Роман Трахтенберг - Вы хотите стать звездой?
— Ой, что вы мне тут нарисовали! Не видите, что ли! Одна бровь выше!!! — шпынял он тетеньку. — А вы, дорогуша, считаете, что хорошо отгладили фрак?! Переглаживайте! — доставалось другой. — А ты кто?! — окинул он меня строгим взором.
— Я? Трахтенберг.
— Как?!! Тахтен... Тьфу!.. Кто такой?! Почему не знаю?!
— Я должен выступить. Мне уже заплатили.
— А где твой концертный костюм? — поинтересовалось это порождение советской эстрады.
— Да я это... Бескостюмный я.
Он еще раз презрительно окинул меня царственным взором: «Ну, что ты стоишь? Иди, иди. Позову, когда нужно будет», — и переключил свое внимание на «челядь».
...И вот вечер начался. В отглаженном костюме, в гриме, который ему два часа накладывали, юноша вышел на подмостки и произнес банальнейшую фразу, любимую всеми деревенскими диджеями: «Добрый вечер, дамы и господа, мы начинаем наш торжественный вечер...»
— Пошел на х...й. Трахтенберга давай! — неожиданно начал скандировать зал. — Трах-тен-берга! Трах-тен-берга!
Он стушевался, и только когда понял, что ничего ему не остается, свинтил за кулисы. Наступали новые времена. Новый стиль общения и, как следствие этого, новые герои. Его ошибкой было по-прежнему считать себя звездой. Да! Он постоянно вел мероприятия этой тусовки. Да! Ему казалось, что он герой. Но, к сожалению, только казалось... Таких мальчиков я встречал еще в Институте культуры. Там каждый второй был такой. Например, у нас проходили «капустники». Набор был стандартный: семь групп — семь маленьких спектаклей. Между ними требовались связки, и к тому же кто-то должен был их представлять, и поэтому, помимо участников «капустника», работало еще два ведущих (тоже из студентов): один крупный и толстый, второй мелкий и тощий. Юноши нравились публике и все пять лет учебы оставались неизменными ведущими. Их знали ВСЕ. Они же уверенно мнили себя звездами, ведь их любила целая тысяча человек. На них показывали пальцами. Они срывали овации, даже ничего интересного не делая, так сказать, авансом. Неважно, что это все было самодеятельность, тогда они прокатывали на ура.
Но учеба закончилась, и сейчас никто и слыхом о них не слышал, где они, чего с ними. Они просто вышли в чужой враждебный мир, где нужно начинать все сначала. Мир шоу-бизнеса это не факультет института — это говняная академия, т. е. академия говноедства и говнотворчества, где каждый боец должен переплыть свое море — говна, естественно. А ты уже «включил звезду» и не можешь от этого отвязаться. Самодеятельность не плоха сама по себе. Плохо, что в какой-то момент «звездульку» зашкаливает. Ты был звездищей колхоза «Пи...ц коммунизма», вел там все концерты, тебя знали все и все тебе радовались, но в другом месте ты на х...й никому не сдался. Даже если этот колхоз и занимает шестую часть суши.
Пугачева в своих интервью рассказывала, как на конкурсе в Сопоте вышла на сцену и поняла, что это провал. Никто ее здесь не знает, никто не начинает писать кипятком от восторга, а делать что-то надо. Что-то новое. Что-то выразительное. Чтобы удивить и понравиться именно ЭТИМ ЗРИТЕЛЯМ. И вот тогда прима начала творить то, чего никогда раньше не делала на концертах, подвывать, кривляться, и... это сработало.
Только благодаря пониманию, что ты никто, происходит мобилизация, и тогда можно ждать чудесных просветлений. И напротив, в тот момент, когда ты звездно убежден, что тебе все доступно и позволено делать вещи, недозволенные другим, — у тебя разъезжаются ходули и ты летишь в выгребную яму. Именно в такие моменты зазвездления люди торпедируют тебя вопросами, как, например, Киркорова, а чего, мол, у вас так много ремиксов. Звездолет Бедросовича уже давно идет на автопилоте и не понимает, что это не просто метеоритный дождь — это Армагеддон.
...Как-то мне позвонила на радио девочка.
— Откуда вы мне звоните?
— Из Москвы.
— Как вас зовут?
— Янина.
— Янина — польское имя, — заметил я. — А что вы делаете в Москве?
— А вы что? — в ответ спокойно поинтересовалась она.
Действительно. Тремя простыми словами простая девочка с простым польским именем умыла непростого артиста с непростой еврейской фамилией.
— Снимаю перед вами шляпу. Вы лучшая! — пришлось признать проигрыш и отдать победителю пальму первенства. Будь я звезданутым агрегатом — произошел бы сбой системы. Стоял бы и обтекал, но я свои ошибки вижу. Надо порой расставаться с мыслью, что ты герой, и иногда говорить себе, что ты никто.
