Владимир Иванов - Всё как в жизни
— Как это регистрируется? Вы что-то путаете, гражданин.
— Пока вы курили, вашу блондинку увел один молодой человек. Такой длинноволосый.
Кинулся я в зал, а они перед заведующей стоят. Длинноволосый уже подпись в книге ставит. Я трогаю его за плечо.
— Простите, но это моя невеста!
— Почему вы решили, что она ваша? — оборачивается длинноволосый. — На ней ведь не написано. А я с ней в очереди стоял. Если нужно, люди подтвердят. Давайте спросим.
— Товарищи! — говорит заведующая. — Я так работать не могу. Двух женихов регистрировать с одной невестой не имею права. Разберитесь, кто из вас жених. Представьте, наконец, доказательства.
— Ну, хорошо, — соглашается длинноволосый. — Этот тип утверждает, что невеста его. Допустим. Тогда пусть назовет ее фамилию.
— Фамилию? Пожалуйста, могу назвать. — Я напряженно смотрю в потолок и шевелю губами: — Петрова… Да-да, Петрова. А может, Петрухина?
— Вот видите, он не знает, — торжествующе ухмыляется соперник.
— Ну и что из того? — не сдаюсь я. — У меня есть даже вещественные доказательства. Вот!
И достаю из кармана пиджака помятые корешки билетов.
— Мы с ней в кино ходили.
— Билеты еще не доказательство, — возражает заведующая. — По этим билетам вы могли ходить и с другой девушкой.
Между тем соперник уже берет невесту за палец, чтобы надеть обручальное кольцо.
— Постойте! — в отчаянии кричу я. — Можно, наконец, спросить невесту!
Невеста холодно оглядывает меня с головы до ног.
— Да, я ходила с ним. Только я полюбила другого. — Она указывает на длинноволосого. — Запишите меня с этим.
Шатаясь выхожу в фойе. Закуриваю. Вижу, один жених отошел от невесты и фотографии рассматривает. Взвешивает, значит.
А невеста сникла, грустная стоит. Хватаю ее за руку и мы, расталкивая людей, бежим с ней в зал.
БЕЖЕВАЯ „ВОЛГА“
Выхожу из ресторана и оглядываю стоящие неподалеку автомашины.
Вот она! Новенькая, изящная, самая красивая!
Сажусь за баранку, включаю зажигание и резко трогаю с места. Набираю скорость. Мягкое шуршание шин действует успокаивающе. Мне улыбаются идущие навстречу девушки. Я улыбаюсь им.
Проезжаю трамвайную остановку. Толкаясь и что-то крича, садятся в трамвай люди. Среди них замечаю знакомых. Жаль, у них нет машины. А у меня есть. Ну что же, каждому свое. По способности. Чувствую себя счастливым, обеспеченным. Любовно глажу рукой приборный щиток, включаю приемник. Тихо льется музыка. Лучи весеннего солнца радужно преломляются через лобовое стекло.
Навстречу плывут большие дома, бегут зеленые огни светофоров.
Ах! Столица. Чистая, белокаменная. А жизнь-то какая! Жаль только, что не всегда было так. Долгое время меня преследовали неудачи. Школу едва закончил. В институт не попал: не набрал нужную сумму баллов. Попытался дать взятку — не взяли.
Справа остался дворец бракосочетаний. Счастливые лица новобрачных, белые платья невест. Свадьбы…
И у меня были свадьбы. Только уходили от меня жены, не держались. Не нравилось им что-то во мне. Говорили, что нет машины. И еще говорили, что работать надо. А я разве против? Ведь труд для меня радость, наслаждение. Но как трудиться, когда всюду предлагали увольняться по собственному желанию?
Нет, никто не понимал меня — ни начальство, ни жены. Последнюю жену звали Глафирой. Красивая, темноволосая с ямочками на щеках. Сколько упреков наслушался от нее: «Вот у Семена Семеновича своя «Волга», а у тебя нет». Ошиблась. Не думала, что у меня будет машина. Сидела бы сейчас рядом, нежно прижавшись щекой к моему плечу. А я навел бы зеркальце, чтобы любовалась мной.
Вот уж промелькнула кольцевая автомобильная дорога. И вся моя жизнь прошла перед глазами.
«Что сделал за свои тридцать лет, что совершил? Не совершил, так совершу…»
Прибавляю газ. Впереди вырастает фигура с поднятым жезлом в руке. Резко торможу и по указанию милиционера ставлю машину у обочины. Приближается стройный, розовощекий и, щелкнув каблуками, отдает честь.
— Ваши документы?
— Документы? У меня все в порядке, сержант.
— И все-таки прошу предъявить.
