Борис Привалов - Надпись на сердце
Леночка усмехалась, слушая влюбленного Сибилева. Ей нравилась его наивность: кто-кто, а Лена знала, что если уж их маленький с двумя продавцами магазинчик дает прибыли больше, чем стоящий рядом театр с залом на тысячу пятьсот мест, то какие же доходы приносят гигантские табачные фабрики! Уж кому-кому, а министерству финансов не до здоровья!
— Вы, гражданин, не мешайте нам план выполнять, — злобно шипел усатый продавец отдела трубок и мундштуков. — Ишь ты, как сладко поет: «Инсульт», «Инфаркт», «Похоронное бюро». А сами небось уже все легкие продымили до самых почек. В общем хотите — курите, хотите — нет, а коли желаете агитировать, то прошу пройти — по соседству с нами клуб находится. Ихний постоянный лектор, который про вред курения читает, папиросы только у нас берет.
Сибилев великолепно понимал, что любой холостой курильщик мужского пола, если хоть раз зашел сюда, то до самой женитьбы будет покупать никотин только тут.
«Разве лектор не человек? — подумал Вася. — Если бы еще он читал о «Браке, семье и верности», да сам к тому же был многодетным, тогда заходить к Лене ему не следовало. А раз у него тематика табачная, так уж тут никуда не денешься — судьба».
Он уже чувствовал врага в каждом покупателе, которому Лена улыбалась. Но так как данное предприятие считалось магазином «Отличного обслуживания покупателей», то Лена улыбалась почти всем.
«Не стоит с этим усачом ссориться, — решил Вася, поглядывая на продавца трубок, — кто его знает, какое он на Лену имеет влияние».
— Из-за ваших антитабачных слов, — сказал усач, — двое покупателей так и ушли, ничего не приобретя. Учтите, гражданин!
— Я старый преданный друг никотина, — сказал Василий примирительно, — так почему бы критикой-самокритикой не побаловаться?
Больше о противоречиях министерства здравоохранения и министерства торговли Сибилев не распространялся. Он аккуратно, по нескольку раз в день забегал к Лене и так активно способствовал выполнению финансового плана за текущий месяц, что даже суровый седоусый мундштучник начал поглядывать на него с явной симпатией.
А когда однажды, в один знаменательный день, прошло уже два часа после открытия магазина, а Сибилев все еще не появлялся, усач удивленно взглянул на весело щебечущую с покупателями Лену. Улучив момент, он расправил усы и безразличным голосом произнес:
— Василий-то нынче припаздывает малость.
— Он прямо из загса отправился к моим родителям, — сказала Лена так спокойно, словно ничего особенного и не произошло.
От удивления обычно уныло висящие усы старого продавца мундштуков стали дыбом: Лене даже показалось, будто у него из ноздрей торчат две толстые сигареты.
Придя в себя, старик засуетился:
— Подарочек надо сделать... обязательно подарок молодому супругу! С тобой особый разговор, а вот Васе... Уж ты его, Ленуся, отучай постепенно от курева. Он у тебя не человек, а сплошной никотин. Две пачки в день как одна копейка — я подсчитал.
— Ай-ай-ай! — рассмеялась Лена. — Это же типичная антитабачная пропаганда!
— Так он же теперь не покупатель, а муж нашего продавца. Для чего ж нам отравлением своих людей заниматься? Мы и с посторонней помощью план перевыполним.
Старый продавец подарил новобрачному коробку с фильтрами: десять тысяч штук. По его расчетам Василию этих антиникотиновых пыжей должно было хватить до 1987 года.
Вечером Лена переехала на квартиру мужа.
Легкий табачный дух наполнял комнаты.
— Вот тебе подарок, как начинающему супругу и кончающемуся курильщику, — протягивая коробку, произнесла она. — Теперь ты будешь вдыхать этот гнусный дым только через фильтр. Нужно экономить свое здоровье.
— Это, конечно, правильно сказано, — сказал юный супруг, чередуя слова с поцелуями. — Но дело в том, что я за всю свою жизнь не выкурил ни одной папиросы.
Он подошел к шкафу и распахнул дверцы. Полки оказались набитыми пачками сигарет, папирос, сигар, табаков. Все, что приобрел Сибилев в Леночкином магазине, лежало тут
— Поэтому-то я и при тебе никогда не курил, — сказал Вася.
— Я-то, несчастная, думала, что ты это делаешь по моей просьбе! — ужаснулась Лена и повисла на шее мужа. — Куда же мы теперь денем эти табачные залежи?
— Подарим поклонникам никотина! А знаешь, какой мыслью я все это время утешал себя? Хорошо еще, что ты, дорогая, работаешь не в зоомагазине. Тогда мне пришлось бы труднее.
