Илья Криштул - "Одноклассники.ру" и другие рассказики Ильи Криштула (СИ)
И вот оно – воскресенье… Даже название этого дня звучит светло, празднично и умиротворённо… Сколько хороших воспоминаний из детства и юности связаны с воскресеньем! Первый поход с папой в зоопарк… Первое возвращение домой под утро… Первое свидание с будущей женой… Но, видимо, к московским жителям по воскресным дням приходят совсем другие воспоминания. Первая пьяная драка… Первое похмелье… Первое свидание с будущей женой опять же… Ведь можно было просто не ходить и жизнь пошла бы cовсем по-другому! Но – увы, поздно, поздно… А тут ещё это воскресенье, вобравшее в себя всё, что было на неделе… И поэтому жители Москвы в этот день озлоблены, равнодушны, недовольны, погружены в себя, хамоваты, агрессивны и плюс ко всему депрессивны. И их можно понять – что было вчера, мало кто помнит, а завтра понедельник, опять идти к девяти утра продавать мобильные телефоны или страховые полисы, впаривать туры в Египет или автомобили, улыбаться клиентам или покупателям, вести переговоры с партнёрами из Воронежа или Пекина, сидеть весь день перед монитором или за кассовым аппаратом, из всего великого русского языка пользуясь одной фразой – «Пакет нужен?». Стоило ли для этого пять лет учиться в институте, шесть лет в музыкальной школе, одиннадцать в средней, при этом ещё занимаясь рисованием, танцами и английским, спрашивает сам себя житель Москвы и из петли его вынимает только две тысячи евро, отложенные на отдых в Черногории. И хмурится небо над Москвой, и так же хмурятся московские лица по воскресеньям. Не вздумайте в этот день звонить старым друзьям, подругам и приятелям с какими-либо просьбами. Поберегите и их, и себя. Взаймы вам никто не даст, никто вам ничем не поможет, а друзей потеряете навсегда. А если вы в гости приедете без предупреждения, вы не только друзей потеряете, вы ещё и врагов наживёте. Хотя дверь вам всё равно никто не откроет. По воскресеньям столичные жители прячутся в своих норках и заставить их открыть дверь может только что-то необычное, красивое и увлекательное. Авария с многочисленными жертвами на соседней улице, например. Или пожар в соседнем доме, тоже с жертвами. Или просто убийство на лестничной площадке. А тут вы с радостным лицом: «Привет, давно не виделись!» Да ещё сто лет бы не виделись, если б ты не припёрся, придурок! И сидят москвичи по воскресеньям в своих квартирах, кто-то жену целует, кто-то собаку гладит, кто-то уроки с детьми делает, но большинство телевизор смотрит. И совсем не телеканал «Культура». А там, в телевизоре, и аварии с многочисленными жертвами, и пожары, тоже с жертвами, и убийства на лестничных площадках, и… В общем, всё, что нужно для отдыха и гармоничного развития личности, и, главное, дверь открывать не надо.
А так, конечно, в России очень много добрых людей. Несмотря на телевидение. Злых редко когда встретишь, а добрые повсеместно. Доброта, она ведь в генах у русского народа сидит, она нам по наследству передалась, от пращуров. Она просто так исчезнуть не может. У москвичей просто доброта эта поглубже забралась, жизнь-то посложней, чем где-нибудь в Костроме-Коломне. Но если вечерком с ножом выйти, поймать москвича и этим ножом поскребсти, доброта сразу вылезет. Он тебе и кошелёк отдаст, и мобильный, и сумку свою сунет – на, носи, пользуйся, не жалко! Потому что человек добрый. И людей любит, и животных всяких, и рыбок, особенно осетровых пород. И взгляд добрый, и лицо в целом. Но не в понедельник с утра. И не во вторник. И не в среду… Вообще не на этой неделе.
