Андрей Загорцев - Особая офицерская группа
— Это, что еще за зелёное небритое чудовище, — возмутился местный полковник, — рожа-то какая наеденная!
— Товарищ полковник, да это наш прапорщик… эээ… Шматко… (брякнул я ни к месту, вспомнившуюся фамилию из сериала "Солдаты"), командир ВМО (взвод материального обеспечения), начальства боится, он нам как раз чай нёс, — проговорил я как можно громче, надеясь на понятливость Пачишина.
Полковник громко заржал:
— Ыыыыы Шматкоооо!! Как в сериале! И морда такая же продувная. Товарищ прапорщик, ну-ка, подойдите сюда, хватит нам свою задницу показывать.
Пачишин вылез красный от злости и, держа в руках парящие кружки, засеменил к нам.
— Угощайтесь, товарищ полковник! Чай хороший, с травками — наш доктор заваривает. Рекомендую особенно при пониженной потенции.
Местный полковник сразу же сгрёб кружку и принялся смаковать обжигающий напиток.
— Ох, хорошо! Вкусно, однако. А ты чего же, прапорщик, не по форме одет — сапоги какие-то на тебе гражданские, не бреешься, а?
— Так у меня раздражение и ноги больные, — заюлил Пачишин.
— Где начинается авиация, там заканчивается порядок! — возвестил полковник, — Я недавно в командировке в Чечне был, так там в отделе у спецназа плакат про лётчиков висит, а на нём написано — "Водки лётчикам не давать"!
Вот оно оказывается как — в авиации порядка нет, а он тут с диверсантами противника чаи на собственной территории распивает.
— Короче, командир, посылай сейчас двух человек к инженерам, вон там их кунги стоят с прицепами, пусть масксети получают и маскируют всю технику. Я их предупрежу, что лётуны придут. А прапорщика я твоего на пару часиков конфискую, пусть нам на ПХД (пункт хозяйственного довольствия) поможет — у нас там что-то с кухней полевой случилось, поварята никак её раскочегарить не могут.
Однако, хват, этот местный полковник! Пришёл, наорал и тут же народ мой начал припахивать.
— Шматко! Проинструктируй людей и отправь к инженерам, только связистов не трогай.
— Точно-точно, связь — это нерв армии, — добавил местный командир.
Пачишин злобно улыбнулся и заорал во весь голос:
— Ромашкин, Пиотровский, Аллилуев — ко мне! А ну, пошевеливайте булками "контрабасы фуевы"! не на курорте, чай!
Обозначенные лица, прятавшиеся за палаткой, и, готовые по первому моему знаку захватить в плен полковника, с кислым выражением вразвалочку поплелись к ярившемуся Пачишину. Тот проинструктировал их, приказал сдать оружие под охрану Артемьевым и выдвигаться к инженерам.
Полковник, наблюдавший за новоявленными «контрабасами», удивлённо хмыкнул:
— В возрасте уже у вас бойцы-то!.. А пулемёт-то вам зачем нужен?
— Так от диверсантов спецназа отбиваться, товарищ полковник, мы ведь тоже не на курорт приехали.
— Ну и правильно, не хрен тут спецназовцам делать! — восхитился полковник и, мило беседуя с Пачишиным, удалился.
Тройка, посланная за сетями, вернулась минут через двадцать, таща на плечах большой зелёный рулон.
— Командир, они тут вообще рехнулись! — разорялся Ромашкин, — говорю, дайте нам белую масксеть, а они говорят — берите зелёную, других нет. Лето, типа, по условиям учений - птички летают, солнышко светит… Я им левой фамилией в накладной расписался и им — по барабану!
Аллилуев и Пиотровский начали урезонивать Лёню простейшими доводами — не пофиг ли доблестному майору спецназа на то, какого цвета маскировочную сеть выдали? Лёня обиделся и, чтобы как-то компенсировать чувство обиды, взял один из малых составных кусков масксети и прилепил себе на рюкзак. Пиотровский тоже прихватил себе пару кусков, потом, немного подумав, взял и на долю Пачишина. Доктор остался безучастным.
Поймали парочку бойцов-"лётчиков", озадачили их натягиванием сетей и на том успокоились. Начфинёнок еще не вернулся и я, обеспокоенный, пошёл на его поиски, прихватив с собой GPS-навигатор Ромашкина, для того, чтобы снять очные координаты вех элементов пункта управления для последующего доклада на Центр. Время обязательного двухстороннего сеанса близится. Надо отрабатывать: получать подтверждение, оставлять дипломат с закладкой и сваливать отсюда — как можно быстрее! Ведь «спортсмены» наверняка тоже где-нибудь поблизости крутятся.
