Уилли Голдмен - На новую квартру
Мы однако сделали из этого вывод, что нам придется, без сомнения, найти себе другую квартиру.
— Видите ли, — принялся разъяснять муж сестры, — если городскому управлению нужен этот дом, вы вынуждены продать его за любую цену, которую вам предложат.
— Ах, грабители! — вырвалось у моего отца. Но он вовсе не намеревался это сказать.
Хотел бы я видеть человека, который попытался бы ограбить моего отца.
Если уж говорить правду, то мы начали чувствовать жалость к человеку, измерявшему фасад нашего дома. Я не дал бы и гроша за его жизнь, когда отец начал вести с ним переговоры.
Купить дом не так легко, как это кажется. В первом же посредническом бюро, куда мы обратились, нам задали вопрос, в каком районе мы хотели бы поселиться. А мы об этом и не подумали. Переезжать так переезжать, какая разница куда? Лишь бы дом находился недалеко от трамвая. Было бесполезно затевать спор по этому поводу в посредническом бюро, а посему мы отправились домой, чтобы там на свободе обсудить этот вопрос.
Это было не так легко уладить. Примите во внимание, что в этом деле были заинтересованы моя мать, три сестры, мой брат и лично я.
— Что касается меня, — сказала мать, — то зачем мне, собственно говоря, уезжать из этого района, я здесь никому не должна ни копейки.
Мои сестры изо всех сил запротестовали. Они были хорошо воспитанными девушками, и сестра, у которой был жених в Америке, однажды получила премию за декламацию на французском языке и еще до сих пор полагает, что этого достаточно, чтобы оправдать все, что она говорит.
— Здесь все слишком обыденно. — заявила она. — Нам нужно переехать в какое-нибудь более изысканное место.
То, что ей на это ответил мой брат, я не повторил бы даже моим злейшим врагам. Ему сказали, чтобы он не совал нос не в свое дело.
* * *
Скоро стало очевидным, что вопрос о новом доме является делом одних только сестер. Казалось, что они разрешают остальным членам семьи жить там только из снисхождения.
Потребовалось много времени, чтобы подыскать дом, который удовлетворил бы всех моих сестер. Отец все время проявлял странную пассивность. Он заявил, что ему безразлично, где жить. Сестры должны были с недоверием отнестись к такого рода отношению с его стороны. Когда это было слыхано, чтобы мой отец был пассивен, когда дело касалось вещи, за которую надо платить.
Каждую субботу после обеда вся семья отправлялась на осмотр домов, которые были заблаговременно намечены моими сестрами. Совершенно понятно, что вовсе не нужно было совершать такие дорогостоящие поездки в автобусе Бог знает куда, на окраину города, и смотреть множество комнат.
Некоторые люди бывают настолько странными, что, выезжая из дома, они забывают взять с собой все свои вещи. Главным образом они всегда оставляют библию. Моя сестра, которая верила в Бога, полагала, что это очень хорошо их рекомендует.
Однако нам скоро надоело собирать библии, и однажды я заметил, как мой отец сознательно оставил одну из них на полу. Я никогда не поверил бы, что отец способен на такую расточительность.
Было очень жаль, что самые хорошие вещи всегда находились в домах, где еще проживали люди. Только однажды мы кое-что заполучили из одного такого дома. Это был букет цветов из собственного сада. Лично я предполагаю, что это было взяткой. Но что прикажете делать с букетом цветов?! Я однако ничего не сказал.
Моя сестра, у которой был жених в Америке, произнесла по этому поводу короткую речь, и когда мы ушли, отец клялся, что он больше никогда не заглянет в дом, где ему предлагают только цветы.
— Я не купил бы такой дом, если бы мне даже уплатили за это, — сказал он едко.
Однажды в полдень, когда лил дождь и нам некуда было ехать, мы зашли в дом, который в действительности и не думали покупать, но что еще можно делать в такой день?
И что же мы увидели в этом доме? В углу зала стоял сияющий желтый телефонный аппарат.
Можете себе представить — желтый телефон! В течение недели мы не могли забыть о такой вещи. Отец был очарован, я видел, как от удивления у него опустилась нижняя челюсть.
Отец, естественно, знает все что касается телефона. Когда он еще занимался делами, в задней комнате лавки стоял телефон. Но то был черный телефон и кроме того никто из нас не знал, как им пользоваться.