— Понимаю, служба такая. Вот, пожалуйста.
Подаю документы, а сам любуюсь его выправкой. На ум приходят слова поэта: «Моя милиция меня бережет».
Проверил сержант бумаги, сказал:
— А ведь машина не ваша, гражданин.
— Не моя?
Посмотрел я на «Волгу». В самом деле не моя. Эта бежевая, а у меня… никакой.
Дали мне год. Ну что же, выходит, каждому свое. По способности.
ЛИШНИЕ СТУЛЬЯ
Сотруднику проектного института «Гипроштопор» Борису Барбарисову пришла идея изобрести штопор с левым вращением. И в этот момент под ним развалился стул, превратившись в жалкую груду ножек, планок, гаек и шурупчиков. Не откладывая, инженер позвонил начальнику отдела.
— Крупник слушает, — задребезжала в ответ мембрана.
— Здравствуйте, Петр Петрович! Тут, понимаете, такая история… Ну, в общем, остался я без места…
— Не место красит человека, — холодно заметил начальник отдела.
— Нет, нет! Я имею в виду не должность, а стул, обыкновенный рабочий стул.
Выслушав подчиненного, Крупник почувствовал необыкновенный прилив деловой активности. Он прошел по кабинетам, пересчитал сотрудников и наличную мебель, обследовал коридоры и коридорчики, спустился даже в подвальное помещение. Лишних стульев нигде не было.
До конца дня Крупник обдумывал, что делать. Потом хлопнул себя по темени, взял чистую перфокарту и подготовил данные для электронно-вычислительной машины. Та просчитала тысячи вариантов и выдала единственное правильное решение: обратиться в вышестоящие инстанции.
Пока шел телефонный перезвон, добросовестный и дисциплинированный Борис Барбарисов, торопясь закончить расчеты, работал за столом стоя. Иногда, как цапля, стоял попеременно то на одной, то на другой неказенной ноге. Через месяц инженер, переведенный на постоянное стойловое содержание, не выдержал и на глазах у сотрудников некрасиво упал на паркетный пол. Об этом узнал директор, который созвал экстренное совещание.
— Товарищи! — сказал директор. — В нашем институте впервые произошло ЧП: сломался стул. И вот теперь наш сотрудник, товарищ Барбарисов, вынужден весь рабочий день стоять на ногах. Конечно, это неудобно. Как и всем присутствующим здесь, ему тоже хочется сидеть. Однако новые стулья мы не можем получить — пока нет лимитов. Что делать? Какие будут предложения?
После минутной тишины из задних рядов поднялся старший инженер по научной организации труда Нетудыев:
— Нужно составить график и всем стоять по очереди.
— Взять один стул из вашей приемной, — подняла руку секретарша Любочка, только что окончившая десятилетку.
— Товарищи, прошу говорить серьезно, — директор предупредительно постучал по столу карандашом.
— А может, Барбарисова сократить? — робко предложил начальник отдела Крупник. — В связи с отсутствием стула.
— Правильно, — поддержал директор, — сократить. А штопором с левым вращением займется товарищ Полуцельный… У него есть стул.
ЛИЧНЫЕ КРАНЫ
В квартире инженера Верзилова вышел из строя водопроводный кран. Не прошло и пяти минут после телефонного звонка, как появился слесарь с сизым и пористым носом, заменяющим ему производственную характеристику. Кроме гигантского водопроводного ключа, при нем ничего не было.
— Значит, течет? М-да… плохо дело!
Слесарь прошел на кухню, оставив на ковре глину от грязных сапог.
— Кран никуда не годится, надо купить новый, — заявил он после осмотра.
— А разве домоуправление не обязано заменить? — робко спросил инженер.
Слесарь внимательно посмотрел на Верзилова, и тому стало стыдно за глупый вопрос.
— А в магазинах они есть? — поинтересовался хозяин квартиры, предчувствуя хлопоты.
— Вы что, папаша, того? — слесарь покрутил указательным пальцем у виска.
— Может, у вас найдется личный кран?
— Личный, говорите? Личный-то у меня есть. Я на этой неделе поставил таких штук двадцать, — похвастал слесарь. Когда в его руке хрустнула пятерка, он заинтересовался другими неисправностями, установил, что сломался один из кронштейнов, на которых держится раковина. Но этой штуковины у него не было, и он посоветовал достать ее на складе стройматериалов.
В пятницу Верзилов отправился на склад. Кладовщик предложил пару кронштейнов и тоже взял пятерку.
— Шиферу не желаете приобрести? — оглядываясь по сторонам, спросил он Верзилова.
— Нет необходимости.
— Есть комплект оборудования для двухэтажной дачи, — не отставал кладовщик. — Цена сходная.
