Герман САДУЛАЕВ - Partyzanы & Полицаи
— Нет, вроде бы не слыхал…
— Да ты что?! Так я тебе сейчас расскажу!
Человек без приглашения уселся к дастархану, зато отложил в сторону весло.
— Ну-ка, плесни мне водки вот в этот стакан. Он чистый?
— Ага.
— Так давай.
— Лей сам.
— Можно?
— Отравы не жалко.
Человек — уже без весла — налил себе водки в пластиковый стакан на три четверти, опрокинул залпом, зажевал черным хлебом и начал рассказывать.
Через четверть часа подошел еще один споровский абориген, с ведром раков и вилами. Предложил на выбор купить у него раков или он проколет вилами шины. Ни одна из оферт промысловика меня не заинтересовала, зато абориген с вилами, узнав, о чем рассказывает предыдущий абориген, который был ранее с веслом, отложил вилы, налил себе водки и стал вклиниваться в повествование, то детализируя его, то отчаянно споря с первым докладчиком.
Скоро вернулись мои охотники. Они свалили новую гору уток, разожгли костер, поставили вариться раков, которых человек с вилами отдал бесплатно в общий кошт, достали еще водки из машины. И присоединились к беседе. Местный полковник, пользуясь преимуществами авторитетного положения, особенно настаивал на своей версии. Однако мой городской друг тоже имел мнение и часто перебивал и полковника, и человека с веслом, и человека с вилами.
Все услышанное мною в тот незабываемый вечер чрезвычайно меня взволновало. Еще несколько месяцев я изучал обозначенную рассказами тему, стараясь быть предельно объективным и непредвзятым, хотя мне и мешали некоторые прямые аналогии с современностью.
Приведенная ниже короткая повесть является авторской реконструкцией подлинных событий споровской истории; реконструкцией, основанной на тщательном исследовании всех доступных источников, сопоставлении и сведении воедино различных сюжетов и версий.
В отношении основания деревни Спорово, а также происхождения топонима существует, как это водится, множество предположений. Краеведческая наука выделяет четыре основные гипотезы: норманнскую, славянскую, тюркскую и автохтонную.
Согласно первой гипотезе Спорово основали заблудившиеся на болоте варяги. И первоначально поселение называлось Стокгольмом. Название веками искажалось, пока не стало звучать как “Спорово”. Зато позже, в память о своем далеком анклаве, шведы назвали тем же именем столицу своего государства.
По славянской гипотезе деревню заложил древлянский князь Избор. Только она была тогда не деревня, а город. И называлась, очевидно, Изборово. И быть бы Изборову столицей Древней Руси и матерью городов русских, которые по народному обычаю всегда должны строиться в дремучих лесах и на болотах, подальше от ВТО, единого рынка, генеральной системы преференций и прочей мирской суеты, да подгадили враги-норманны, разбойники и коммерсанты, сделав стольным градом Киев, что был на торговых путях.
Тюркскую гипотезу выводят из системного исследования топонимов. Например, ближайший к Спорову поселок именуется Обры. Понятно, что назван он по имени пропавшего народа (“сгинули, аки обры” — пишет летописец об исчезнувших племенах). Выходит, что обры не сгинули вовсе и не обернулись аварами, ныне живущими в Республике Дагестан, а спрятались от истории в лесных болотах, основав поселения Обры и Оброво (Спорово).
Таких мнений придерживаются ученые-краеведы.
Что касается большинства жителей деревни Спорово, то они убеждены в своем автохтонном происхождении: дескать, никогда мы ниоткуда не прикочевывали и не прятались ни от кого. А всегда тут жили. Спокон веков. Как изгнал Господь Бог из рая, так и живем тут, на болотах. А если человек, как Дарвин, произошел от обезьяны, значит, и обезьяны у нас были свои, споровские.
Топоним Спорова автохтонная теория не объясняет: незачем. Если он остался от праязыка, то может означать все что угодно или вообще ничего не означать.
Официальная наука в лице столичных ученых отчасти подтверждает мнение споровских жителей о своем автохтонном происхождении: согласно данным археологии, поселения людей около деревни Спорово и на берегу реки Ясельда существовали с IV тысячелетия до нашей эры. Ученые также локализуют в районе Спорова античное “Геродотово море”, на берегах которого оседали разные племена и народы. “Споры” — значит, рассеянные. Это были анты, палы, авары и готы. Оттого и деревня — Спорово.