Отец обычно говорил, что если кто-либо хочет говорить с ним, то пусть истратит пенни. Что касается его лично, то он не намерен с кем-нибудь разговаривать. Мне кажется, что к этому телефону он относился с таким же подозрением, как и к заряженному револьверу. Для него это было одно и то же. И то и другое было машиной. Этого была достаточно, чтобы он всегда относился к ним с ненавистью.
Отец никогда не подходил к аппарату, когда тот звонил. Мы пытались объяснить ему, что аппарат не перестанет звонить, до тех пор пока он не поднимет трубку.
Но он никак не мог этому поверить. Он считал, что вещь, которая производит такой шум, не может быть совсем безопасной. Как бы то ни было, телефон, который находился в магазине, был еще вещью простительной, но телефон в доме, да еще желтого цвета!
И кому только может придти в голову мысль пользоваться телефоном ради удовольствия? Хотя никто не произнес ни слова, все же мы глубоко задумались.
Вскоре мы остановились на трех-четырех домах. Один из них нравился моей сестре, которая верила в Бога, но отец находил, что он стоит слишком дорого.
Был еще дом, который нравился двум сестрам, но который не нравился всем остальным и, по мнению отца, стоил также слишком дорого. Оставался еще дом, который мне нравился, но на который никто не обратил внимания, и наконец дом, пришедшийся по вкусу моей замужней сестре.
Я еще до сих пор не совсем понимаю, почему моя замужняя сестра, которая и не собиралась жить с нами, должна была пользоваться главным правом выбора? Надо сказать, что как только две мои другие сестры увидели, что замужняя сестра вмешалась в это дело, они сразу поняли, что понапрасну теряют время.
Моя замужняя сестра пользовалась преимуществом при решении всех семейных дел. Она приобрела авторитет, когда вышла замуж, — как высокие каблуки, когда кончила школу.
И то и другое было и компенсацией и доказательством ее превосходства. Она никогда не могла забыть, что из-за замужества потеряла право на боль в спине.
Мы купили дом, который понравился моей замужней сестре. Заняло много времени, пока наконец мы научились распознавать его среди шести других домов, расположенных на той же улице и, как капля воды, походивших на наш.
Мы оказались так далеко от центра города, что это было равносильно переезду в деревню, с той только разницей, что для того, чтобы попасть в настоящую деревню, надо было потратить полтора шиллинга, и что недалеко от нас находилась фабрика.
Но зато было здесь очень спокойно и все выглядело, как в деревне, хотя молоко продавалось в бутылках, а о коровах и помину не было.
Однако люди, которые проживают на этих окраинах, после всего уж не такие мученики, как кажется. Им, как будто, обеспечены все прелести города.
Через несколько недель новый дом был приведен в порядок, и мы могли переехать туда. Так как днем мы все работали, моя мать заявила, что она уложит все веши с тем, чтобы вечером мы могли бы прямо переехать на новую квартиру.
Я немедленно же выступил против этого предложения. Дело в том, что организованность не является тем качеством, которым Бог наградил мою мать.
Так что я совсем не был удивлен, когда, явившись после работы на новую квартиру, я нашел ее пустой,
— Я перепутала числа, — заявила мать, — ведь каждый может ошибиться, не так ли?
Против такого аргумента нельзя было возражать. На следующий день мы переехали. С самого начала моя мать смотрела на людей, которые грузили наши вещи, с крайним подозрением.
Нельзя было ожидать от моей матери, чтобы она верила людям, которых никогда раньше не видела. В качестве уступки она предложила им перенести всю тяжелую мебель, но чайный сервиз, серебряные десертные ложки и другие подобного рода ценные небольшие вещи она предпочла переносить сама в бесчисленном количестве чемоданов. Ясно, что такая процедура заняла значительное время.
Не так-то легко устроиться в новом доме, хотя постоянные ссоры между моей толстенькой сестрой и братом продолжались без перемен.
Немедленно мой отец завладел своим постоянным местом за столом. Почти казалось, что кресло, стол и отец были перевезены сюда как единое целое.
Но не считая таких мелочей, я отнюдь не удивился, когда, проснувшись однажды утром, я обнаружил в моей комнате электротехника, который прокладывал под полом провода.
Я никогда раньше не видел столько людей в доме. В конце концов я начал сомневаться, живут ли они у нас или мы у них.
