Алекс Сидоров - Афганские истории
Так, глубокий вдох и полное спокойствие. Нас, «это» не касается. Пусть, хоть перестреляют друг друга, только не на борту и не во время полета.
Товарищи генералы тем временем начинают глотки свои рвать, ручками активно машут. За грудки бы оппонента схватили, но длины рук не хватает, животиками уперлись друг в друга и толкаются как борцы сумо. Массой решили друг друга задавить, что ли?!
Тем временем, раздражение их стремительно нарастает, того и гляди, скоро кулачки в ход пойдут. А это уже любопытно! Согласитесь, не каждый день в армии увидишь, как товарищи генералы друг другу портреты рихтуют, и остатки волос из соседской лысины выдирают. С чего бы это солидные генералы надумали своими пиписьками меряться?! Не дети же малые вроде как?!
А товарищи генштабисты — члены архиважной комиссии шумят обстоятельно и уже ругаются не по-детски, абсолютно забыв, что они не быдло какое, а «московская инспекция» и к тому же — ни много, ни мало — генералы. А это не хухры-мухры!
Тем не менее, в ход уже пошли полновесные крепкие высказывания, достойные матерного лексикона коменданта Голдурова из нашего любимого авиационного училища (см. «Синие паруса»). Вежливость, дипломатия, толерантность, условности, рамки приличия и здравый смысл явно отступали по всем фронтам под мощным натиском тяжелой артиллерии. Крики возбужденных военноначальников уже заглушали рев Ил-18, который неспеша и размеренно прокатил мимо перрона на исполнительный рубеж «взлетки» (ВПП — взлетно-посадочная полоса) Дело неумолимо приближалось к бессмысленной, но жестокой драке. Взаимные оскорбления участников спора давно перешли границы дозволенного и однозначно попрали все условности в области воспитания, уровня культуры и личной стыдливости.
Неожиданно, рьяные спорщики заметили наш экипаж, который, затаив дыхание, притаился за хвостовой частью самолета и с явным любопытством, лукавым восторгом и скрытым азартом наблюдал за нетривиальным развитием данной ситуации.
В результате, генералы временно приостановили свою активную перепалку, которая была уже буквально на грани жестокого побоища и тоном, не терпящим даже попытки малейшего возражения, подозвали нас к себе.
Испаряться за пределы видимости было поздно, до вылета оставалось еще минут 8-10 и нам ничего не оставалось, как приблизиться к возбужденной компании великих военноначальников.
Нехотя и с опаской подходим. Уже приготовились дружно «включить дурака» и авторитетно заявить: «Мол, простите товариТСЧи генералы, но мы люди маленькие. Рылом не вышли. Соответствующего образования, к большому сожалению и глубокому стыду, не имеем, чтобы своим очевидным скудоумием банально позориться и убогими рассуждениями вмешиваться в Ваши глубокофилософские рассуждения, основанные на богатейшем жизненном опыте. И ничтожность наша, по-определению не позволяет выступить объективными судьями в интеллектуальной битве уважаемых гигантов мысли».
Не успели, однако, мы и рта раскрыть, как один генерал-лейтенант капризно скривив губы и важно надув щеки, начинает говорить, причем таким авторитетным командным голосом, не подразумевающим ни малейшего даже теоретического возражения: «Мол, обратите все срочно на него внимание, такой он весь умный и образованный. В свое время, типа окончил суворовское училище, танковое училище, потом еще целых две академии — «бронетанковую» и «генерального штаба» и представьте себе, все он на свете знает, умеет, понимает и во всех областях науки и техники досконально разбирается. Даже знает, почему самолеты по небу летают и крыльями при этом не машут. Но, вот одного понять не может — как при движении такой махины как самолет по земле-матушке, крутящий момент от двигателей его, которые высоко на крылья задраны потом на колеса (шасси по-нашему, в смысле по-авиационному) передается. Ведь при таком техническом решении, трансмиссия многократно загнутая получится, кривоколенная и очень длинная-длинная. Это же, сколько надо различных редукторов и карданных валов протянуть по всему самолету от двигателей через крылья, фюзеляж, а потом еще и внутри стоек самолетных?! И какой дурак, их (стойки шасси в смысле) с такими кривыми загибулинами сделал, уму непостижимо?! Какая потеря мощности из-за этого получается?! КПД двигателя (коэффициент полезного действия) снижается… и надежность не на должном уровне, уязвимые места смазывать надо регулярно…» И так далее и тому подобное.
