Максим Бухтеев - Телевизионные сказки (сборник)
– Четыре… Без четверти.
– Во! Без четверти! Значит я здесь в четыре! Пиши – монтажное время пошло!
«Вот тебе и помонтировал», тревожно подумал Семёнов. Тревожно запищал ГЦП – это кончилась кассета в магнитофоне.
– Так я здесь с десяти утра. А Марина пришла в двенадцать. Работа-то идёт, – пользуясь случаем, Семёнов передал привет затуманенному сознанию Продюсера.
– Твою мать… Я точность люблю! Сейчас четыре – время пошло! Я ж военный! Где Маринка!
– Так ведь я тут с утра, – безнадёжно мямлил Семёнов набирая номер Начальника. Тот долго не брал трубку и Семёнову почему-то стало весело. Он представил себе, чем в этот момент занимается Начальник. Конец этого приятного занятия был неизбежен. Даже если не брать трубку, ситуация такая, что Семёнову всё равно пришлось бы идти его искать. Очевидно, Начальник тоже так подумал:
– Ну что ещё!? Без меня, мля, никак что ли? Я же деньги плачу! – сейчас играть в демократа шефу явно не хотелось. Но и Семёнов в данный момент тоже был не против роли «я человек маленький, ничего не знаю» :
– Тут Заказчик недоволен, – произнёс магическую формулу Семёнов и сделал контрольный выстрел, – Он платить не хочет!
Тем временем, Продюсер ворошил бумаги, принесённые Ассистенткой. Он безуспешно пытался сделать какой-то важный вид, но ничего, кроме, вида пьяного в стельку мужика у него не получалось.
Как несвежий ветер ворвался в монтажную Начальник. Сзади семенила бледная от волнения Ассистентка.
Семёнов отключил себе слуховые рецепторы, чтобы не слышать очевидного. Он только безмолвно наблюдал как Начальник кидается на Продюсера, а тот попеременно хватается то за коробку с кассетами, то за Ассистентку. Потом Ассистентка заплакала, Начальник хотел её утешить, но потом раздумал и начал на неё орать, тыча пальцем между грудей.
Продюсер тоже орал, но тыкал пальцем уже в Начальника, попав, по пьяному делу пару раз в Семёнова. Семёнов на это так обиделся, что забыл последний раз заглянуть в разрез блузки Ассистентки, перед тем, как она выскочила из монтажной.
Потом все выбежали из помещения, кроме Семёнова. Он бы тоже выбежал, но нельзя, потому что на работе. Понимая, что «шоу окончено», Семёнов аккуратно убрал рабочие инструменты в стол. Чашку с ложкой и пепельницу можно было оставить на виду, но вот сигареты и банку с кофе надо было убрать подальше.
Вернулся Начальник. Он выглядел устало и как-то помято:
– Ну ты это… Видишь как вышло-то. Что же ты не мог как-то….
– А что я-то? – сослался Семёнов на недостаток полномочий.
– Да ладно… В общем, смотри – скажешь жене моей про Маринку, я тебе морду набью. Понял?
– А что я-то? – замял тему Семёнов.
– Ладно, на вот… Сам понимаешь, – Начальник бросил на стол пятьдесят условных единиц и вышел.
Семёнов тупо пялился на смятую зелёную бумажку. Он задумался о сумме которую могла бы заработать хорошая проститутка за шесть часов работы.
А потом, он решил вопрос который мучил его на протяжении всей рабочей смены. Он пришёл к окончательному выводу, что вырез блузки у Администратора гораздо глубже и интересней, чем у Ассистентки.
Ему стало гораздо легче. День был прожит не зря и Семёнов со спокойной совестью засобирался домой.
Сюжет недели
По длинному коридору телецентра к Семёнову мчался Продюсер. Он спешил наверстать время. Он только что был на летучке канала, где провёл пару незабываемых часов. Незабываемых, потому что забывать было нечего. Обсуждались новые молодёжные «драйвовые» программы, запускаемые на канале. Они должны были быть яркими, радикальными и острыми, поэтому во время их обсуждения Продюсеру очень хотелось спать.
Сначала монотонная проповедь Генерального о «миссии канала». Потом скучный доклад начальника департамента производства программ. Всё это вгоняло слушателей в некое подобие летаргического сна.
Продюсер выходил из него лишь на мгновенье, чтобы услышать очередное «в студии двое ведущих обсуждают проблемы…», «ведущая и гость обсуждают…», «известная артистка размышляет…».
Лишь один раз ему пришлось задержаться в реальность дольше обычного, когда ругались Арт-директор канала и Главреж. Это было громко и бессмысленно.
Всем присутствующим было понятно, что у Главрежа не было шансов. Он был мужчина, а Генеральному нравились крупные громкие женщины. Именно поэтому Генеральный и женился в своё время на Арт-директоре.
