Анита Лус - Джентльмены предпочтают блондинок
И, как мне показалось, он был очень, очень заинтересован девушкой, которая всегда делает все, что хочет. И он спросил меня, неужели мне никогда не хотелось сделать что-нибудь такое, чего я не смогла бы сделать? Ну, например, не хотелось ли мне когда-нибудь сделать что-нибудь действительно ужасное, ну, например, не хотелось ли мне когда-нибудь кого-нибудь застрелить? Ну и я сказала, что хотелось, но что пуля только задела легкое мистера Дженнингса и вышла с обратной стороны.
И тогда доктор Фрейд взглянул на меня раз, другой и сказал, что он все равно не верит, что такое может быть. А потом он позвал своего ассистента и все показывал на меня и что-то долго говорил своему ассистенту на их венском языке. А потом его ассистент посмотрел на меня так, словно я была каким-то необыкновенным случаем. И потом доктор Фрейд сказал, что все, что мне нужно, это заиметь несколько «inhibitions» и хорошо выспаться.
29 маяДела и вправду принимают опасный оборот. Потому что вчера мистер Споффард и мистер Эйсман оба оказались в вестибюле отеля «Бристоль», и мне пришлось сделать вид, что я их не заметила. То есть я хочу сказать, что совсем не трудно сделать вид, что девушка не заметила одного джентльмена, но притвориться, что не видишь сразу двух джентльменов — это совсем не просто. Так что или скоро что-нибудь произойдет, или я буду вынуждена признать, что не все в жизни происходит к лучшему.
Итак, сегодня после полудня мы с Дороти договорились встретиться на чае с графом Сальмом. Но только в Вене это называется не «чай», а это называется «yowzer», и в Вене пьют не чай, а кофе. И я хочу сказать, что это выглядит довольно необычно, когда все джентльмены в Вене вдруг прекращают работу и идут в «yowzer» где-то через час после того, как все они закончили свой ланч. Но мне кажется, что время и в самом деле не много значит для венского джентльмена, за исключением того, когда нужно идти в «yowzer» и которое все они, наверное, ощущают инстинктивно. Но, похоже, они не очень-то расстроятся, даже если ошибутся и придут в «yowzer» слишком рано. Потому что мистер Эйсман говорит, что, как только наступает время заняться пуговичными делами, у венских джентльменов пропадает всякий интерес, пока, наконец, мистер Эйсман не становится таким нервным, что может закричать.
Ну и мы отправились в Deimels и встретились там с графом Сальмом. И в тот момент, когда мы с графом пили кофе, мы вдруг увидели, как появились мать мистера Споффарда со своей компаньонкой мисс Чэпмен, и мне показалось, что мисс Чэпмен долго смотрела на меня, а потом что-то долго говорила обо мне матери мистера Споффарда. Ну и я стала немного нервничать, потому что мне и в самом деле не хотелось бы, чтобы в этот момент мы были с графом Сальмом. Ну, то есть я хочу сказать, что было нелегко заставить мистера Споффарда поверить, что я пытаюсь перевоспитать Дороти, но если мне придется убеждать его, что я пытаюсь перевоспитать и графа Сальма, он может начать думать, что всему есть предел.
Но похоже, что мать мистера Споффарда довольно глуховата, потому что она пользовалась слуховой трубкой, так что я не могла не услышать довольно многое из того, что говорила обо мне мисс Чэпмен, даже если это и не такой хороший этикет — подслушивать чужие разговоры. Кажется, мисс Чэпмен называла меня «это существо», и еще она говорила, что именно я была причиной того, что голова у ее сына в последнее время забита чем угодно, только не заботой о матери.
Ну и тогда мать мистера Споффарда взглянула на меня раз, другой, хотя это не такой уж хороший этикет — разглядывать человека. А мисс Чэпмен все продолжала говорить о чем-то матери мистера Споффарда, и я услышала, как она упомянула Вилли Гвина, так что я думаю, что мисс Чэпмен навела обо мне некоторые справки, и мне кажется, что она слышала о том, что вся семья Вилли Гвина довольно долго беседовала со мной и уговаривала не выходить замуж за Вилли в обмен на десять тысяч долларов.
Так что мне бы хотелось, чтобы мистер Споффард представил меня своей матери прежде, чем она будет набита предубеждениями. Потому что мне начинает казаться, что одно событие нагромождается на другое, тогда как я почти на грани нервного срыва, и у меня до сих пор не было времени на то, чтобы последовать советам, которые дает девушкам доктор Фрейд.
