Эдвард Лукас - Ну и жизнь! Автобиография
Тем не менее (такова людская терпимость к величию), после смерти графа в его честь был сооружен внушительный монумент.
Супруга его сына, леди Клипстоун, была одной из самых настойчивых охотниц за автографами, каких мне доводилось встречать.
Единственная дочь графа, ставшая леди Графолин Мидоус, не появлялась нигде без своей диадемы — настоящего произведения ювелирного искусства.
Другой его сын, лорд Берти, женился на фешенебельной сестре лорда Джона Зангазура.
Приблизительно в то же время я познакомился с Уильямом Брауном из Лондона, отличительная черта которого заключалась в том, что его никогда нельзя было застать. Считается, что за много лет он и дня не провел дома.
Нередко появлялся сэр Уильям Броадфут, известный контр-адмирал.[13] Он часто отправлялся на этюды, но был так рассеян, что забывал краски и мольберт.
Помню и лорда Хайлоу[14]: он построил дирижабль собственной конструкции и частенько поднимался на нем над Бруклендс[15] в компании двух своих прелестных дочерей.
Я дружил также со Стенли Херном, мотоциклетным чемпионом. Увы! После ужасного столкновения с моторизованным автобусом он больше не садится в седло. Да, там лежал Стенли, лежал руиной себя прежнего, тогда как тяжелый экипаж, наполненный счастливыми пассажирами, ничуть не сознававшими случившегося, все катился вперед.
Я немного знал сэра Алджернона Слэка, миллионера, по некоей причуде никогда не имевшего при себе зонта.
Этот странный человек отличался еще одним чудачеством: он не выносил присутствия кошек.
Его кончину, говорят, ускорили варикозные вены на правой руке.
Он скончался в 1901 году и был похоронен рядом с женой.
Глава IV
УКРАДЕННЫЕ БРИЛЛИАНТЫ
ОДНИМ из наиболее любопытных приключений моей насыщенной событиями жизни было участие в знаменитом похищении драгоценностей из Кло-зур-Кастла.
Я гостил тогда у лорда Бундерборна. Его старинный, укрытый деревьями особняк времен короля Якова был идеальной сценой для дерзкого ограбления.
Была, как сейчас помню, середина зимы. Фонтан замерз.
Мы только что отобедали, когда ворвался местный констебль и известил нас, что из тюрьмы в округе сбежал преступник.
То была полнейшая правда. Сейф оказался пуст.
В волнении мы позабыли о своих сигарах.
Телефонировали детективу, который явился не мешкая.
Сперва он набросал план дома, а затем бросился в огород, где застыл в неподвижности, ошеломленный своим открытием. Он направился к надворным строениям и тотчас заметил, что одна из дверей чуть приоткрыта.
Понта, сторожевой пес, был словно не в себе. Не иначе, ему подмешали в еду какую-то отраву, сказал детектив.
Он также подметил, что шея лошади странным образом раздулась.
Хотя некоторые были в в déshabille,[16] детектив настоял на допросе всех присутствовавших в доме.
Подозрение пало сперва на старшего лакея, чье замешательство никак не свидетельствовало о невиновности.
Осмотрев комнату лакея, детектив сразу же пришел к выводу, что постель была нетронута и ночью на ней никто не спал.
Тем временем, оставшись в одиночестве в гостиной, я инстинктивно почувствовал, что за ширмой кто-то прячется.
Я был уверен, что слышал звук затачиваемого ножа.
Не имея под рукой никакого другого оружия, я извлек зубочистку.
Но в этот момент вернулся детектив. Он переоделся в костюм, который мог сбить с толку самого проницательного наблюдателя.
Он немедленно подверг осмотру содержимое таинственного мешка,
продемонстрировал нам подвижное кольцо,
и привлек наше внимание к признакам борьбы.
Далее он показал нам отпечаток кровавой руки на стене
и, достав записную книжку, убежденно заявил, что, несмотря на определенные поверхностные различия, то был один и тот же человек.
