, крайне высокая сопротивляемость организма. Просто о тех, с кем нет проблем, вроде бы и рассказывать особо нечего.
На Машу и Дашу я обратила внимание сразу. Две симпатичные хохотушки, как сели за одну парту, так и продолжали дружить все два года изучения математического анализа (надеюсь, и дальше тоже). Иногда я вынуждена была делать им замечание: «Девочки, либо постарайтесь смеяться потише, либо выйдите на время в коридор. Вы нам мешаете!» Подруги искренне пытались взять себя в руки, хотя получалось не всегда. Нет, они не отвлекались на обсуждение посторонних тем, просто математика приводила их в превосходное настроение.
На первое занятие Маша принесла большую коробку с собственноручно испеченными пирожными и угостила всю группу. А на второе занятие Даша приволокла гитару, уточнив у меня, можно ли немножко попеть в перемену. Раз в перемену, я не возражала. Все, что вызывает приятные ассоциации, идет обучению на пользу.
Обе девочки неплохо знали школьную программу, зато в целом группа была довольно слабой. Подружки охотно выходили к доске, объясняя сложные номера из домашнего задания. Более того — я часто видела, как они в свободное время помогают двоечникам исправлять ошибки. Спокойно, без малейшего раздражения они раз за разом повторяли желающим ход рассуждений.
Последние годы мне нелегко работать с первокурсниками. Атмосфера поначалу царит довольно агрессивная. Студенты смеются друг над другом или, того страшнее, выбирают постоянный объект для травли, и мне стоит огромных душевных сил это преодолеть, добившись доброжелательности друг ко другу. А на занятиях с Машей и Дашей я просто морально отдыхала.
По окончании сессии выяснилась потрясающая вещь. Несмотря на все старания педагогов, у нас на факультете большой отсев — ну не способны многие из вчерашних школьников освоить сложную программу, да и не имеют подобного желания. Из этой группы не отчислили никого! Остальные существенно поредели, а Машина-Дашина осталась в неприкосновенности. Результат был уникальным, особенно если принять во внимание изначальный невысокий уровень.
Девочки учились на пятерки, однако в третьем семестре Маша, отвечая мне лично, неожиданно допустила несколько существенных ошибок. Я искренне огорчилась — тем более, она всегда подробно разбирала лекции и каждую неделю подходила ко мне с вопросами.
— Увы, это четверка, — вздохнула я. — Вы ведь не хотите, чтобы я выставляла оценки за свое отношение к человеку, а не за его ответ, правда? Это будет несправедливо.
— Правда, — с трудом сдерживая слезы, подтвердила Маша.
— Я сама расстроилась, — честно призналась я.
Очень не хотелось портить отношения с хорошей девочкой, а я прекрасно понимала — если много занимался и не получил высшего балла, невозможно не обидеться на преподавателя.
