Пётр Бормор - Запасная книжка
— Ну вот и все, — прошептал холодными губами Главный Герой, глядя в неподвижное свинцовое небо. — Мы проиграли.
— Да как сказать, — произнес Мудрый Наставник, подойдя к Герою и садясь на корточки. — Я считаю, что все обошлось наилучшим образом.
— Ты шутишь? — Герой попытался повернуть голову, но даже на это не хватило угасающих сил. — Нас ведь разбили подчистую! Зло торжествует…
— Это да, безусловно, — кивнул Мудрый Наставник. — Но если рассматривать происшедшее не с точки зрения архетипов борьбы Добра и Зла, а как метафорический процесс становления личности, возмужания и воспитания характера, — то история вышла вполне удачная.
* * *Считается, что драконы собирают и стерегут сокровища. Это всеобщее заблуждение. На самом деле, это сокровища стерегут драконов.
Они ведь, сокровища, только кажутся неживыми, а в действительности у них цепкий злобный ум (коллективный, разумеется) и железная воля. Плюс могучий инстинкт самосохранения. Сокровищам, как легко догадаться, очень не нравится, когда их растаскивают и разбазаривают, и они принимают свои меры защиты.
Когда количество сокровищ в одном месте достигает критической массы, они используют свою волю для призывания дракона. А дракон, как это ни странно звучит, при всей своей разрушительной мощи и нечеловеческой мудрости существо слабовольное, он не может сопротивляться этому зову и прилетает как миленький. После чего навсегда теряет и свободу, и личную жизнь; ему остается только ухаживать за сокровищами, оберегать их, приумножать и отгонять всяких авантюристов.
Впрочем, в последние годы сокровища убедились, что дракон — не самая надежная защита, и все чаще прибегают к услугам тех же самых авантюристов, справедливо полагая, что раз уж те могут справиться с драконом, то и сил у них побольше. Поэтому охотно перекочевывают из драконьих пещер в кованые сундуки и банковские сейфы, где за ними и уход лучше, и сигнализация, и вооруженная охрана. И гораздо меньше шансов быть разбазаренными.
Потому что сопротивляться волевому призыву сокровищ никакой авантюрист не может. Силенки пока не те.
похождения прекрасной галатеиАфродита огляделась по сторонам.
— Ну и где твоя статуя, которую я должна оживить? — спросила она раздраженно.
— Статуя?.. — захлопал глазами Пигмалион. — К-какая статуя?
Богиня уставила на него тяжелый взгляд.
— Мне кажется, кто-то просил меня оживить его творение, — заметила она язвительно. — Вдохнуть душу в мертвый материал или что-то вроде. И даже принес в жертву целого быка, разве не так?
— Так, — кивнул Пигмалион, заливаясь краской. — Только при чем тут статуи? Статуи совершенно ни при чем. Я ведь не скульптор, я поэт!
Со странной смесью гордости и смущения он протянул Афродите длинный свиток.
— Вот, здесь все написано.
Богиня, немного помедлив, двумя пальчиками взяла поэму из рук Пигмалиона и скривилась.
— И из этого куска телячьей кожи я должна сотворить живую женщину?
— Но она ведь и вышла как живая! — запротестовал Пигмалион. — Это ведь всего лишь вопрос формы…
Богиня поджала губы и принялась читать. Ее брови поползли вверх.
— Значит, «ноги как колонны паросского мрамора»? С капителью или без? И вот это, «зубы, подобные овечкам на склоне холма» — как прикажешь понимать?
— Белые, — пояснил Пигмалион.
Афродита хмыкнула.
— Ты вообще когда-нибудь живую овцу видел? Ладно, проехали. Внешность не главное, это, как ты справедливо заметил, только вопрос формы. А характер откуда будем брать?
— Я там дальше все описал, — застенчиво потупился Пигмалион. — Примерно с середины свитка.
Афродита перевела взгляд на нужное место и продолжила чтение. Через минуту ее щеки залил нежный румянец. Еще через минуту дыхание участилось. Через три минуты она всхлипнула и издала глубокий прочувственный вздох. А потом решительно свернула поэму, не дочитав до конца.
— Ну, знаешь ли… — выдавила богиня любви и красоты, тяжело дыша. — Ну ты… Это уж… слишком!
— Я что-то не так сделал? — забеспокоился Пигмалион. — Мне казалось, что я описал свой идеал достаточно живо…
— О да, — согласилась Афродита. — Еще как живо!
— Значит, все в порядке?! Ты сможешь подарить мне девушку моей мечты? Во плоти?