Наш начфинёнок стоял в окружении каких-то военных возле одной из штабных машин и что-то кому-то объяснял. Мне сразу стало не по себе. Всё — вычислили нашего лейтенанта. Ухватились за кончик, сейчас потянут всю ниточку. Что делать? Бежать к остальным — предупреждать. Но Пачишина уволокли на ПХД, сеанса еще не было. Так все хорошо шло и тут — такой прокол. Только спокойно, не надо метаться из стороны в сторону. Я сделал вид, что меня происходящее никак не касается, подошёл поближе и спросил какого-то офицера, где находится оперативный отдел. Военный махнул рукой куда-то в сторону и пошёл по своим делам. Я бочком, смотря куда-то в сторону, приблизился к толпе.
Мои самые худшие опасения подтвердились — нашего лейтенанта, беззаботно шарахающегося по пункту управления, обвиняли в незаконной разведывательной и подрывной деятельности и пытались выяснить — кто он такой, откуда взялся, и что он тут вообще делает? Положение аховое, и надо как-то спасть ситуацию. Лейтенант долго при таком пристрастном допросе не продержится. А если захотят рассмотреть содержимое планшета? Даже не хочется думать. Тем временем из толпы, окружавшей начфинёнка, раздавались злобные выкрики:
— Вали его на землю!
— Пинай его по кокосам!
— На костёр порождение ада!
Положение спас какой-то военный, привлечённый шумом толпы:
— А что вы орёте, товарищи офицеры, я этого лейтенанта помню — он в прошлом году на сборах лейтенантов был. Он — финансист, я им лекции по организации бухгалтерского учёта читал!
— Аааааа, финансист!! — разочаровано протянула толпа.
Действительно, если финансист — какой с него диверсант? Но на всякий случай надо было бы отпинать. От них, военных бухгалтеров, больших пакостей ожидать можно.
Военные мигом потеряли интерес к лейтенанту и разошлись по своим делам. Офицер, признавший в нашем лейтенанте финансиста, начал ему выговаривать за выплаты каких-то полевых денег. Начфинёнок ловко парировал, ссылался на какие-то указания из округа и был на высоте, не то что пару минут назад. Хорошо, что его собеседник не вспомнил, что финансист из спецназовской бригады, так бы в его голове может и зашевелились мысли сомнения. Наконец нежданный спаситель ушёл и я, потянув лейтенанта за рукав бушлата, отвёл его в сторонку от любопытных глаз.
— Что тут было, ты почему всю агентурную работу провалил? Это тебе не с пулемётом по сопкам скакать — это мозгами шевелить надо!
— Да привязались ко мне, кто я такой, что я тут делаю, вопросы начали задавать.
— Хрен с ним проехали, ты всё зарисовал?
— Ага, я даже север-юг отметил и где столовая находится, — лейтенант, косясь по сторонам, расстегнул командирскую сумку и, развернув её, показал, мне корявенький рисунок.
Нарисовано было весьма убого, но все элементы более-менее просматривались. Ладно, будет время и возможность — перерисуем схему в цветах и красках.
Поставив лейтенанта на наблюдение, я начал с помощью топопривязчика определять точные координаты основных элементов командного пункта и наносить их на схему.
Так, кружа вокруг штабных машин, и при малейшей опасности, делая вид, что мы тут просто вышиваем крестиком, мы наткнулись на две больших палатки с табличками «ПХД» и "Офицерская столовая". Из столовой, с довольным видом ковыряясь в зубах и сыто отрыгивая, вывалилась троица — Пиотровский, Ромашкин, Аллилуев.
— Эх, макароны хороши по-флотски были, — увидев нас, похвастался Ромашкин.
— Да и салат из капусты тоже ничего, — добавил Пиотровский.
— Эх, сейчас бы кааак, — начал Аллилуев.
— Доктор, даже не думай! — заорала в один голос вся возмущённая общественность.
Со стороны ПХД доносились чьи-то хозяйственные крики с очень знакомыми интонациями.
— Наш «Шматко» разоряется, — улыбнулся Пиотровский, — форсунки им на КПшке (КП-кухня полевая) прочистил, наряд загонял, местного прапора ниже плинтуса опустил, теперь здесь рулит. Местный тыловик с ним уже чуть ли не в засос целуется, обещал отношение на перевод дать.
Отправив всех к месту забазирования, и, дав пару указаний, я развернулся и отметил, что тут рядышком со мной должен был стоять лейтенант. Опять куда-то пропал, только полог палатки-столовой еще колыхался.
— Начфин, скотина, вернись — я всё прощу! — закричал я и кинулся за лейтенантом.
Тот уже сидел за военным раскладным столиком с ложкой в руках и со счастливой улыбкой на лице. Рядышком, как изваяние, замер боец в белом халате и с подносом в руке. Откуда-то из-за деревянной перегородки с раздаточным окошком раздался жуткий крик с весьма знакомыми интонациями:
