Борис Косенков - Похищение сабинянок (сборник)
Темка уже не соображал, что с ним деется. Неведомая сила перевернула его и сунула куда-то, где пахло потом и мочой, потом голову зажало так, что даже между ушами хрустнуло. Ноги и руки у Темки беспорядочно мотались во все стороны, хребет извивался ужом. Грубые руки повозились у него на животе, что-то треснуло, пониже спины обдало холодком. Темка, обхватив чьи-то толстые, как столбы, ноги, отчаянно прикусил губу…
Артемий Сидорович поднял лицо кверху, к звездам. Далеко-далеко, в прохладной вышине, ровно струился Млечный путь. Огромная луна все так же неподвижно висела над соседним домом, ее края казались острыми и ровными, Где-то заржала лошадь… Откуда здесь лошадь?.. И этот запах навоза… Что это? Где он? И – кто он?..
Давно позабытое чувство вдруг краешком задело заскорузлое сердце Артемия Сидоровича – чувство красоты окружающего мира, красоты дармовой, непродажной, никому не принадлежащей, но вместе с тем яркой и вдохновенной…
Яростно перекосив рот, Артемий Сидорович выдрал пук крапивы и ударил…
Резкая боль – словно кипятком поясницу ошпарило…
Темка дернулся, заверещал…
Артемий Сидорович дернулся, замер… Снова ударил…
Стон пополам с рычанием непроизвольно вырвался у него сквозь стиснутые зубы…
Кто стонет?.. Пацан?.. Он сам?..
Артемий Сидорович зажмурился и пошел остервенело стегать куда ни попадя беззащитно обнаженное тело. Пот выступил у него на лбу, защипало в глазах. Он что-то кричал – не то ругался, не то плакал. А рука, словно заведенная, ходила вверх-вниз, вверх-вниз, и кожа горела на спине и пониже, и жар подступал к самому сердцу…
Темка уже перестал ощущать боль, только жаром обдавало все тело, из горла тянулся уже не крик, а сип…
Артемий Сидорович разжал пальцы, крапива посыпалась на землю, холодную, мокрую, освежающую. А рука все продолжала дергаться – вверх-вниз, вверх-вниз…
Колени внезапно разжались. Темка обессилено выскользнул на траву, холодную, мокрую, освежающую. Не открывая глаз, услышал чьи-то грузные шаги. Сам не понимая, что делает, встал на четвереньки, пополз. Нащупал шершавую поверхность забора…
– Петь… Петька! – позвал срывающимся шепотом.
Чьи-то руки подхватили его под мышки, потащили кверху…
Артемий Сидорович, даже не поглядев на рухнувшего в траву мальца, зашагал напрямик, через кусты к дому. В голове стоял туман, подташнивало. Все тело горело и чесалось. Он шатался, раза два споткнулся и упал. Наконец навстречу вынырнуло знакомое крыльцо. Он ткнулся руками в теплые, гладко оструганные ступеньки, на карачках вскарабкался наверх. Дверь была отворена. Артемий Сидорович дополз до кровати, рухнул лицом в подушку…
Темка стоять не мог. Петька с Митяем подхватили его с двух сторон, повели к избе. Всю троицу мотало, как подгулявших мужиков. Темка еще слышал, как ребята осторожно открывали окно, потом засветилась лампа, душно пахнуло вонью родимой избы, и голос матери испуганно спросил:
– Это чего это?..
Теряя сознание, Темка вдруг ни с того, ни с сего подумал: «Очуняю – в город надыть подаваться… На завод…»
Артемий Сидорович очнулся в полной темноте, Пошарил руками – постель. Успокоительно тикал будильник. Голову – будто свинцом залили. Кожа на спине и пониже по-прежнему горела.
Проглотив слюну, Артемий Сидорович встал, на ощупь пробрался к торшеру. Щелкнул – света не было. По знобкому паркету зашагал в кухню, отыскал огарок свечи. Заслоняя ладонью хлипкий огонек, двинулся обратно в комнату…
Неожиданно к горлу снова подступила дурнота. Вдруг вспомнилось: длинный стол, фотообъектив перед глазами, ровный голос… «Не забудь: надо шагнуть в зеркало…» Он мотнул головой и сообразил, что как раз и стоит перед зеркалом и видит в нем себя. Высокий, основательный мужик в синем тренировочном костюме с белыми полосками по воротнику и вдоль рукавов. В руке – огарок свечи, в лице – бледность, растерянность, пожалуй, даже испуг…
Он снова моргнул, замотал головой…
Нет! Этого не может быть!..
Он отступил на шаг, протер глаза дубленой ладонью…
В зеркале стоял пацан. Перепуганный, с разлохмаченными волосами, в длинной, до колен, холщевой рубашке. Пацан протер кулаками красные, опухшие глаза, взглянул на него. Рот у пацана открылся, жилы на шее напряглись. Еще миг – и закричит…
И тогда Артемий Сидорович неожиданно для себя зажмурился и шагнул вперед. Последнее, что он услышал, был звон рассыпающегося стекла. Свеча выпала у него из руки и медленно покатилась по полу. Огонек было пригас, потом ожил, испытующе лизнул тюлевую занавеску…
Темка очухался только через две недели. Отец хотел отходить его вожжами – мать не дала, выплакала. А встал – мигом собрался и ушел. В город. На завод. В ту самую фызыву…
Заседание месткома
Время действия – середина 80-х годов ХХ века.