Вырвавшись с этого мероприятия, Продюсер рассекал спёртый воздух телецентра. Он думал о приятном. Он мечтал. Дело в том, что Продюсер очень хотел иметь продуктовый ларёк. Настоящий ларёк – с пивом, колбасой и дородной продавщицей блондинкой. Знающие люди говорили, что это самое ценное вложение капитала. Сейчас вложить в пиво и колбасу, кроме души, было нечего. Надо было делать сюжет. Сюжет должен сделать Семёнов.
А Семёнов в это время боролся с собой. В отличие от Продюсера, у которого было одно, но пламенное желание, Семёнова, как более духовную личность, раздирало несколько. Он хотел пива, покурить и женщину. Причём женщину абстрактную, что вносило в набор желаний некоторую интригу. Ещё он хотел стукнуть по голове своего сменьщика Серёгу, который установил на монтажный компьютер какую-то ерунду, тормозящую работу и выдающую кучу бессмысленных сообщений о ошибках.
Идиотизм этих сообщений напомнил Семёнову сюжет, который ему нужно было доделать. Семёнов нажал кнопку «Отмена» и безмятежно откинулся в кресле.
Как раз в этот момент в монтажную, подобно бронепоезду «Красный пролетарий», ворвался Продюсер.
Семёнову сразу расхотелось пива и женщину.
– Здорово, Лёха! – стараясь вложить в свой голос побольше позитива, буркнул Продюсер, а потом беззаботно, словно невзначай продолжил:
– Есть работёнка для тебя.
– Ну, привет, коли не шутишь, – Семёнову уже ничего не хотелось.
– Надо сделать сюжет. Он это… Как сказать…
– «Заказуха» что ли?
– На да, «Джинса». Сам понимаешь, – Продюсер, чтобы скрыть неловкость, стрельнул у Семёнова сигарету.
Семёнов понимающе кивнул:
– Опять этот твой жирный упырь?
– Он самый. А с ним ещё Депутат и два Банкира.
Семёнов почесал затылок. Дельце обещало быть непростым. Но Продюсера он уважал, поэтому сказал по-дружески:
– Да ну тебя в задницу!
Продюсер понял, что он пришёл в нужный момент. Семёнов явно скучал и нуждался в собеседнике:
– А я где, по-твоему? – он обвёл рукой вокруг, – Ты хоть когда-нибудь здесь убираешься?
Продюсер свалил в мусорное ведро стопку бумаг со стола.
– Вообще-то это был очень важный сценарий, – меланхолично заметил Семёнов. А потом, глядя как Продюсер мощным пинком отправляет под стол кассеты, продолжил – А это были исходные материалы одного очень важного фильма.
– Значит, это к тебе вчера приходил лысый Зануда? – сочувственно спросил Продюсер.
– Ага… Он, вообще-то, ничего мужик…
– Угу, только кретин конченый?
– Да, – с готовностью подтвердил Семёнов, – Идиот редкий, но у него есть Лексус.
Продюсер обиженно замолчал, а Семёнов, зная о тайной страсти Продюсера к продуктовым ларькам, не унимался:
– А ассистентки у него есть! Аж, две! Они ему кофе делали. И мне тоже! А ещё коньяк и…
– Ну ладно, ладно – ассистентки у меня есть. Будет тебе сегодня одна…
– Это какая? Та дура?
– Нет, другая. Ту я продал Редактору. Ему такие нравятся. Коллекционирует он их что ли? У него их уже три – коллективный разум какой-то. А себе я выторговал оператора.
– Петровича, надеюсь?
– Обижаешь… Конечно!
Семёнов уважал этого Оператора за лаконичный стиль съёмки. Всё, что снимал Петрович, можно было ставить в монтаж практически без остатка. Да и в остатке-то оставались всяческие женские достоинства, снятые им мимоходом для себя и Семёнова. Поэтому очередную кассету от Петровича Семёнов ждал так, как ребёнок ждёт шоколадное яйцо с сюрпризом – никогда не знаешь что внутри.
Продюсер же ценил в Петровиче аккуратность и неприхотливость. Петрович всегда приезжал на работу на своей машине, захватывая по пути аппаратуру из телецентра, чем экономил продюсеру некоторое количество денежных знаков. Пустячок, а приятно!
Вот на этой радостной ноте Продюсер с Семёновым и приступили к монтажу. Собственно монтаж отступил пока на второй план. Рабочий ритуал предусматривал сначала перекур.
Неспешно стряхивая пепел на клавиатуру, Семёнов прослушал трогательную историю Продюсера о кратких мимолётных мгновениях, отведённых им на монтаж. До эфира оставалось всего полсмены. Потом, дружески беседуя на общечеловеческие темы, они сходили в ларёк за водой, сигаретами и кофе.
