Сергей Стукало - Страна Дураков
Майора в тёмно-зеленой пилотке, шедшего среди нескольких своих товарищей и со смехом что-то им рассказывавшего, она отметила сразу. Ей понравились и он сам, и его кокарда. Что-то в них было. Такое.
Дело оставалось за малым. За кокардой.
Дождавшись, когда офицеры подойдут поближе, ворона перелетела на самую нижнюю ветку и, не мешкая, заявила о своих правах:
– КарррКарррда!!! – потребовала она и, наклонив голову влево, уставилась на отмеченного ею майора правым, „волшебным“ глазом.
Она знала, что вот так, в профиль – и именно справа – она неотразима.
Интуиция ворону не подвела: майор немедленно остановился, поднял голову и, увидав её, умницу и красавицу, спросил на-человечьем:
– Чего тебе, красавица?
– КарррКарррда!!! КарррКарррда! – обрадовано зачастила ворона.
– Каррр? – довольно похоже, но на каком-то непонятном наречии каркнул майор.
Его товарищи рассмеялись, а ничего не понявшая ворона на всякий случай переспросила:
– Каррр-рр-р?
– Карр-хр-хр!!! – опять совершенно нечленораздельно ответил майор.
Его попытки говорить на-вороньем выглядели совершенно бестолковыми, но то, что он шёл на контакт – обнадёживало.
– КарррКарррда! КарррКарррда! – ещё раз попыталась вразумить владельца заветного сокровища ворона.
– Карррсавица! – вдруг совершенно чётко произнёс майор. – Карррсавица!
Это было чудо! Он говорил на-вороньем! Ворона от изумления даже опрокинулась и не удержалась на ветке. Спохватившись, уже в воздухе, она расправила крылья и, шумно выражая свой восторг, виртуозно описала безупречный круг над самыми головами офицеров.
– К-Уррра! К-Уррррра!!! – радовалась она. – Офицерррры!!!
– Саня! – заметил один из майоров владельцу кокарды. – Ты, наверное, её своим передразниванием оскорбил нечаянно. Смотри, как разошлась!
Понимавшая по-человечьи ворона говорить на этом сложном для птичьего произношения языке совершенно не умела, и поэтому не нашлась, как ей поддержать такого галантного майора. Пару секунд подумав, она лишь укоризненно заметила его ничего не понявшему товарищу:
– Дурррак! – а про себя подумала: – „И кокарррда у тебя, дурррака – дрррянь!!!“
С обеда майор возвращался один.
– КарррКарррда? – напомнила ему ворона.
Тот вскинул голову, улыбнулся и, коротко козырнув настырной птице, прошёл мимо.
– Каррраул! – всполошилась ворона. – Каррамба! Кррругом крррах!!!
Майор удалялся, не оглядываясь. Он только нехотя махнул ей рукой.
И тогда ворона решилась. Она быстро прикинула расстояние до майора и сорвалась с ветки. Чтобы не спугнуть добычу, наша добытчица только едва расправила крылья и совершенно не махала ими. Как филин на охоте. Скорость вблизи от майора ворона успела набрать более чем крейсерскую, и поэтому, когда она, выпустив вперёд лапы и притормозив парочкой взмахов широко раскинутых крыльев, схватила находившуюся на голове майора пилотку, то немного промахнулась. Захват получился не совсем удачным. Да что там – „не совсем“?!.. Совсем неудачным!
Оказавшаяся неожиданно тяжёлой пилотка сначала потянула её вниз, а затем и вовсе выскользнула, неприятно царапнув кокардой по подушечке среднего пальца на правой лапке.
После того, как пилотка выпала, ворона, обескураженная и растерявшаяся, ещё метра четыре пролетела в прежнем направлении. По-инерции. Притормозив, она уселась на краю пешеходной дорожки и незамедлительно развернулась в сторону оброненной пилотки. За это время подвижный, как ртуть, майор уже успел оказаться возле своего головного убора. Он наклонился, крепко схватил пилотку правой рукой, и они встретились с вороной взглядами.
– Каррркой ударрр! – с досадой заметила она.
– Что, подруга, не удалось? – улыбнулся майор и, немного подумав, добавил на-вороньем: – КарррКаррда, карррсавица?
– КарррКаррда! – потеряно подтвердила ворона.
– Завтра, утром! – пообещал майор и снова улыбнулся. – Прямо сейчас не могу. Я – командир. Пример для всех прочих. Мне форму одежды – никак нельзя нарушать. Игра у нас такая. По правилам.
В обещанную майором кокарду ворона поверила сразу же. А от его улыбки ей вдруг стало хорошо и спокойно на её вороньей душе. Ей уже давно хотелось кому-нибудь верить. Она подпрыгнула, словно аплодируя, захлопала крыльями, взмыла свечой вверх и вскоре оказалась на ветке ближайшего к месту событий дерева.