Озвучивать прямолинейную догадку о том, что название навеяно нравом жителей, склонных к диспутам по любому вопросу и не принимающих никакого авторитета в последней инстанции, и никакого решения раз и навсегда, никто не станет: обвинят в профанации серьезной научной проблемы.
Вас может удивить, что такое многообразие суждений имеет место быть в отношении деревеньки, которая в XIX веке насчитывала всего 53 податных двора, а ныне 250 моторных лодок и, видимо, столько же семей. Однако надо принимать во внимание равноудаленность Спорова от всех центров цивилизации и шоссейных дорог. А сообщество, исключенное из мировых процессов, почти всегда и самым естественным образом лелеет идеи своей избранности и особого пути. Что служит стимулом к развитию общественно-исторических наук.
Потому в деревне Спорово краеведение развито чрезвычайно. В самой деревне есть сразу два краеведческих музея. В одном из них собраны преимущественно ржавые немецкие каски, а также костяной гребень с рунами и бронзовый наконечник стрелы. Хранитель музея придерживается в основном норманнской теории, а по пятницам — тюркской. По пятницам он вспоминает, что великий Темучин в Ясе разрешил своим воинам напиваться раз в месяц. Ну, или раз в неделю.
Экспозицию второго музея составляют гильзы патронов от винтовки системы Мосина и ППШ, ржавый пулемет “Максим”, пробитое пулями знамя 75-й отдельной стрелковой дивизии РККА, а также костяной гребень без рун и бронзовый наконечник стрелы. Хранитель второго музея укоренен в автохтонной гипотезе, допуская некоторым образом и славянскую, так как все славянские племена во время оно вышли из споровских болот, а споровцы остались на своей прародине.
Но все вышеприведенные рассуждения не более чем преамбула. Собственно же амбула, то есть история республики Спорово, как это общественно-политическое образование условно называют местные краеведы, имела место не в незапамятные времена и не при царе Горохе, а сравнительно недавно, в разгар Второй мировой войны.
На рассвете 22 июня 1941 года войска гитлеровской Германии и союзников обрушились на советские погранзаставы и гарнизоны по всей протяженности западной границы СССР. Одновременно авиация агрессора уничтожала аэродромы, базы, склады, и объекты инфраструктуры в глубине советской территории.
Споровская школа истории Второй мировой войны не концентрируется на причинах быстрого разгрома Красной Армии у границы, не сетует и не ищет виноватых. Споровские ученые считают, что и без них на данную тему издано немало провокационных, сенсационных, научных и псевдонаучных, политически ангажированных и всяких разных работ. Споровцы воспринимают данный факт как историческую трагедию и данность. Вместе с тем споровцы не испытывают восхищения перед “гениальным” блицкригом по плану “Барбаросса”, разработанному ставкой Гитлера.
Споровские историки, похоже, единственные историки Второй мировой войны, которые утверждают, что именно блицкриг, молниеносная операция по захвату западных регионов СССР, особенно Беларуси, содержал в себе зародыш гибели всей немецкой военной машины и стал причиной неизбежного поражения Гитлера на восточном фронте.
Всего за несколько недель лета 1941 года войска гитлеровской коалиции прошли сотни километров от границы почти до самой Москвы, оккупировали тысячи квадратных километров советской территории, заняли несколько крупных городов. При этом, как принято считать, практически все советские военные формирования были разгромлены, боевая техника захвачена или уничтожена, солдаты и офицеры Советской Армии убиты или взяты в плен. Действительно, самым обидным образом в плен попадали целые батальоны, полки и дивизии. Называют кошмарную цифру: около 2 миллионов советских военнослужащих сдались в плен только в Белостокском котле на территории Беларуси в самые первые дни войны! Такого разгрома и такого пленения не знала мировая история!
Но все же разгром и уничтожение советской военной силы в западных областях не были такими тотальными, как представляла в свое время геббельсовская пропаганда и как теперь вслед за Геббельсом утверждают новые модные историки. Далеко не все солдаты и командиры в страхе и отчаянии складывали оружие, даже и оказавшись без связи со штабами, без руководства, без плана действий и понимания общей обстановки.
Нет.
Многие группы советских военных, отделения и взводы, роты и батальоны, даже остатки полков и дивизий или сборные, смешанные соединения, будучи отрезаны от главных сил и лишившись центрального управления, продолжали вести войну. Свою войну.
