Пэлем Вудхауз - Два рассказа
— У него такой идиотский вид! — возмутился Спенсер.
— Чего тебе в нем не нравится? Вид как вид. По крайней мере, не такой дурацкий, как у тебя, — с прямотой юности возразил Фипс.
— Он белобрысый! — упорствовал Спенсер.
— И что с того?
— Он похож на маменькиного сынка!
— Ну, мне сказали, что он сцепился с одним малым и отмутузил того так, что будь здоров.
— Ладно, хорошо, — сдался Спенсер.
Историческая встреча произошла перед школьной кондитерской на перемене, в 10:15 следующего дня. Томас стоял, прислонившись к стене, и жевал булку. Спенсер подошел к нему, держа в руке недоеденный бутерброд с джемом. Наступила неловкая пауза.
— Привет, — сказал наконец Спенсер.
— Привет, — ответил Томас.
Спенсер доел бутерброд и стряхнул со штанов крошки. Томас продолжал есть булку с сосредоточенностью питона, завтракающего кроликом.
— Вроде наши родственники между собой знакомы, — заметил Спенсер.
— Да, у нас есть несколько знакомых болванов, — кивнул Томас.
Спенсер некоторое время переваривал услышанное.
— Ну ты и нахал, — сказал он наконец.
— Извини, если обидел, — ответил Томас без всякого раскаяния на лице.
Спенсер достал из кармана пакетик леденцов.
— Угощайся.
— С солью, что ли?
— Не хочешь — не надо.
Он сунул в рот леденец и спросил учтиво:
— Тебя кто-нибудь бил по башке?
Голубые глаза Томаса немного сузились.
— Нечасто, — вежливо ответил он. — А что?
— Да так. Просто интересно.
— И чего дальше?
— Слушай, — сказал Спенсер. — Мать мне велела за тобой приглядывать.
— Приглядывай на здоровье. А я пошел.
И Томас направился в сторону своего корпуса.
— Этому малому надо хорошенько надавать по башке, — произнес Спенсер в сердце своем.
За ленчем Фипс полюбопытствовал:
— Я видел тебя с Ширном на перемене. О чем говорили?
— Да так, ни о чем.
— И как он тебе?
— Сопливый придурок.
— На чай его пригласил?
— Нет.
— Так пригласи. Слушай, ты должен о нем заботиться. Его родные прислали тебе десять шиллингов.
Вечером в школьной кондитерской он застал Томаса с Фипсом. Они пили чай. Обычно Фипс пил чай со Спенсером.
— Давай к нам, — сказал предатель. — Мы тебя ждем.
— Тоскуем и скучаем, — без всякой надобности присовокупил Томас.
Спенсер сурово нахмурился.
— Давай, пригляди за мной, — настаивал Томас.
Спенсер молча сел. В следующие минуты тишину нарушал только хруст, с которым Томас разгрызал пряник.
— Не кисни, — немного смущенно подбодрил Фипс.
— Порадуй меня хоть одним добрым взглядом, — добавил Томас.
Спенсер оставил его просьбу без внимания. Тишина за столом стала еще более напряженной.
— Пойдешь на корт, Фипс? — спросил Спенсер.
— Мы в бассейн. Давай с нами?
— Ладно, — ответил Спенсер.
Врачи советуют приступать к купанию не раньше чем через час после приема пищи, однако в Эклтоне это правило соблюдалось не слишком строго. Вся троица отправилась в бассейн прямо из-за чайного стола.
Бассейн был почти пуст — большинство эклтонцев заявлялось туда ближе к закрытию. На мелкой стороне плескались двое малышей. На глубокой пухлый юнец нырял с трамплина, вылезал и нырял снова, с каждым разом все сильнее ушибаясь животом.
— И как водичка, Горрик? — спросил Фипс у пухлого юнца, когда тот, отдуваясь, как кит, вынырнул после очередного прыжка. Вопрос был не праздный: много лет назад в эклтонском бассейне взорвался котел, и его с тех пор так и не починили, поэтому температура воды бывала разная. Иногда — холоднее.
— Кипяток, — объявил дородный юноша, выбираюсь на бортик. — Ну как я нырнул, хорошо?
— Неплохо, — ответил Фипс.
— Только животом шмякнулся, — критически добавил Томас.
Горрик несколько раз сморгнул. Метрдотель в роскошном ресторане — сама сердечность по сравнению с мальчиком, который пробыл в школе год и вдруг слышит панибратскую фразу от новичка. Поразмыслив об этом небывалом нахальстве, Горрик нырнул снова.
— Еще хуже! — откомментировал честный Томас.
— Эй, ты! — сказал Горрик.
— Да ладно тебе! — воскликнул Фипс и торопливо увел Томаса прочь.
— Этому малому, — сказал Горрик Спенсеру, — надо хорошенько надавать по башке.
— Вот и я о том же! — подхватил Спенсер с жаром великого ума, который внезапно обрел единомышленника.