– Смотррри, командиррр! – на всякий случай предупредила она, сложив крылья и устроившись поудобнее. – КарррКаррда! Утррром!!! Игррра! По-пррравилам!
Вечером, засыпая, ворона думала о майоре.
– „А он – очень даже ничего“, – решила она.
В будние дни, за исключением понедельника, в который проводился академический развод, слушатели появлялись на территории академии не раньше 8.30. Но, береженого бог бережет, и ворона, опасаясь проглядеть своего благодетеля, заняла место на излюбленной ветке загодя – в 7.00. До 8.00, когда наряд ВОХРа пришёл открывать КПП, она вся изнервничалась и даже успела продрогнуть.
– Барррдак! Быстрррее, старрричьё! – пристыдила она копавшегося с ключами ВОХРовца и ещё несколько раз громко каркнула. Просто так. То ли разминая голос, то ли тренируя местное эхо.
Обещавший кокарду майор появился в 8.30. Он целеустремленно, не оглядываясь по сторонам, пересёк КПП и двинулся в направлении тыльного входа в здание академии.
– КарррКарррда! – напомнила о себе и своей просьбе ворона.
– А, красавица! – обрадовался ей майор. – Слазь! Вот тебе обещанное сокровище!
Он сунул руку в карман куртки, присел на корточки и уже так, сидя, разжал извлеченную из кармана ладонь. На ней, поблёскивая в лучах утреннего солнца, лежала кокарда.
Что-то в ней было не то.
Ворона слетела с дерева и, аккуратно спланировав, села напротив майора. Сделав пару осторожных шагов, она остановилась в полутора метрах от него. Ближе не пустил инстинкт. Вытянув шею, она ещё раз сравнила две кокарды: лежавшую на ладони майора и пребывавшую на его пилотке. Результат сравнения ей не понравился, и она отрицательно помотала головой. Затем нахохлилась, явно не зная, что ей предпринять в этой ситуации.
Видя, что птица никак ни на что не решится – майор осторожно протянул руку с кокардой вперёд и вниз. Когда она коснулась асфальта, он повернул ладонь, и кокарда скатилась на дорожку.
Убрав руки за спину, майор неподвижно замер, всем своим видом демонстрируя личную незаинтересованность в дальнейших событиях.
Делать было нечего.
Осторожно, приставными шагами, ворона приблизилась к оставленной им кокарде и, по устоявшейся привычке, внимательно оценила её никогда не ошибающимся правым глазом.
Кокарда на пилотке была лучше!
Определившись, ворона подхватила клювом предложенную ей „подделку“ и высоко подбросила её вверх. Кокарда, несколько раз кувыркнувшись в воздухе, приглушенно звякнула и упала невдалеке от её левой лапки. Сдерживая раздражение, ворона щелкнула клювом, в два прыжка настигла упрямую железку, и… описав широкую дугу, та улетела далеко в сторону и беззвучно упала на холмик перезимовавшей прелой листвы.
– КарррКарррда! – с обидой и угрозой напомнила майору о его обещании начавшая выходить из себя птица.
– Успокойся, глупая! – наконец понял её майор. – Держи, раз уж ты такая упрямая!
Он снял с головы пилотку и начал отворачивать её край, пытаясь добраться до разогнутых в стороны металлических усиков кокарды.
– Упрррямая! – подтвердила ворона, переступая лапками и мотая головой.
Извлеченную из головного убора кокарду майор из рук не выпустил. Он протянул её на раскрытой ладони вперёд и замер.
– Упрррямая! – напомнила ему ещё раз ворона и, на всякий случай, распушила веером хвост.
– Я тоже упрямый! – не сдался майор. – Или берёшь свою цацку из руки, или – гуляй, красавица, без кокарды!
– Грррабят! – пожаловалась растерявшаяся от такого напора его крылатая собеседница.
– Не дури! Бери, раз разрешаю! – так и не сжалился майор.
– Пррропаду! – предупредила ворона и всё же решилась: – Беррру!
Она боком, часто переступая лапками, постоянно останавливаясь и оценивая обстановку, двинулась к руке офицера.
Тот продолжал сидеть, совершенно расслаблено и безучастно.
Приблизившись, пребывавшая в полнейшем смятении птица некоторое время стояла возле самой его ладони, прислушиваясь к собственным ощущениям и к своей интуиции.
Интуиция молчала, а из ощущений – преобладало крайне редкое для неё всепоглощающее спокойствие. От руки майора вкусно пахло яичницей, и для вороны это стало последним решающим доводом.
Немного присев, она осторожно потянулась к лежащей на ладони кокарде. Ей показалось, что прошла целая вечность до того момента, как её клюв судорожно щелкнул, и в нём оказалось вожделенное сокровище.
Ворона отпрыгнула – раз и ещё – и взмыла в воздух.