— Нет, — сурово отрезала богиня. — Я поступлю иначе.
По дороге домой, оставив на земле окаменевшего Пигмалиона, Афродита крепко прижимала к груди «Похождения прекрасной Галатеи».
— Такие книги нельзя показывать людям, — бормотала богиня любви. — Для них еще не пришло время! И надеюсь, никогда не придет…
парис, ты был прав!— Твоя просьба услышана, — сообщила скульптору Афродита. — Показывай статую, которую ты хочешь оживить.
Пигмалион оторопело уставился на Афродиту. Потом перевел глаза на мраморное изваяние Галатеи. Потом снова на богиню. И снова на статую. И снова на богиню, после чего уже взгляда не отводил. Судорожно сглотнул, несколько раз открыл и закрыл рот и наконец выдавил из себя сипло:
— Вы знаете… Парис был прав!
* * *— Принес? — спросила Василиса.
— Ага, — кивнул Иванушка. — Все как ты велела. Раздобыл, стало быть, хрустальное яичко, в котором смерть Кощеева.
— Чего же ты ждешь? Доставай меч-кладенец и разбей его скорее!
Иванушка вытащил меч из ножен, размахнулся и обрушил на яйцо. Полетели хрустальные осколки.
— Это все? — спросил Иванушка.
— Ты молодец, — улыбнулась Василиса и погладила любимого по русым кудрям. — Один крестраж уничтожен, осталось еще шесть, продолжай в том же духе.
изменения реальности— А вот это, — представил профессор, — самое главное сокровище нашего Учреждения. Артефакт Древних, устройство для изменения реальности.
— Серьезно? — восхитился его собеседник, недавно нанятый перспективный ученый.
— Абсолютно, — кивнул профессор. — Расшифрованные тексты на табличках дают совершенно определенные указания на этот счет. Если мы с Вами пройдем под защитный кожух, в кабину управления, то при помощи простейших манипуляций сможем сотворить с миром все, что угодно!
— Да неужели?
— Уверяю Вас. Можно сделать небо синим или красным, можно наплодить самых странных существ либо изменить, а то и уничтожить уже существующих. Можно заставить землю крутиться в обратную сторону, зажигать и гасить звезды, уменьшать налоги и увеличивать среднестатистический женский бюст… словом, как я и сказал, творить все, что угодно. Более того, весь мир будет твердо уверен, что так всегда и было, и никто ничего не заподозрит! Только мы с вами, операторы этой машины, будем знать правду.
— А Вы пробовали?
— Ну разумеется, я же исследователь! Но, к сожалению, — профессор вздохнул, — прибор не работает. Лампочки мигают, шестеренки крутятся, но никаких видимых изменений не происходит.
Молодой ученый задумался.
— Послушайте, профессор, — осторожно произнес он. — А может, прибор в порядке? Может, что-то не так с защитным кожухом?
* * *— Ты везунчик, Рю, — сказал Сато с ноткой зависти.
— Да, я знаю, — откликнулся Рю.
Сато присел на корточки, потрогал лежащее на полу неподвижное тело и перевел взгляд на друга.
— Где ты ее нашел?
— На свалке, где же еще, — пожал плечами Рю.
— Ну да, разумеется, — пробормотал Сато. — Ты везунчик.
— Да, ты уже говорил.
Сато снова потрогал распростертое тело.
— Ну, как ты и сам уже догадался, она действительно киборг. И насколько я понимаю, очень неплохой киборг, совсем новый. Интересно, как она оказалась на свалке, обычно такие вещи не выбрасываются…
— Ты можешь проверить, что с ней не так? — спросил Рю.
— Для этого я тут, не правда ли? — хмыкнул Сато. — Сейчас разберемся.
Он достал инструменты, подключил к лежащей девушке-киборгу ноутбук и принялся увлеченно ковыряться в ее настройках.
— Ну, в общем и целом все понятно, — сказал он через полчаса. — Тебе не просто повезло, тебе сказочно повезло!
— А точнее? — спросил Рю.
— Выглядит она как обычный киборг, — начал Сато, — ну хорошо, как очень симпатичный киборг. Но внутри у нее куча всяких навороченных штучек, некоторые даже я с трудом смог опознать. Вот, например, усиленный интеллектуальный блок… или эмоциональная приставка.
— И что это значит?
— Это значит, что перед тобой не просто робот, а почти человек. Она способна чувствовать, сопереживать, даже любить… Это помимо всяких прочих достоинств. Очень необычная модель.
— Ну и что мне с ней делать? — спросил Рю.