Задумались мы (мы — ребята из ВВС), крепко задумались. Задачка, однако?!
Вот как этому гениальному светиле военной мысли доступно и доходчиво (на пальцах хотя бы) объяснить, что самолет (причем, абсолютно любой, что реактивный, что винтовой или вертолет там какой, прости господи) — это такая удивительная техническая хренотень, которая при своем движении только от воздуха отталкивается, а не от поверхности земли?! И сила трения того же шасси об бетонку аэродрома, наоборот, ему только мешается. И карданы, и редукторы и сама передача крутящего момента от двигателя самолета на колеса-шасси нужна этому самолету не больше, чем корабельный якорь к хвосту привязанный?! Если по-русски: «Ну и дундук же ты редкостный! Идиота кусок! Причем, абсолютный! Учи матчасть, дядя! А за компрессией тебе не сбегать! А то искру так закоротило, что паразитные радиоволны от самолета надо резиновым ковриком отгонять методом интенсивного помахивания?!» …и все в том же духе!
Вот как все «это» сказать, глядя прямо в колючие глаза генерала, который считает себя самым умным на планете Земля и ее ближайших окрестностях?! Обидишь ненароком человека, ущемишь его человеческое достоинство, а ведь он в составе суровой комиссии на Дальний Восток через 5 минут полетит, личный состав Красной армии пороть и резать, насиловать и дрючить, сношать и зае**вать! Учить, так сказать, уму разуму! Любовь к родине прививать.
Обидишь такого нечаянно, развенчаешь веру его в прекрасное, и что получится?! Да ничего хорошего! Разуверившись в правоте своей непоколебимой, он же ущербным себя почувствует. И чтобы опять поверить в себя любимого, лицо свое сохранить и авторитет поруганный восстановить, замордует весь округ дальневосточный, двоек наставит, и карьеру у несчастных ребят поломает немеренно, к бабке не ходи. Такие вот тут невеселые расклады.
То есть, надо сейчас что-то срочно предпринимать, убедительно придумывать, правдоподобно изворачиваться?! Соврать, наконец, но парней из ДальВО от беды неминуемой спасать. Из под карательно-разящего удара разъяренного генерала выводить. Но как?!
— Товарищ генерал-лейтенант, разрешите?! Вы, безусловно, правы и неправы одновременно!
Пока мы мозгами старательно скрипели, да думу непростую кумекали, из-за наших спин выдвинулась громада двухметровая с кулаками, что две трехлитровые банки — это был бортмеханик прапорщик Данила. Генерал с нескрываемым интересом посмотрел на смельчака-богатыря былинного. Мы тоже посмотрели на Данилу, но с нескрываемым недоумением и опасением. Ибо сейчас от его смекалки и находчивости зависела судьба всех военнослужащих Дальневосточного военного округа. А Данила, медленно подбирая слова, обстоятельно продолжил.
— Товарищ генерал-лейтенант! (Данила сделал упор в своей речи и акцентировал ударение на генеральском звании собеседника, т. к. давно известно, что генералы очень обожают, когда в процессе разговора, бесконечное число раз называется их воинское звание. Это своего рода нектар, бальзам, елей и самая желанная музыка для их ушей, самолюбия и тщеславия и т. д. и т. п.) …там это… …мммММммм… Короче! Товарищ генерал, там нет карданов!
Генерал-лейтенант с базовым образованием танкиста, жестоко обманутый в своих надеждах, заметно сбледнул с лица, но ненадолго. Затем густо побагровел, его глаза налились кровью как у быка на корриде при виде тореадора с плащом, того и гляди "на рога поднимет". Услышав нерадостную весть "спец по трансмиссиям" начал копытом по бетонке бить, искру высекая, и шумно втягивать воздух своим огромным носом (даже не носом, а реальным основательным шнобелем типа «рубильник внушительный»).
Мы инстинктивно закрыли глаза и во всех красках радуги, где все оттенки были исключительно черными и очень черными с навозным отливом, представили незавидную участь ребят на востоке страны, на которых в самом скором времени обрушится этот, ущемленный в своем достоинстве и личной уверенности генерал.
Честно говоря, и одновременно искренне возрадовались, что нас «сия чаша» успешно минует. Главное — это с холодным достоинством и максимально любезной улыбкой продержаться полетное время и не поддаться на возможные провокации обиженного генерала. Но Данила был не так прост, как казался. Мы его недооценили. Каюсь! Прости, Даня!
Выждав приличную и многозначительную паузу, бортмеханик спокойно продолжил.
