Евгений Шестаков - Номерные сказки
— Лопату взял, копать начал, стерьва!..
...Когда уже во дворце горшок очистили от земли, когда обтерли рушничком, когда прибыли все, даже со своей дальней пасеки архимандрит, не успевший переоблачиться из контрпчелиного наряда в протертый пастырский... Когда замедленным мановением государь совлек с горшка открученную на полоборота крышку... Когда сунулись носы и центростремительно выпучились глаза... Когда осторожно наклонил государь сосуд и подставил руку...
— Так я и думал! — сказал шут и зевнул. И пошел спать, не дожидаясь разрешения и молитвы. Да и в самом деле, стоило ли подымать такой шум и возлагать такие надежды на пусть хотя бы и царский, но сон. На пусть хотя бы и настоящие, но абсолютно фальшивые печатные денежные обязательства. Кои Бог теперь весть кто там и когда выпустил, а государев прапрадед хрен и морж ведают, зачем польстился скупить...
Сказка №30
В этот день вне всяких ожиданий случилась суббота, и на высочайшем завтраке, а именно где-то между яичницей и сладким творогом, было решено поехать всем двором на рыбалку.
— Потому что охоте нонеча не сезон! Учтите! — сказал его величество и высоко поднял палец. Все учли. Особенно приглашенный к завтраку воевода. Он, в виду экономии государственных средств, частенько совмещал охоту с учениями. Но после того как лесник обнаружил, что геройские чудо-богатыри постреляли из луков почти всех куропаток и тетеревов, его величество ругательным образом прогневался и повелел сие безобразие прекратить. Охоте были отведены сезоны и угодья, а учения государь, нимало не сомневаясь, предложил проводить на территории вероятного супостата. Под видом настоящей войны. После чего состоялось обсуждение в штабе, в ходе которого высший генералитет в лице воеводы высказал свои сомнения в целесообразности таких действий. Однако верховное главнокомандование в лице его обиженного непониманием величества настояло. В итоге пограничный инцидент с одним из вероятных противников, на всех шести сотках территории которого проводились учения, удалось замять только с участием архимандрита. Который, благословляя обоих царей на вечный мир между ними, пребольно стукнул каждого по лбу предлагаемой к целованью иконой. Таким образом, все проблемы в той или иной степени были решены, а воеводе государь пожаловал свежеучрежденный орден Моральной Победы и тем снял образовавшееся напряжение. Что же касается охоты и рыбалки, то под оные архимандрит предложил царю использовать территории вокруг своей пасеки. С чем государь милостиво изволил согласиться еще до того, как его святородие договорил. В результате все остались еще более довольны, а воевода авансом посвятил государю первый выстрел из лука и первый же заброс удочки.
— Без меня. — сказала, жуя, царевна. — И без матушки. Мы крестьянским детям рост пойдем замерять.
— Это еще зачем? — удивился царь.
— Дак сам же велел кандидатов в богатыри-то отыскивать! — напомнила царица. И вкратце пересказала государю его же личный устный указ от такого-то такого-то, согласно которому государственное поощрение богатырства разворачивалось в большую целевую программу. В результате осуществления каковой уже нынешнее поколение должно было начать жить при культуризме. Первое время после указа государь лично ходил по дворам и осторожно щупал мускулы у новорожденных. Шут же при этом проверял работу грудей в режиме кормления. Отметив несколько маленьких крепышей, государь тут же профинансировал их родителей, и на том программа благополучно бы завершилась. Если бы не царица, которой пришла в голову довольно оригинальная идея. Она обратилась с ней к государю, и тот с ходу издал очередной указ, по которому отмеченные крепыши стали почетными внуками государыни. Со всеми вытекающими в виде всяческого призрения и опеки.
— У Федорова вон дитяти аллергия на молоко. — посетовала, вся в своих заботах, царица. — Дак надо теперь козу ихнюю раздоить, чтоб взамен. А у ее, рогатой, у самой аллергия. Не поймешь на что. То ли "Шанель" не переносит, то ли маникюра боится...
— Ладно! — хлопнул ладошкой по столу государь, — Бабы к бабам, мужики к мужикам! Собирайся, превосходительство. Оно хоть и поздновато для ужения будет, однако ж не в результатах дело. Все равно та, которую не поймаем — тоже наша. Хоть и не подданная. И бояр пригласи. Думаю, казначея с декламатором довольно будет.
— А меня? — спросил шут.
— А на тебе мы поедем! — весело отвечал государь. Он вспомнил, что удочка у него новая, немецкая (голландский посол недавно всем подарил), а черви хорошие, английские (государыня в импортной муке обнаружила), и возрадовался.