Действующие лица:
Татарцев Арнольд Емельянович – управляющий строительным трестом. Единственное, чем более или менее умеет управлять, – это собственная «Волга». Каким образом стал управляющим, ни коллеги, ни автор понятия не имеют.
Председатель месткома – и этим все сказано. Имени, возраста и характера не имеет. Всегда прав.
Сапёлкин – прораб. Лицо круглое, жизнерадостное. Всегда просит кирпича. Работать не умеет и не любит.
Кузнецов – бригадир. Работать любит, но не умеет. Тих, как омут, в котором даже рыба не водится.
Авоськин – бригадир. Работать умеет, но не любит. Зубаст, языкаст, плечист и горласт. Тот, кто постоянно ясен.
Фомич – каменщик. Жертва демографического взрыва.
Марьиванна (или Марьпетровна) – крановщица. При сем присутствует. Должна же быть на сцене хоть одна женщина.
Бригада Кузнецова. Их столько, сколько поместится на сцене. Неотличимы друг от друга, как близнецы.
Телефон – составная часть селектора, являющегося составной частью НОТ, являющейся составной частью НТР.
УПРАВЛЯЮЩИЙ (хмурым басом): Что там у вас? Давайте решать быстрее. У меня дела.
ПРЕДМЕСТКОМА: Бригада Кузнецова отказалась от квартир.
МАРЬИВАННА (вопросительно молчит).
Звонит ТЕЛЕФОН. ПРЕДМЕСТКОМА снимает трубку и тут же ее кладет.
УПРАВЛЯЮЩИЙ (возмущенным баритоном): Этого нам только и не хватало! (Кузнецову) Чего вам надо?
КУЗНЕЦОВ (твердо): Ничего нам не надо. Верно, ребята?
БРИГАДА (хором): Верно!
МАРЬИВАННА (неодобрительно молчит).
АВОСЬКИН (ехидно): И тебе, Фомич, не надо квартиры? У тебя ж на одну комнатенку шесть глоток. И все бабьи!
ФОМИЧ (потирая обветренную лысину, угрюмо): Обойдусь пока. Люди есть похуже живут, нехай они и получают.
МАРЬИВАННА (сокрушенно молчит).
Звонит ТЕЛЕФОН.
ПРЕДМЕСТКОМА (снимая трубку): Позвоните попозже, у нас заседание. (Кладет трубку).
УПРАВЛЯЮЩИЙ (свирепым тенором): Да объясните же мне наконец толком! О каких квартирах речь?
САПЁЛКИН: Арнольд Емельянович, вы же сами обещали ребятам: как сдают к Новому году дом, так получают квартиры вне очереди… (Помолчав) И еще я хотел насчет кирпича…
УПРАВЛЯЮЩИЙ (обиженным фальцетом): Я, стало быть, и виноват! Обещал – и не выполнил!.. А если нет квартир?
МАРЬИВАННА (сочувственно молчит).
Звонит ТЕЛЕФОН. ПРЕДМЕСТКОМА поднимает и кладет трубку.
САПЁЛКИН: Да нет же! Вы выполнили!
УПРАВЛЯЮЩИЙ (успокаиваясь, баском): С вами тут скоро совсем очумеешь! Вспомнил теперь! Дал же я квартиры! Как раз в том доме, который они сдали досрочно! Договорился с заказчиком и тут же отдал приказ. Ведь и в самом деле молодцы! Всему тресту план вытянули! Так чем же вы недовольны, товарищи?
КУЗНЕЦОВ (решительно): Пускай получают очередники. Мы обождем.
БРИГАДА (хором): Обождем!
МАРЬИВАННА (недоуменно молчит).
Звонит ТЕЛЕФОН. ПРЕДМЕСТКОМА поднимает трубку. Настораживается, встает. Долго слушает, изредка поддакивая.
ПРЕДМЕСТКОМА: Значит, обошлось? Ну и лады! (Вешает трубку, медленно садится). Сейчас сообщили новость. Дом, который перед Новым годом сдала бригада Кузнецова… Ну, в общем, он развалился…
ВСЕ: Как? Что? Где? Когда?
БРИГАДА настороженно переглядывается и оглядывается.
ПРЕДМЕСТКОМА: Кто-то из новоселов – слава Богу, один из первых – привез вещички на КрАЗе. А шофер, когда остановился, сделал перегазовку… Ну, сами знаете, как КрАЗ газует… В общем, от дома осталась груда железобетона и кирпича вперемешку с сантехникой и столяркой… Но главное, товарищи, человеческих жертв нет. Новосел, правда, получил травму: оглох на одно ухо. Но врачи говорят – временно.
МАРЬИВАННА облегченно всплескивает руками. БРИГАДА улыбается и переглядывается.
САПЁЛКИН: Раз жертв нет – не беда! Дом сдан, а недоделки устраним в два счета. И ребята квартиры возьмут. Верно?
