Софи Кинселла - Шопоголик спешит на помощь
Я понимаю, о чем речь. Куда ни посмотри – повсюду что-то сверкает и гремит. Во все стороны тянутся бесконечные ряды палаток и киосков. Возле каждой стоят музыкальные колонки, из них льются мелодии на разный лад. Над головами парит дирижабль с гигантской надписью «Окружная ярмарка в Уилдернессе», под ним – две серебряные точки гелиевых шариков, упущенных в небо. В соседнюю палатку бежит стайка девочек в аквамариновых костюмах группы поддержки. Рядом мужчина гонит целую отару овец, и я невольно пячусь.
– Бекс, – закатывает глаза Сьюз. – Это всего лишь овцы.
Да уж, ей легко говорить «всего лишь овцы». Только у этих зверюг большущие рога и бешеный взгляд. Наверняка их ведут на выставку «овец-убийц» – специально за первым призом.
В воздухе смешались разные запахи: бензин, навоз, жареное мясо, но сильнее всего пахнет свежими пончиками, потому что мы стоим прямо возле их фургончика.
– Пончик, – замечает Минни вывеску. – Можно, мама?
Она настойчиво дергает меня за руку.
– Никаких пончиков, – говорю я, поспешно отводя ее подальше. – Идем, нам надо найти шатер с керамикой.
Несмотря на ранний час, на ярмарке уже полно людей: они заглядывают в палатки, покупают сладости или просто бродят вокруг, то и дело останавливаясь, чтобы свериться с картой. Нужный сектор мы находим не сразу. Мама решительно рассекает толпу, задрав подбородок, а вот Дженис тормозит возле каждого прилавка, и мне приходится чуть ли не силой тащить ее за собой, приговаривая: «Давайте посмотрим эти вышитые прихватки чуть позже». Честное слово, она хуже Минни!
Наконец мы доползаем до нужного шатра и сверяемся с путеводителем. Изделия Реймонда Эрла представлены в отделе керамики и фарфора, в секциях «миски», «контейнеры с крышками» и «разное», несколько штук продаются в торговых рядах. Опознать его горшки несложно – они в пять раз крупнее остальных. А еще очевидно, что самого Реймонда здесь нет: в шатре кроме нас еще семь человек, и все они – женщины.
Несколько минут мы с мамой бродим вокруг, внимательно изучая изделия Реймонда, словно пытаясь увидеть в них некую подсказку. Возле каждого горшка или чашки лежит табличка, на которой сказано, что он вдохновляется творчеством французского керамиста Полин Одетт (это еще кто такая?), что он черпает вдохновение в природных рисунках и какая-то заумная чушь про глазурь.
– Ну вот, его здесь нет, – заметно унывает мама, когда мы добираемся до угла, где стоит большой зеленый таз, занимающий едва ли не весь стол.
– Может, он еще вернется, – не соглашаюсь я и спрашиваю у дамы за соседним столиком: – Простите. Мы ищем Реймонда Эрла. Вы его знаете? Как думаете, он сегодня будет?
– А, Реймонд, – хмыкает та, возводя глаза к потолку. – Он был здесь недавно. Может, еще появится. Он редко сидит на месте.
– Спасибо. Это ваша ваза? – вежливо интересуюсь я. – Очень красивая.
Вообще-то я вру, потому что это самая безобразная ваза на свете. Однако нам стоит завести друзей на тот случай, если Реймонда вдруг придется пытать и все такое…
– О, спасибо. – Женщина любовно поглаживает керамический бок. – Можете купить точно такую же, они вот там выставлены.
Она указывает на торговые ряды в дальнем конце шатра.
– Здорово! – с нарочитым энтузиазмом восклицаю я. – Обязательно взгляну. Скажите, а вы тоже этой самой Полин Одетт вдохновлялись?
– Полин Одетт? – фыркает та. – Да что ж на ней все помешаны-то, а? До встречи с Реймондом я об этой дамочке и не слышала. Представляете, он ей даже во Францию писал. Просил приехать и судить наш конкурс. Она, правда, не ответила. – Глаза у гончарницы торжествующе сверкают. – По-моему, это уже чванство.
– Еще какое, – спешу я согласиться.
– Зачем нам судья из какой-то там Франции, когда рядом, в Тусоне, живет Эрика Фромм?
– Конечно, – киваю я. – Эрика Фромм – настоящий эксперт.
– Вы тоже увлекаетесь гончарным делом? – оживляется та.
– Я… ну… Немного… Если есть свободная минутка.
Это почти правда. В школе я пару раз делала керамические горшочки – если надо, могу заняться этим снова. Перед глазами всплывает образ: я в гончарном халате вылепляю сказочную вазу, а за спиной стоит Люк, обнимает меня и целует в шею… Или родители распаковывают свои подарки на Рождество и восклицают: «Ух ты, Бекки, да у тебя настоящий талант!» Не знаю даже, и почему я раньше об этом не думала?!
– Ладно, удачи вам. Приятно было познакомиться. Я, кстати, Бекки.