— Верьхом али в корыто запрячь изволите? — поинтересовался шут. — Как обычно, унитазным кругом седлать али на корыто от ветра конуру собачью поставить?
— Пешком пойдем. — сказал государь. — Долго ль нам...
И все заметили тут же сменившую веселье легкую печаль на его челе. Да, в территориальном смысле владенья его величества не так чтоб были очень бы велики. Впрочем, как и всех соседских царей. Как и все соседи, он мог с легкостью пересечь свое царство в самом широком месте, не истоптав обуви и даже не запыхавшись.
— Рыба нонеча, сказывали, так косяком и прет! — молвила царица, отвлекая его величество от вероятных мыслей о возможной территориальной экспансии. — А ежли раков учесть — так и вообще раздолье! Ты, батюшка, щучек бы мне словил. Я бы ушицы такой знатненькой наварила — пальчики б вылизали!
— До костей... — промурлыкал шут. Ко всему рыбному он абсолютно был равнодушен. За исключением русалок, коих ему вполне заменяли купающиеся в реке бабы.
Забросив удочку и пару минут для приличия потаращившись на поплавок, его величество подмигнул колебавшемуся в воде отражению воеводы. Отражение тотчас исчезло и появилось минутой спустя с большой бутылью в одной руке, и с таковой же, но только огромной, в другой.
— Та-ра, та-ра, та-ра, та-ра! — пропел царь, вынимая из сапога складной ковшик. — Тара полная у нас!
— Па-ра, па-ра, па-ра, па-ра! — продолжил шут, извлекая свой. — Пара ведер — не запас!
Я не пью, и ты не пью,
Оба мы непьюхи!
Я те в ротик не налью,
Только в нос и ухи!
Исполнив частушку, воевода низко поклонился, одновременно до краев наполняя подставленные ковшики, а казначей с декламатором, протягивая свои, хором завершили положенный ритуал.
Опа, да опа,
Забастовала попа!
Надоело ей сидеть,
Хочет слушать и глядеть!
Поскольку первая бутыль была выпита в считанные минуты, а вторая была всего лишь огромная, а не гигантская, то спустя некоторое время стали наливать реже и говорить дольше.
— За то, чтобы никогда над нашей родиной не сгустилась ни одна туча! — говорил царь, организм которого устроен был так, что легко усваивал алкоголь не только через кровь, но и непосредственным всасыванием самой души. -За то, чтобы всяк противник завсегда должный немедленный отпор имел и в прах повергался независимо от количеств своих! За тебя, воевода!
Согласованно вылив внутрь дозы, тут же разливали по-новой и, сопротивляясь начавшейся качке, слушали ответный тост воеводы.
— Чтоб за то... — говорил, путая отраженье в стакане с настоящим государем, не особенно речистый военачальник. — ... чтобы они у их завсегда хужей, чем у нас... в смысле, силы... в смысле, вооруженные... до зубов... И ты, государь... чтоб не только завсегда во главе... тех наших, которы боле... А и чтоб они напали, когда мы трезвые! И не спим. Тоись, в смысле, никогда... Потому что миру мир, и все тут!
— Вот за то вот, чтобы всегда стоял! — говорил казначей, имея в виду отечественную валюту. Достав из кармана новую юбилейную монету с изображением конного государя, протыкающего пикой голландский гульден, он подбросил ее вверх, и она, покувыркавшись в воздухе, встала на ребро. Это была демонстрация новой защиты денег от подделки, недавно изобретенная окраинным самоучкой. -Чтобы у всех книзу, а у тебя, государь, тверже всех! И ассигнации наши чтобы наравне почитались! Чтобы банкиры ихние в рамочках заместо акварелей держали!
— За справедливость! — говорил декламатор, намекая на старшего по званию из присутствующих. Не так давно, во время официального приема делегации из Срединной империи, сей боярин, по совместительству и толмач, несколько искаженно объяснил цель их прибытия. А также посчитал имя главы делегации за слишком неформальное обращение к государю. В результате чего государь ответил ему тем же, и впридачу еще очень точно метнул туфлю, сделав нос прибывшего высокого гостя даже более плоским, чем он был от природы. Скандал с огромным трудом был улажен лишь благодаря расторопности казначея, который, плюнув на языковой барьер, одними пальцами моментально договорился с делегацией о возмещении моральных убытков. Лопухнувшегося же боярина государь велел на пятнадцать суток запереть наедине с длиннющим китайским свитком. Который боярин перевел, выучил и даже положил на музыку за двенадцать. После чего, удостоившись высочайшего присутствия при исполнении под гитару, был восстановлен в должности и помилован без занесения.