Так что сегодня вечером я собираюсь сказать мистеру Эйсману, что хочу пораньше лечь, и после этого отправиться на прогулку с мистером Споффардом, чтобы посмотреть на природу. И тогда он, возможно, скажет, наконец, что-нибудь определенное, потому что ничто так не располагает джентльмена вести себя определенно, как прогулки на природе, особенно при луне.
30 маяИтак, вчера вечером мы с мистером Споффардом довольно долго гуляли в парке, но на венском языке это называется не «парк», а «Пратер». Ну и Пратер — это действительно божественно, потому что он почти такой же, как Кони-Айленд, но в то же время он в лесу и весь набит деревьями, и там есть довольно длинная дорога для людей, которые гуляют на лошадях с колясками.
Ну и оказалось, что мисс Чэпмен очень много наговорила обо мне матери мистера Споффарда. И похоже, что она наводила обо мне справки, и я была действительно удивлена, услышав все те слухи, которые мисс Чэпмен, похоже, разузнала обо мне, за исключением того, что мистер Эйсман занимается моим образованием.
И тогда я сказала мистеру Споффарду, что я не всегда была такой хорошей, как сейчас, поскольку мир был полон джентльменов, которые были не чем иным, как волками в овечьей шкуре, и которые только и делали, что злоупотребляли доверчивостью девушек. Ну и я и в самом деле не могла удержаться от слез. А потом я рассказала мистеру Споффарду, какой совсем малышкой из Литл-Рока я была, когда впервые его покинула, и тогда даже у мистера Споффарда на глазах появились слезы.
И еще я рассказала ему, что происхожу из очень, очень хорошей семьи, потому что мой папа был очень интеллектуальным, и он был очень, очень выдающимся, и все в городе всегда говорили, что он очень интеллектуальный. И еще я сказала мистеру Споффарду, что, когда я покинула Литл-Рок, я думала, что все джентльмены ничего другого не желают, кроме как защищать нас, девушек, а к тому времени, когда я выяснила, что не так уж сильно они этого хотят, было уже поздно.
А потом мистер Споффард долго плакал. И тогда я рассказала ему, как в конце концов я перевоспиталась, читая все, что писали о нем в газетах, и когда я увидела его в «Восточном экспрессе», я подумала, что это — судьба. И еще я сказала мистеру Споффарду, что думаю, что девушку, которая жила неправильно, а потом исправилась, можно считать более правильной, чем ту, которая родилась сразу правильной и с которой никогда ничего не происходило. Ну и тогда мистер Споффард нагнулся и поцеловал меня в лоб поцелуем, полным благоговения, и сказал, что я сильно напоминаю ему девушку, которая получила огромную известность благодаря Библии и которую звали, кажется, Магдалина. Ну и потом он сказал, что он и сам пел когда-то в церковном хоре, так что кто он такой, чтобы первым бросить камень в такую девушку, как я?
Ну и так мы катались по Пратеру, пока не стало совсем поздно, и это действительно было божественно, потому что светила луна, и мы говорили о морали, и все оркестры в Пратере играли в отдалении песню «Мама любит папу». Потому что «Мама любит папу» только что дошла до Вены и все, похоже, были от нее без ума, хотя в Америке она и устарела.
Нет, все-таки все в жизни всегда происходит к лучшему, потому что сегодня утром позвонил мистер Споффард и сказал, что хочет, чтобы я познакомилась с его матерью. Ну и я сказала, что мне бы хотелось позавтракать с его матерью наедине, потому что мы могли бы иметь небольшой tet-a-tet, если бы были только вдвоем. Ну и еще я сказала, чтобы он привел свою мать на ланч в наш с Дороти номер, потому что думаю, что тогда мисс Чэпмен не сможет зайти в нашу комнату и все испортить.
Ну и тогда он привел свою мать в нашу гостиную, и я надела совсем простое маленькое платье из органди, с которого спорола все оборки, и еще у меня была пара черных кружевных митенок, которые Дороти обычно надевала в Фоли, и я надела туфли без всяких каблуков. А когда он представил нас друг другу, я рассыпалась в любезностях, потому что всегда считала, что это так необычно, когда любезностями сыпет девушка.
Потом он оставил нас одних, и мы немного поговорили, и я рассказала матери мистера Споффарда, что я совсем не такая, как все эти современные девицы, потому что воспитание мое было несколько старомодным. Но мать мистера Споффарда сказала, что мисс Чэпмен ей сказала, что она слышала, что я совсем не была такой уж старомодной. Но я сказала, что я настолько старомодна, что всегда полна уважения к старшим, и что я бы никогда не осмелилась говорить старшим, что им следует делать, как это делает, например, мисс Чэпмен, которая, похоже, говорит матери мистера Споффарда, что она должна делать.