...Вот и мне в тот вечер, когда публика освистала «деревенского диджея» — в отутюженном фраке, загримированного а-ля звезда «Мулен Руж», — совсем не хотелось ему помогать. Утонул так утонул. Туда и дорога. Правда, мне пришлось нелегко. Я готовился только к небольшому выступлению, а пришлось вести... конкурс красоты. Бизнесмены, чтобы развлечь себя необычным образом, наняли в модельном агентстве сто штук девиц, которые сегодня и должны были показать себя в лучшем виде. Конкурс обычный: проход в вечерних платьях, проход в купальниках. Прикол лишь в том, что шел он для узкого круга людей: пьяной компашки из пары десятков мужиков и такого же количества баб. Для зрителей конкурс был лишь вопросом веселого времяпрепровождения, для девочек — вопросом жизни и смерти. Участницы все воспринимали необычайно серьезно, не понимая, что над ними и их глупостью только весело глумятся. Впрочем, что они могли понять. Им всем было лет по четырнадцать. При мне двух баб отправили домой, сказав им: «Девочки, вы уже старые. Вам уже по пятнадцать». Они рыдали в коридоре, а я отупело, еще не понимая сути происходящего, поинтересовался: «А раз всем по четырнадцать, как же вы их трахать будете?»
— Никак! — ответили мне. — Зачем нам их трахать? У нас свои бабы есть. А эти только для конкурса, весело же.
И тогда я понял, насколько разнообразны человеческие развлечения, и как порой бывает тяжело артистам в незнакомых компаниях.
* * *
Кстати, хороший менеджер должен понимать и как будут сочетаться артисты друг с другом в одном концерте. На днях я услышал, что моему знакомому предложили на день рождения группу «Ленинград» — первым отделением — и Пенкина на второе.
— А почему в таком порядке? — поинтересовался я.
— Ну, Шнур заедет к нам перед своим концертом в клубе. Ему удобно вначале. А Пенкин едет откуда-то издалека. Ему удобно позднее. По крайней мере паренек, который взялся мне все организовать, сказал так.
— А что если Шнуров споет песню «Самое страшное, что может случиться, — стать пидарасом?» Пенкин после него петь выйдет? — поинтересовался я.
Знакомый задумался. Никто его не предупреждал о возможных накладках. Ведь паренек, взявшийся организовать «чудесный вечер», не является профессионалом. Он просто кретин, случайно оказавшийся между покупателями и продавцами. Он не понимает, чем торгует. Он лишь тупо дозвонился артистам, чьи телефоны сумел раздобыть. Тупо спросил, кто и когда свободен, и за сколько готов работать. Потом уже сделал по-хитрому, накинул на ценники свою долю и... решил, что на этом его работа выполнена!
...Конечно, артисты попали, а он гуляет и в ус не дует. Ну а вы же, бля, звезды! Отработаете как-нибудь. И фигня, что за кулисами стоит конкурирующая с вами группа и мечтает плюнуть вам в рожу; а вам хочется им двинуть в рыло. Вам все равно надо собраться и создать публике праздничное настроение. Поторопись, пись, пись! Приободрись, дрись, дрись! Тем более что публике и вовсе насрать, почему у вас вырубился посреди вечера микрофон и свистят колонки. Публика возмущается и орет с места: «Взяв за выход двадцатку, еще и халтуришь, "артист"!»
«Скока-скока?!!» — Вы аж замираете от ужасающей цифры, и волосы на жопе начинают тихо шевелиться! Вам хочется биться головой об пол, ведь вы только что узнали, как сильно вас нае...ли посредники. Работать совсем невмоготу, и хочется взвыть по-вол- чьи и сорвать кому-нибудь скальп. Но виновников уже и след простыл.
Что я могу на это сказать? Вы, дорогие мои, сами виноваты, доверившись абсолютно незнакомым людям. Не проверили микрофоны и свет, не вцепились в горло посредников заранее, и т. д. и т. п. Вы решили, что раз вы артист, то ваше место исключительно на сцене? Пусть так, но тогда рано или поздно вы окажетесь в совсем ином месте. Поэтому, работать, работать и работать:... ну если вы, конечно, все еще хотите стать звездой.
Стакановцы
— Здравствуйте. Заходите, раздевайтесь.
— Зачем раздеваться?
— Ну как же, вы ведь е...арь-надомник?
— Конечно, нет! Я пиз...ун-собеседник.
МОСКВА, ЗАКРЫТАЯ ВЕЧЕРИНКА «ЖАБЫ И ЦВЕТЫ»
— Добрый вечер, дамы и господа, леди и джентльмены, сэры и сэрихи. Меня зовут Роман Трахтенберг, и моя фамилия переводится совсем не так, как вы подумали... — начал я с приветствия, отработанного за много лет.
