Сергей Козлов - Байки офицерского кафе-2. Забавные истории из жизни спецназа ГРУ ГШ
«Здравствуй, Дедушка Мороз…»
Конец зимних каникул. Очередной и, наверное, последний новогодний утренник. В зале «Снегурочка» «зажигает» публику. Дети по ее команде скандируют: «Дедушка Мороз! Дедушка Мороз!».
За кулисами усталый актер, переодетый Дедом Морозом, смотрит в щелку занавеса и сквозь зубы шепчет: «Ненавиж-жу!!!». После этого распахивает занавес и с обаятельнейшей улыбкой выходит на сцену: «Здравствуйте, дети!!!».
АнекдотИсторию эту поведал Дмитрий Дойхен. По-моему, в студенческую пору довелось ему участвовать в строительстве БАМа. Строили этот «комсомольский» объект, главным образом, зэки и военные. Там он и услышал эту байку, которая случилась в городке военных строителей.
В ту пору уже завезли туда и семьи и обустраивали какой-то быт. И даже создали детский сад.
Наступал очередной «решающий», или «определяющий», или еще какой-то «…ющий год пятилетки». В детский сад завезли и установили елку. Воспитательницы нарядили ее. Заранее отработаны все номера утренника. И даже заказан у замполита Дед Мороз. Его должен изображать прапорщик Наливайко.
Наступило 30 января. Все шло по плану. Только Деда Мороза не было. Но детям вешали лапшу про Лапландию, из которой далеко добираться. Про плохую погоду и непроходимые леса Забайкалья. На самом деле Наливайко в таком образе должен был обойти не только детей, но и ряд других организаций. Понятное дело, что Деда Мороза на сухую никто не отпускал. Да и сам Дед не отказывался. На то он и Наливайко. Наконец навострил он лыжи в означенный детский сад. Пришел. То-то радости было.
По сценарию надо Снегурочку звать. А с ней тоже какая-то беда приключилась, то ли волки унесли, то ли они же на ней куда-то уехали. Стали дети Снегурочку звать. А она все не идет. Дед же от трудов праведных и здравиц, ранее произнесенных, подустал. Присел под елочку. А дети все не уймутся, чтоб им неладно было. Все Снегурку зовут.
Решил им тогда Дед Мороз помочь:
— Не так вы, дети, мою внучку зовете! Ее свистом звать надо. Вот я вам сейчас покажу. А то вы свистеть-то, поди, и не умеете!
Собрались дети и смотрят на Деда Мороза, открыв рты. А Дед набрал воздуха, засунул в рот два пальца, да как «свистнет» — всем, чем раньше закусывал…
Лучше бы дети сами Снегурочку дозывались.
Бульончик
С Янисом Кушкисом мы познакомились в Афганистане и как-то сразу сдружились. Нельзя сказать, что стали мы «не разлей вода». Собственно, для этого и возможности такой не было. Он служил в Кабуле, а я в Кандагаре. Но бывает некое родство душ, которое сразу чувствуется и сближает порой почти незнакомых людей. Спецназ войско небольшое. Поэтому заочно мы слышали друг о друге. В силу некой неординарности и моей, и его натуры о нас ходили всякие слухи. Мне, в частности, рассказывали такую историю о Яне в период его службы в Чучковской бригаде.
Янис был истинным фанатом спецназа. Был очень сильным рукопашником. Мыслил неординарно. Этому способствовало творческое начало его натуры. Он довольно хорошо рисовал. Комнату свою в общежитии оформил весьма оригинально. Но для завершения картины не хватало одного, но очень важного штриха. Ян очень хотел сделать светильник в виде человеческого черепа. Но тут получилась загвоздка. Черепов в Советском Союзе в широкой продаже не было. Учебные пособия поставлялись в учебные заведения по заявке или еще как-то. Но Чучковская бригада специального назначения среди таких учебных заведений не значилась. Ян готов был заплатить хорошие деньги, но было некому. В конце концов идея с черепом превратилась в идею-фикс.
Дни летели, проходили месяцы. Пришло время отпуска. Янис уехал в родную Латвию. И уже перед отъездом обратно в часть, собирая в лесу грибы, он буквально натолкнулся на отсеченную человеческую голову. Находка ужасная. И любой другой человек рванул бы с этого места, только его и видели. Но не офицер советского спецназа, и уж тем более не Янис, который сразу смекнул, что «мечты сбываются». Безусловно, голова эта была следствием какого-то преступления. Но и у примерного советского гражданина хватило бы ума не нести свою находку в милицию, дабы не создавать проблем с найденной головой для своей собственной. Убедившись, что вокруг никого нет, Ян положил голову в полиэтиленовый пакет, присыпал ее грибами, чтобы никто не задавал дурацких вопросов, и двинул домой. Понятное дело, родители вряд ли могли по достоинству оценить находку своего сына, поэтому Янис не хвастался перед ними. Напротив, он припрятал свой трофей во дворе. И только когда уезжал в часть, прихватил его. Лететь нужно было на самолете, где ручная кладь подвергалась проверке, а чемоданы просвечивали. Однако сотрудников аэропорта не смутило наличие человеческой головы, возникшей на экране при просвечивании чемодана пассажира Кушкиса. А может быть, они приняли ее за футбольный мяч. Но, скорее всего, им и в голову не приходило, что среди пассажиров есть настоящие «охотники за головами». Поэтому досмотр Ян прошел беспрепятственно. О переезде на поезде от Москвы к месту службы в таком случае и говорить не стоит.
