Алина Кускова - Рейс налево
В том, что недоверчивыми бывают ревнивые мужчины, Олимпиаде пришлось убедиться тут же.
– Дорогая, – на пороге ее квартиры стоял Стас и грустно улыбался, – извини меня за горячность. Но ты сама виновата. Какой-то автобус, город, дом, квартира. Могла бы честно признаться, что засиделась с Элькой и забыла про меня. Хотя, дорогая, с твоей стороны это просто непростительно.
Стас прошел в комнату и сел на диван. Его шею моментально уколол пушистый шарф.
– Что это? – недовольно поморщился бывший, или снова не бывший, в этом Липа еще не разобралась, жених. Стас взял шарф в руки, и Липа поняла, что объяснять что-то ей уже не придется. Его лицо мгновенно стало багровым. – Это его шарф?! – Он потряс им, и по комнате распространился запах чужого самца. Свой самец не потерпел присутствия соперника даже в таком незначительном виде. – Он приезжал к тебе?! Вы продолжаете встречаться за моей спиной?!
Липа развела руками и округлила глазищи. Сейчас ей нужно будет что-то сказать. Но горло парализовало, она лишь кивнула на свою сумку, но Стас ничего не понял. Он вскочил с дивана и принялся расхаживать по комнате, размахивая трофейным шарфом и неприлично выражаясь об отношениях своей бывшей, теперь в этом Липа смогла убедиться, невесты с первым встречным.
– Я читал сегодняшнюю прессу! – буйствовал Дружинин. – Я видел твою довольную физиономию на фотографиях! Как ты могла?! – Он бросил шарф ей в лицо и выскочил из квартиры.
– А что могла-то?! – поинтересовалась ему вдогонку Липа. – Ты на счет первого встречного или феминистического движения?! – Но ответом ей стала полнейшая тишина, в которой гулко раздавались шаги убегающего вниз по ступенькам Стаса.
Положившись на проверенную годами и невзгодами пословицу о том, что утро мудренее вечера, Липа постаралась успокоиться и взять себя в руки. Впрочем, она не собиралась ломиться в закрытую дверь, Липа поняла, что выбранная цель неверная. То есть Дружинин и есть та наглухо закрытая для нее дверь. С этим она уже почти смирилась, оставалась какая-то неоправданная надежда на то, что он одумается и поверит всему, что рассказывала невеста, но надежда после его ухода угасла.
Липа набрала полную ванну теплой воды и занялась релаксацией, которая заключалась в косметической чистке внешности с применением масок, скрабов, белой глины и множества всего, что смогла предложить представительницам прекрасного пола современная косметическая промышленность. Когда она волновалась, то много ела, а когда требовалось перестать волноваться, Липа лезла в воду. Это было своеобразным очищением души, хоть, по большому счету, чистилось лишь тело. Парфюмерные ароматы, источаемые масками, скрабами и шампунями, бодрили, видимо, не только внешнюю оболочку.
Обновленная Липа предстала перед самой собой в старом трюмо, пристроенном в углу коридора. Она себе нравилась: вполне соблазнительная внешность для того, чтобы привлечь к себе мужской интерес. Даже без необходимого минимума косметики на лице, она казалась миловидной особой. В том-то и дело, что казалось. Олимпиада была довольно решительной девушкой, во многом этому способствовала журналистика, не терпящая в своих рядах нытиков и слюнтяев. Липа поглядела на себя в зеркало и решила: во-первых, зеркало нужно поменять. Маги и колдуны в один голос твердят, что старое зеркало хранит негативную реакцию всех поколений, которым довелось в него глядеться. Ей чужой негатив не нужен, у нее хватает своего. Завтра же она пойдет в магазин и выберет себе большое зеркало на качающейся подставке. Нет, это уже во-вторых. Сначала она поедет к Кудрину и вернет ему злополучный шарф. Привлекать к себе его мужской интерес Липа не будет, но выглядеть постарается сногсшибательно. Так, на всякий случай. Было и в-третьих. Липа вернется и начнет новую жизнь.
У Максима Кудрина был обычный рабочий день. Не совсем обычный в производственном процессе, так как сам процесс пришлось задержать, пришлось разбираться с двумя хмельными операторами станков с программным управлением. Ругаться Кудрин не любил, это за него делали мастера, но ему приходилось присутствовать и для острастки хмурить брови. Они пугали хмельных операторов больше, чем нецензурная брань. Предприятие в небольшом городке было перспективным, зарплаты высокие, работу терять люди боялись. Подобные разговоры повторялись из года в год, так как выход из праздничного состояния у российских граждан всегда бывал затяжным. Чем дольше длились праздники, тем дольше трезвели.