— Но почему ты тогда, в первый раз, пришел покупать «Казбек»? Как сейчас помню: пять пачек и коробок спичек!
— Меня попросил неожиданно заболевший товарищ. Теперь-то я подозреваю другое: просто он позавидовал тому, что я долго хожу в холостяках...
ВОЛШЕБНОЕ УДОСТОВЕРЕНИЕ
Во Дворце культуры комбината было шумно, весело и светло. Лампы сверкали так, будто именно сегодня они хотели перегореть. В афише о вечере, между прочим, интригующе значилось:
«В перерыве между танцами — пьеса-импровизация «Волшебное удостоверение».
С танцами было все в порядке, но к пьесе почему-то никаких приготовлений не делалось. Даже члены драмкружка, которые обычно в дни премьер за три часа до начала уже скрывались с таинственным видом за кулисами, сегодня как ни в чем не бывало отплясывали мазурки и падеграсы.
Среди веселящихся выделялся своим озабоченным видом мужчина в галифе и щегольских сапогах. На его темно-синем кителе блистал какой-то таинственный значок: гибрид медали за спасение утопающих с жетоном древнего общества «Друг животных», а из-под козырька фуражки (он так и бегал по залам, не снимая головного убора) сверкали темные стекла очков-светофильтров.
— Осколок бала-маскарада? — спрашивали гости рабочих комбината, показывая на мужчину в фуражке.
— Это товарищ Энский, — отвечали сотрудники комбината, усмехаясь. — Начальник охраны! Предводитель вахтеров и ночных сторожей!
Фамилию начальника охраны никто не помнил. Его все звали «товарищем Энским». Не потому, что его имя-отчество считали не подлежащими оглашению, а из-за привычки начальника охраны везде и всюду всовывать словечко «энский»:
— Вчера я с одним моим энским другом зашел в пивную, ну и, конечно, выпили на энскую сумму...
А когда знакомился, то обязательно произносил:
— Разрешите представиться, начальник охраны энского комбината!
Вахтеров и сторожей он собирал каждый день на «летучку».
— Постовики! — говорил он, оглядывая свою гвардию. — Развивайте бдительность! Чтоб муха без удостоверения личности не пролетела! Вход только по пропускам! Пропуск надо уважать! В нем наша сила! Запомните, как трижды три: ни одного лица без пропуска! Ни одного пропуска без фотографии! Ни одной фотографии без полного сходства с лицом предъявителя! Ясно-понятно! Сейчас такое время — ротозеев надо сдавать в утиль! Бди в оба!
Удостоверение личности было для Энского святыней. Из-за этого каждый день у проходной будки случались чрезвычайные происшествия. Начохр звонил в цех и говорил:
— Некто предъявляет пропуск вашего рабочего! Задержан мною, прошу зайти на предмет опознания!
Прибегал предцехкома Кондратий Гаврилович:
— В чем дело? Опять несоответствие?
— Так точно! — говорил Энский. — Сразу видно, что у этого гражданина личность какая-то односторонняя... А на фото он вполне симметричен...
— Да у меня флюс, — говорил задержанный. — Третий день!..
Однажды, когда Дормидонтов из механического цеха сбрил бороду (по случаю того, что записался в драмкружок), то Энский категорически отказался признать его «личность»:
— Если тебе верблюд предъявит удостоверение, что он троллейбус, — сказал Дормидонтов Энскому, — ты его пропустишь! Самое главное — чтобы фотография соответствовала! Эх ты, бумажной души человек! Это же формальная бдительность! Это же черт знает куда завести может!
— Попробуй исправь его, — разводил руками председатель цехкома Кондратий Гаврилович. — Ведь кое-кому даже нравится такая постановка вопроса! Слов нет, надо придирчиво относиться ко всяким документам, но ведь, просматривая только фотографии, можно просмотреть кое-что другое...
— Идея! — воскликнул Дормидонтов, по привычке ловя конец уже несуществующей бороды. — Надо этого бюрократа проучить.
...И вот в программу вечера отдыха рабочих и служащих комбината была включена пьеса «Волшебное удостоверение». Энский чувствовал себя в этот вечер неважно: еще бы — столько народу, и все без пропусков! Но что поделаешь — тут уже Дворец культуры, а не завод!
Вдруг к начохру подошел Кондратий Гаврилович и сказал:
— Сейчас звонили из проходной, там кто-то пришел, спрашивает вас!
Энский лихо взял под козырек и помчался на территорию завода.
— Минуточку внимания! — останавливая музыку, сказал Кондратий Гаврилович. — Сейчас будет показана импровизация «Волшебное удостоверение». Прошу всех подойти к окнам... Потушите свет.