Офицеры — жители «общаги» — были на службе. И это было на руку. Находка, несмотря на несколько полиэтиленовых пакетов, уже изрядно подпахивала. Для того чтобы освободить череп от мышц и хрящей, лучше всего его сварить. Потом все само отвалится, только ножом малость поработать, и череп готов. Янис подобрал подходящую по размеру кастрюлю с крышкой. Положил туда голову и поставил варить на общей кухне, на малом огне. Четырех часов вполне бы хватило. Сам ушел в комнату заниматься своими делами. Завтра нужно было идти на службу. Поэтому стоило погладить форму, почистить сапоги.
Спустя некоторое время довольно противный запах распространился по общежитию. Но Яна это не беспокоило. Все были в части, и к их приходу уже все было бы кончено.
Но на беду в общаге отсыпался после наряда Шура Дрозд. Сложения он был скромного, и нельзя сказать, что обладал «железной волей», несмотря на то что закончил девятую роту РВДУ. Проснувшись, он побрел на кухню, откуда распространялся весьма странный запах. Заинтересованный содержимым варева он весьма опрометчиво заглянул в кастрюлю. Когда облако пара рассеялось, среди остатков волос и пленки жира на Шуру взглянули вареные глаза на местами обнажившемся черепе. Дрозд упал в обморок.
Когда мы познакомились ближе, я спросил, правда ли это. И Янис, усмехнувшись, подтвердил, поведав подробности.
Кесарю — кесарево, а слесарю — слесарево
В июне восемьдесят третьего меня из двенадцатой бригады перевели в 173-й отдельный отряд спецназначения. Перевели за строптивость и антагонистические противоречия с нашим новым комбатом, майором Портнягиным, бывшим замполитом, возомнившим себя рейнджером. Когда наши служебные взаимоотношения стали соответствовать ленинскому определению революционной ситуации, мы с ним объяснились, и вот вам результат…
Часть, куда я попал служить, отличалась от всех прочих частей специального назначения тем, что она была укомплектована боевой техникой и процентов на девяносто девять офицерами пехотных и танковых подразделений. Это была ссылка. Никогда не отличавшийся высокой воинской дисциплиной здесь я решил откровенно «забить» на службу. Тем более что тогда в отряде командиры групп имели средний стаж офицерской службы лет по восемь-десять и служить уже абсолютно не рвались. Занятия за них, а, соответственно, теперь и за меня, с личным составом проводили сержанты. Мы же, определив пункт сбора после занятий, спокойно шли пить пиво.
Неделя прошла плодотворно. Близилась суббота, которая обещала быть не менее интересной.
Напомню, что в армии суббота — это парково-хозяйственный день. В спецназе, где никогда не было боевой техники, он посвящен наведению порядка в казармах и на прилегающей территории, а также выполнению других хозработ по плану старшины, который и занимался с нашим личным составом. Нет, день, как и положено, начинался с построения, но после него офицеры, которым делать было просто нечего, разбивались на группы по интересам и шли кто пить пиво, кто писать пулю, а кто совмещать и то и другое. Суббота в спецназе — это как во всем цивилизованном мире, начало уикэнда.
Но это только в нормальном спецназе. В отряде, где по штату имелась боевая техника, суббота была посвящена ее обслуживанию, и офицеру положено было при этом присутствовать. Быть, так сказать, организатором и вдохновителем этого процесса. Откуда было это знать мне, рафинированному спецназеру, имеющему диплом референта-переводчика с английского.
Только я собрался после построения совершенно, как мне предполагалось, законно выпить три литра запланированного пива, как меня окликнул комбат и без обиняков предложил мне посетить парк боевых машин, где заняться приемкой вверенных мне трех БМП-1. Это был «облом». На КПП стояли старшие товарищи и делали недвусмысленные знаки, предлагая посвятить субботу ранее намеченному. Комбат же, видимо, заметив их, стал более жестко ставить задачу, определяя все, вплоть до времени доклада об исполнении. Надо было принимать радикальные меры, и я включил «на полную» систему «Дурак».