Кудрин глядел на операторов с сожалением и тоской, вместо их опухших физиономий ему представлялась перекошенное алкоголем лицо Олимпиады. «Больные люди, – думал Максим, – что с них взять? Склонность к употреблению становится непреодолимой. Я видел ее всего несколько дней, и в каждый из них она была нетрезвой. Возможно, в этом кроется причина ее неугомонного характера. Бедный ее жених! Представляю, сколько крови она у него выпила одновременно с водкой».
Лично ему кровь портила Верочка. У нее тоже был рабочий день на этом же мебельном предприятии. Судя по тому, как на Максима косились дамы из бухгалтерии, Верочка успела им растрепать о его приключениях, выставив их в неугодном для него свете. Кудрин хмурился еще больше и молча обходил дам из бухгалтерии стороной, слыша за своей спиной шипение и охи.
Верочка с ним принципиально не разговаривала. Она даже не смотрела на бывшего жениха, проносившись мимо него со скоростью кометы, от которой шлейфом шел удушающий аромат духов с феромонами. Максим попытался с ней заговорить на ходу, поздравил ее с праздниками. Но когда Верочка внезапно остановилась перед ним, принялся бормотать что-то нечленораздельное о подарках.
– Мерси! – заявила Верочка. – Твоим новогодним подарком я так недовольна, что нет сил высказать слова благодарности. Я и не буду их высказывать, достойного подарка я так и не получила!
Кудрин вспомнил о кольце и замешкался, решая, что сказать недовольной Верочке в этом контексте: сразу сделать предложение или снова начать о том, что он немолодой холостяк в годах… Верочка не стала дожидаться, фыркнула и побежала дальше. Максим облегченно вздохнул, убежав, она не оставила ему выбора, который он был сделать не в состоянии. Нет, у него не было похмельного синдрома, как у операторов, но голова напрочь отказывалась соображать на лирическую тему.
Кудрин вошел в приемную, его кабинет находился напротив кабинета директора предприятия, а в приемной сидела «два в одном» – секретарша на двух руководителей фабрики. Ирочка хмыкнула, и Кудрин понял, что и эта знает все, или почти все, что ей смогла разболтать Верочка. Он кивком головы поздоровался и поглядел в сторону директорской двери. Ирочка пояснила, что нового директора не было и нет. Кудрин подумал, что тот, скорее всего, объявится после рождественских праздников, и пошел к себе.
Максим сел за стол, разложил документы, но внезапно на него нахлынуло такое чувство вины, что он не сдержался и взял трубку селекторной связи.
– Ирина, – уверенно сказал он, – если ко мне придет невеста, то не задерживайте ее ни в коем случае. Я ее жду. – Ирочка обомлела и принялась обзванивать отделы.
Олимпиада тряслась в электричке, междугородним автобусам она доверять не стала, еще ненароком изменят маршрут и сорвут выполнение миссии. Кудринский шарф лежал в пакетике аккуратно сложенный и дожидался своего владельца. Липа приготовилась к встрече по полной программе. Если бы ее увидела Элька Скороходова, которой пока было не до подруг, так как жених требовал разорвать помолвку, то она бы непременно восхитилась вкусом и умением Липы выглядеть достойно в щекотливых ситуациях. Чего только стоили сапоги-ботфорты на высокой шпильке и мини-юбка, больше похожая на спустившийся пояс! А боевая раскраска на Липином лице, призванная замаскировать синяк, была настолько неотразима, что дворовые коты разбежались от Липы в разные стороны. Пришлось нацепить солнцезащитные очки, чтобы хоть немного погасить то сияние, которое она источала своей внешностью.
В электричке к ней было присоседились два парня, попытавшихся завязать знакомство с такой красавицей, но красавица моментально превратилась в чудовище, и те испуганно перебежали в другой вагон. Липа усмехнулась, приблизительно такого эффекта она ожидала от встречи с Кудриным. Сегодня ее уже не мучили сомнения, она решительно заняла сторону женщин-феминисток и собиралась пикетировать загс. Пока же следовало поставить на место этого ловеласа Кудрина, специально оставившего у нее в квартире шарф. Он думал, что она обрадуется поводу и примчится к нему на всех парусах?! Ха! Она примчится, но пусть он пеняет на себя.
Городок, в котором некогда проживал известный композитор, в лучах дневного солнца показался Олимпиаде вполне приличным. Обычный подмосковный город, каких немало. Тесные улицы, заснеженные крыши невысоких домов… А вот и та самая улица Спортивная! Вот эта улица, вот этот дом. Лифт по-прежнему не работает. И его квартира…