Спенсер первый из троицы приготовился залезть в воду. Движения его были осторожны и неторопливы. Менее всего Спенсер походил на профессионального ныряльщика. Для начала он встал на бортик и потер руки, неприязненно оглядывая зеленую воду. Затем сел и погрузил в нее три пальца левой ноги, но тут же с воплем «О-о!» их вытащил, подскочил и начал приплясывать, хлопая себя по груди. После этого Спенсер погрузил в воду правую ногу, опять произнес «О-о!» и вернулся в исходную позицию.
— А ты говорил, теплая, — сказал он Горрику.
— Ну да, теплая. Горячая даже. Давай прыгай.
И Спенсер прыгнул. Не потому, что хотел — он намеревался проделать еще дюжину движений, а затем осторожненько войти с мелкой стороны, — а потому что холодная рука внезапно толкнула его в копчик. Он камнем пошел на дно в облаке пузырей. Довольно много воды попало ему в рот и в нос, но в бассейне осталось не меньше, и она была невероятно, немыслимо холодная.
Спенсер вынырнул — как ему показалось, минут через пятнадцать — и поплыл к бортику. Когда он вылезал, Фипс и Томас как раз входили в воду. Горрик, синий, но решительный, вновь стоял на трамплине.
— Эй! Ну как я на этот раз? — спросил Горрик.
— А я почем знаю? — взревел Спенсер, еще больше распаляясь от бессмысленности вопроса.
— Вот Спенсер отлично нырнул, — вставил Томас, выныривая и хватаясь за поручень.
— Эй! — крикнул Спенсер. — Так это ты меня столкнул?
— Я?! Столкнул?! — с изумлением и ужасом переспросил Томас. — Да ты сам нырнул. Да так здоровски! Прям дрессированный слон.
И он уплыл прочь.
— Этому малому, — сказал Горрик, провожая его взглядом, — нужно надавать по башке.
— Хорошенько, — добавил Спенсер. — Слушай, ты видел? Это он меня толкнул?
— Я нырял, не видел. Но наверняка он. Фипс в бассейне не задирается.
Спенсер засопел — выразительно засопел — и уже по лесенке снова спустился в воду. Он хотел десять раз проплыть туда-обратно. Спенсер не участвовал в заплывах через Ла-Манш, и десять бассейнов составляли для него приличную дистанцию. Сегодня ему представился редкий случай улучшить собственный рекорд: обычно в бассейне было не протолкнуться — какое уж там плыть! Спенсер рассчитывал выполнить поставленное перед собой задание. Он плыл уже пятую дорожку, когда ему помешали. Ровно на середине пути укоризненный голос произнес: «Ой, Перси, ты устанешь!» — и чья-то рука погрузила его голову в глубину.
Как выразился бы лорд Маколей[4], каждый школьник знает, каково это, когда тебя кунают под воду. Ощущение всегда неприятное, иногда в большей степени, иногда в меньшей. Данный случай принадлежал к первой категории. В Спенсере оставалось места аккурат на полпинты воды — столько он и выглохтал. Вынырнув, он доплыл до бортика и вылез. Это была последняя капля. Такие оскорбления смывает только кровь.
Спенсер подождал на улице, а когда Фипс и Томас вышли, с решительным видом подошел и пнул Томаса.
Томас удивился, но не встревожился. Глаза его немного округлились, щёки стали еще розовее. Сейчас он походил на рассерженного мальчика из церковного хора.
— Эй! Спенсер! Ты чего? — удивился Фипс.
Спенсер молчал.
— Куда пойдем? — спросил Томас.
— Да бросьте вы! — вмешался Фипс-миротворец.
Спенсер и Томас настороженно смотрели друг на друга.
— Ребята, вы же не будете драться? — взмолился Фипс. Мысль эта почему-то очень его расстраивала.
— Не будем, если он позволит еще разок ему наподдать, — вкрадчиво проговорил Спенсер.
— Нет уж, спасибо, как-нибудь другой раз, — ответил Томас без всякой злости.
— Тогда ладно! — торопливо начал Фипс. — Я знаю одно здоровское местечко сразу за Лелби-роуд. Отсюда пять минут, и туда никто не заглядывает. Вы же не хотите, чтобы вам помешали? Поле, вокруг живая изгородь. Никто не увидит. И вот что: у меня есть часы, я буду засекать время. Раунд — две минуты, полминуты — перерыв, я — рефери. Если кто жухает, останавливаю поединок. Ясно? Пошли!
Подробности дальнейшего нам практически неизвестны. Фипс захлёбывается от восторга, но его изложение довольно туманно. Он восторженно сообщает, что во втором раунде Спенсер «вмазал» Томасу, а в четвертом Томас — «засветил» Спенсеру, но в остальном из его рассказа можно понять только, что оба «молодчаги». Насколько может заключить слушатель, после седьмого раунда Фипс в роли рефери объявил ничью, а затем в роли секунданта обеих сторон тайными путями под руки сопроводил их назад в школу.