– Ди.
Она пожимает мне руку, и я отступаю к маме, которая изучает коллекцию миниатюрных глиняных кукол.
– Ну? Узнала что-нибудь? – нетерпеливо оборачивается она.
– Реймонд может вернуться. Надо его караулить.
Люк распределяет дежурства. Первая вахта достается маме и Дженис – они все равно хотели поглазеть на керамику. Затем очередь Дэнни, но сперва он попробует традиционный местный чай, который, судя по всему, на восемьдесят процентов состоит из бурбона.
– А я тем временем свожу Минни в Тоддервиль и куплю ей воздушный шарик. Третья смена – наша, – привычно распоряжается Люк. – Бекки, почему бы вам со Сьюз не взять на себя четвертое дежурство? А пока погуляйте, повеселитесь. Сьюз, что скажешь?
Боже. Я поняла, что затеял Люк. Он хочет свести нас со Сьюз, чтобы мы снова подружились. Так мило с его стороны… Только мне немного не по себе – словно я какая-нибудь панда, которой показывают на партнера и велят с ним спариться. Да и Сьюз не горит энтузиазмом. Она хмурит лоб и бросает в мою сторону не самые дружелюбные взгляды.
– Я и одна могу подежурить, – возражает она. – А вы развлекайтесь втроем.
Сердце словно ножом резанули. Она что, совсем не выносит моего общества? Даже пару часов со мной не вытерпит?
– Нет, пусть лучше по-моему, – отмахивается Люк. – И сделаем вид, что гуляем по ярмарке, а сами будем высматривать Реймонда.
Прошлым вечером Люк нашел на сайте Тусона его фотографию. Не хочу хвастать, но мой папа куда красивее своих друзей. Если Кори похож на неживую пластиковую куклу, то Реймонд – настоящий старик. У него седые насупленные брови, и на фото он грозно хмурится в камеру.
– Здесь очень шумно, позвонить не получится. Поэтому если кто увидит Реймонда, пусть тут же пишет остальным.
Люк бросает на меня взгляд, словно говорящий: «Выше голову», а потом вместе с Минни исчезает в толпе. Мы со Сьюз остаемся вдвоем.
Мы не были с ней наедине целую вечность. Солнце вдруг начинает жарить, больно кусая голую кожу. Я делаю пару глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Смотрю на Сьюз – а она пялится в землю, словно даже видеть меня не может. Я не знаю, что ей сказать.
Она сидит на перевернутом ящике, на ней синие джинсы, белая футболка и старые ковбойские сапоги, которые она носила еще в Лондоне. Выглядит так здорово и органично, что хочется сделать ей комплимент. Но в горле стоит комок.
Только я набираю в грудь воздуха, как пронзительно пищит ее телефон. Сьюз выхватывает его из кармана, впивается взглядом и обреченно жмурит глаза.
– Сьюз? – нервно начинаю я.
– Чего тебе?! – рявкает она. Я еще и слова не сказала, а Сьюз уже злится.
– Я просто… Чем займемся? – Дрожащей рукой я достаю путеводитель. – Сходим посмотрим на свиней?
С моей стороны это большая жертва, потому что свиней я боюсь до ужаса. Овец я тоже не очень-то люблю, но свиньи – сущий кошмар. У Сьюз и Тарки на их ферме в Хэмпшире есть пара штук, и, как по мне, это не живность, а жуткие визжащие монстры.
А вот Сьюз их любит и дает им всем имена. Так что мы можем сходить и посмотреть на… милые пятачки, заостренные ушки или что там еще у этих тварей есть?
– Американские свиньи, наверное, очень интересные, – продолжаю я, потому что Сьюз молчит. – Или лучше посмотреть овец? У них есть редкие породы… О, погляди, неподалеку проходит выставка карликовых коз!
Сьюз поднимает голову, и взгляд у нее пустой. Вряд ли она слышала хоть слово.
– Бекс, мне надо кое-что сделать. Я потом тебя догоню, хорошо?
Она встает и торопливо уходит куда-то прямо в толпу.
– Сьюз? – потрясенно кричу я вслед. – Сьюз!
Нельзя вот так взять и бросить меня! Мы же команда. Мы должны быть вместе!.. Я, не задумываясь, бегу вслед за ней.
К счастью, рослую светловолосую Сьюз сложно упустить из виду, хотя на ярмарке людей все больше. Она решительно проходит мимо арены для родео, торговых рядов, детской игровой площадки, ни на секунду не задерживается возле парня, заставляющего собаку прыгать через обруч. Сьюз не глядит по сторонам, не любуется ковбойскими шляпами, сапогами, седлами, хотя в обычной ситуации перетрогала бы все, до чего смогла дотянуться. Она очень напряжена и озабочена – это видно по развороту плеч. Наконец она останавливается на полянке позади «Жареного борова».
Прислоняется к высокому деревянному столбу и снова достает телефон. Я вдруг понимаю, что Сьюз не просто озабочена – она в отчаянии. Кто ей написал – Алисия?