Мы были весьма впечатлены, и несколько мгновений спустя грабитель был пойман.
После того, как детектив вновь принял свой естественный облик, лорд Бундерборн вручил ему чек на кругленькую сумму.
В ожидании тюремной кареты он рассказал нам о нескольких интересных случаях из своей практики.
Не кто иной, как он, похоже, был истинным героем истории с заговором анархистов на Шарлотт-стрит,[17] который он сумел разоблачить, подслушав беседу двух негодяев в одном из ресторанов Сохо.
Он также поделился с нами любопытными сведениями об изобретательных методах известных преступников. Так, ставший притчей во языцех одноглазый Джимми Снаффльс[18] использует особый инструмент для проникновения в дом, каковой он перед вторжением обычно пробует на деревьях, растущих у дома.
Имеется и респектабельная чета, Том Билкс[19] и его жена. По ночам они забираются в дома с помощью стремянок, днем же держат невинную регистратуру в Бэлхэме.[20]
Глава V
НЕЖНАЯ СТРАСТЬ
Не стоит даже отрицать, что в свое время я был мужчиной видным.
Меня можно было счесть и денди. Полагаю, я казался женщинам ужасно привлекательным.
Влекло их и мое нормандское происхождение: ведь всем известно, что один из моих предков, сэр Икимо де Медичи, пришел в Англию с Вильгельмом Завоевателем.
Я всегда был впечатлителен и быстро влюблялся. Первой моей innamorata[21] стала дочь укротителя львов; будучи суфражисткой,[22] она — тем не менее — и сама принадлежала к этой романтической профессии.
Ее отец не одобрял возникшей между нами близости, и переписываться нам приходилось тайно. Написав и запечатав свое письмо, она клала его в футбольный мяч, который оставляла в условленном месте.
Моей второй любовью была чемпионка Голдерс-Грин[23] по игре в гольф.
Дражайшая Гонория — от своего дяди, сэра Феликса Чолкстоунса,[24] она унаследовала самые изящные голени, какие только можно найти в лондонских графствах.[25]
К несчастью, бедняжка была глухонемой, и мы при встречах были вынуждены обмениваться нежностями с помощью неуклюжего языка жестов.
Третьей была Лили, которая никогда не писала, а только разговаривала со мной по телефону.
— Дорогая моя, храбрая Лили, в тяжелые дни так старавшаяся поддержать мать и несчастную больную Сьюзен.
Но наконец я встретил свою судьбу — леди Бренду Бердсай.[26] Я приехал на автомобиле в фамильное гнездо ее отца — Кэвендиш-Коурт. Обошел комнаты; дом был пуст. Ланч еще не убрали со стола.
Пустынен был и теннисный корт, но в гамаке среди кустов я нашел ее — спящую. Жаль было будить ее.
Влюбленный болван — мне казалось, что леди Бренде я небезразличен. Похоже, ей нравилось, когда я оплачивал ее ланч. Нас часто видели вместе в Ранелахе.[27]
Но я пребывал в мире иллюзий — она любила другого. Эту новость я узнал за завтраком.
С кем же была она помолвлена? С лордом Кемптоном, этим низкопородным грубияном. Что мне оставалось делать? В мгновение ока я вызвал такси и прыгнул в экипаж.
Горничная сказала, что ее нет дома. Я заявил, что должен ее увидеть. Она приняла меня. Позднее я слышал, что это усилие далось ей нелегко.
Я поклялся отомстить сопернику, даже если мне придется последовать за ним на дно океана.
Она не оставила мне надежды, я же оставил ее в отчаянии. Дни напролет я ничего не ел, кроме нескольких бутербродов.
Постепенно мои мысли приняли более философическое направление. Я испробовал самые разнообразные занятия, пытаясь забыть о ней, но все было напрасно. Ничего не помогаю. Несколько месяцев провел я в постели, погрузившись в отчаяние.
Восстановив силы, я решил, что путешествие успокоит мои расстроенные нервы.
