Ольга Степнова - Дудка
Алексеев попробовал быть поп-звездой, депутатом государственной Думы, арабским шейхом, нефтяным магнатом и даже лидером международной преступной группировки. Всё это оказалось утомительно и в конечном итоге – скучно.
Однажды утром он проснулся на своей вилле с отвратительным ощущением, что он не знает, чего хотеть.
– Верни-ка ты меня домой, в хрущобу, что ли, подруга, – обратился Алексеев к дудке. – И сделай опять рыжим, плешивым, толстым и низким. Надоело видеть в зеркале этого знойного пидора.
Весело пиликнув, дудка беспрекословно исполнила странное желание.
Оказавшись в старой квартире, в своём прежнем облике, Алексеев почувствовал некоторое успокоение.
Пару дней дудка пролежала без использования. Пару дней Алексеев думал, чего бы ещё захотеть.
Может быть, вечной жизни?!
При мысли о многих миллионах лет беспечного существования у Алексеева заныло под ложечкой, и он покрылся холодным потом. Пожалуй, он подождёт с такими глобальными желаниями. Вдруг цивилизация погибнет, планета взорвётся, дудка сгниёт от старости, а он будет скитаться во Вселенной в темноте, страхе и одиночестве?
Но чего же тогда просить?! Чего желать?
Дудка успела запылиться от невостребованности на прикроватной тумбочке…
Может, попросить таланта? Только зачем?
С талантом надо работать, а работать Алексееву не хотелось.
Здоровья?! Его вроде бы и так хватает.
От бесцельного валяния на диване Алексеев начал толстеть, но просить у дудки хорошей фигуры было лень и неинтересно. Алексеев попросил собственный тренажёрный зал и пару дней с ленцой потел там под присмотром личного тренера.
– Хочешь дом в Калифорнии и голливудскую жену в жёны? – сонно спросил он тренера, когда тот надоел ему бесконечными придирками.
– Хочу, – выпучив глаза, кивнул тренер и тут же испарился по мановению дудки вместе с тренажёрным залом.
Жизнь у Алексеева, несмотря на отсутствие проблем, уверенно заходила в тупик.
Друзей не было. Любви не хотелось.
Всё это он мог получить мгновенно, по одному свистку. И от этого становилось тошно.
У него появилась привычка разговаривать с дудкой.
– Ну, хоть бы у тебя был лимит на желания! Вспомни, у твоих сородичей были ограниченные возможности! У цветика-семицветика было всего семь лепестков, Хоттабыч с каждым желанием хозяина лишался одного волоса в бороде, и их становилось всё меньше, золотая рыбка вообще была сволочь страшная – она и желания-то не очень охотно выполняла! А ты? Никакого характера. Только свистни! Хоть бы раз что-нибудь не исполнила, или исполнила бы, но не так. Всё интересней бы жить было!
Дудка молчала.
– Может, загадать, чтобы ты стала моей женой? Молодой и прекрасной?
Дудка молчала, а Алексеев подумал вдруг, что она будет несносной женой, к тому же наверняка любящей оральный секс, учитывая её прошлое дудки…
Счастлив ли он был?
О, да.
Счастлив, как только может быть счастлив обладатель чудесной дудки.
Но не более.
Началась затяжная депрессия. Отменять её свистком не хотелось.
Алексеев целыми днями думал, чего бы ещё захотеть, чтобы стать ещё счастливее.
Может, попросить что-нибудь для человечества?
Отсутствия войн и болезней, например. Чтобы все стали добрыми, красивыми, здоровыми, умными, порядочными, культурными, интеллигентными…
Представив беззубый, приторно—прекрасный мир, Алексеев чуть не завыл от тоски.
Нет, он начнёт с малого.
– Хочу, чтобы Пётр Петрович с первого этажа помолодел и начал ходить, – приказал он дудке и победно дунул.
Петру Петровичу было восемьдесят девять лет, он лет десять как был парализован и всё не мог отдать богу душу.
Увидев утром соседа, прогуливающегося во дворе с собакой, Алексеев обрадовался. Пётр Петрович выглядел лет на сорок, седина осталась у него только на висках, а ногами он перебирал не хуже своей борзой.
– Пётр Петрович, вы счастливы? – спросил Алексеев соседа, но наткнулся на непонимающий, мрачный взгляд.
– Застрелиться хочу, – ответил Пётр Петрович.
– Почему? Вы так чудесно помолодели, начали ходить…
– Да потому что я должен был помереть! – заорал Пётр Петрович. – Я уже дарственную на квартиру дочери написал, а теперь что?!! Теперь ей с детьми и мужем где жить?!
– Но это же такое счастье, такая удача вновь обрести здоровье и молодость! – пробормотал Алексеев.
– Всё должно идти своим чередом, – хмуро сказал Пётр Петрович, и эта простая мысль поразила Алексеева. – Всё! Человек не может выйти из точки А и придти в точку Б, не протопав собственными ногами каждый сантиметр пути, неважно – усыпаны эти сантиметры розами, или утыканы гвоздями, понимаете, молодой человек? Если бы я, чтобы помолодеть и встать на ноги, боролся, сопротивлялся, делал гимнастику, страдал, делал всё возможное и невозможное, тогда – да, я обрадовался бы полученному результату. А так… словно кто-то взмахнул волшебной палочкой. Это пошло, гадко, а главное – дочке негде жить. Застрелиться хочется.
Вечером Алексеев попросил дудку, чтобы Пётр Петрович снова состарился и его разбил паралич.
Всё должно идти своим чередом. Из пункта А нельзя попасть в пункт Б, не протопав каждый сантиметр своими ногами.
Как просто.
Как идиотски всё просто, а главное – дудка для этого не нужна.
Утром позвонил Борисов и сказал, что они с отделом собираются в выходной на пикник. Алексееву вдруг так захотелось вместе с отделом в выходной на пикник, так захотелось… как не хотелось «Майбах», «Патек Филип» и уважения в высшем свете. Это было первое желание за последнее время, которое не пришлось вымучивать. И для этого опять-таки не нужна была дудка!
Пикник прошёл весело, с дешёвой водкой, с подгоревшими и пересоленными шашлыками, с матерщинными анекдотами и скидыванием последних рублей на канистру пива.
Алексеев был счастлив.
Дудка лежала у него в кармане, и в ней не было надобности даже для того, чтобы наскрести денег на пиво.
Все звали Алексеева обратно в контору, и главная бухгалтерша тоскливо вспоминала, как ловко и всегда вовремя Алексеев сдавал свои отчёты и ведомости.
– Борисов, – шепнул пьяненький Алексеев своему другу. – А хочешь, я подарю тебе дудку?
– Нет, – замотал отрицательно головой Борисов.
– Почему?! – искренне удивился Алексеев. – Она все желания выполняет. Ей крест!
– Раз ты её даришь, значит, здесь что-то нечисто. Нет, не хочу!
Алексеев удивился такой проницательности Борисова.
И как ему самому в голову не пришло, что раз та деревенская девка так дёшево продала такую чудесную дудку, значит, здесь что-то нечисто?!!
На работу он вышел с понедельника.
Дудка по-прежнему лежала в кармане, но он не дунул в неё даже тогда, когда у него в буфете не хватило десяти копеек на кекс с изюмом.
Всё должно идти своим чередом.
Даже автобусы.
Наутро Алексеев дал объявление в газету.
– Продам счастье, – продиктовал он вежливой девушке. И, подумав, добавил: – Недорого!