Я И Х Е М И Н Г У Э Й
Хемингуэю повезло, он жил в молодости в Париже. Дружил с писателями и художниками, работал в газете, пил бурбон, гулял, любил свою молодую жену… Потом написал, что «Париж это праздник, который всегда с тобой…»
Мне повезло больше. Я жил в молодости в Мытищах. Дружил с Гундосым и с Кротом, пил пиво, чем-то торговал, любил Верку… Я ради Верки даже как-то витрину разбил, любовь свою показывал… А они потом написали, что «…находясь в состоянии алкогольного опьянения, разбил витрину продуктового магазина и похитил муляж колбасы «Краковской»…»
Хемингуэй в тюрьме не сидел. А мне дали пятнадцать суток и я две недели красил забор вокруг отделения. Дышал краской, от этого много думал. Верка ко мне не приходила, она, оказывается, уже с Гундосым жила, так что мне опять повезло. Это я потом понял, когда пиво пил на лавочке и Гундосого увидел с коляской, а рядом Верка с животом. И тоже с пивом.
Хемингуэя всегда любили красивые женщины. Меня любили пьяные, а красивых я не видел. Нет у нас в Мытищах красивых женщин, не рождаются. Не от кого.
Хемингуэй работал журналистом и мотался по всей Европе. Я тоже из Мытищ мотался в Москву, где работал охранником. В Швейцарии, в горах, Хемингуэй влюбился в подругу своей жены и ушёл из семьи. В Люберцах, на равнине, я встретил Людку, пожилую повариху местной шашлычной, тоже влюбился и переехал к ней. Мы с ней пиво каждый день пили, ну и водку иногда.
Хемингуэю повезло, у него было трое сыновей от разных жён. Мне опять повезло больше, у моей Людки было четверо и от разных мужей. Может, один был и от Хемингуэя, я не спрашивал.
Хемингуэй очень переживал, что оставил первую жену с ребёнком и до конца жизни помогал им. Бывшие мужья Людки нам не помогали, а только мешались, так как половина из них жила вместе с нами. Потом, когда сыновья Людкины подросли, они маминых мужей, меня в том числе, с лестницы спустили. Пока было тепло, я ещё в Люберцах пожил, пиво попил, а вечером уехал.
Хемингуэй всегда возвращался на родину, в США, где его ждала семья, ждали друзья и поклонники. Я тоже решил вернуться в Мытищи, где меня всегда ждут Гундосый и Крот. Оказалось, правда, что Гундосый умер, Крот пропал, а Верке пятьдесят три года. Вот так время пролетело, под пиво.
Хемингуэю повезло, он выжил в страшной автокатастрофе. Долго лечился, но врачи поставили его на ноги и он снова вернулся домой. Мне тоже повезло, меня машина сшибла, но не насмерть. «Скорая», правда, без денег в больницу не везла. А откуда деньги, я Верке последнее на пиво отдал. Сам дошёл, ногами… Вот только возвращаться не к кому и некуда.
Хемингуэй застрелился из охотничьего ружья. Он сходил с ума и не хотел, чтобы сыновья и бывшие жёны видели его безумным и немощным. А мне не повезло – с ума я сошёл, но у меня нет ни ружья, ни бывших жён, никого. Так что немощным меня только санитарки видят, но они особенно не присматриваются. Живой и ладно.
И пиво уже не помогает. Да и не дают его здесь. А когда просветление наступает, я думаю, что вообще зря свою жизнь пиву посвятил. Как-то по-другому надо было, но как? И спросить не у кого – Крота нет, Гундосого нет, санитарки внимания не обращают, Верка не приходит, как и тогда, в молодости. Пиво пьёт, наверное. Интересно, что Хемингуэй про это писал, надо обязательно прочитать, но… Теперь только в следующей жизни прочитаю, если она будет. Эта-то пролетела, как бутылка пива в электричке – только открыл, она уже закончилась, а от Мытищ ещё не отъехали. Не повезло мне, наверное. Надо было…
…надо было сразу две брать. Не бутылки - жизни…
