Стив Мартин - ЧИСТАЯ БРЕДЯТИНА
Легко понять, как одна физическая вещь может повлиять на другую физическую вещь: моя машина ударила вашу машину, потому что я был ослеплен вашей блестящей заколкой для волос. Но как быть с эмоциональной причинно–следственной связью? Могут ли мои грубые слова повлиять на ваше настроение, вызывая потерю вами миллионов долларов, которые вы бы иначе заработали за стойкой «Бургер–Кинга»? Очевидно, да. Несколько месяцев назад одному мужчине–служащему присудили 67 тысяч долларов, поскольку его сотрудница поинтересовалась, не сбросить ли его «пакет» на почте; более того, ему присудили еще пятьдесят тысяч долларов после того, как он доказал, что она имела в постоянном владении вагину, знание о наличии которой служило причиной его неспособности сосредоточиться на работе.
Более трудной для доказательства каузальностью, тем не менее, является физически–эмоциональная связь. Может ли удар машины по вашему заднему бамперу сделать из вас гомосексуалиста? Очевидно, ответ здесь утвердительный, подтверждением чему служит судебное дело, процитированное в эпиграфе. Еще интереснее менее известный случай, когда человеку присудили 36 тысяч долларов после того, как другому человеку удалось избежать столкновения с его машиной, вследствие чего человек стал латентным гомосексуалистом.
Основные направления Новой Каузальности пересматривают множество основополагающих концепций, с которыми научный мир боролся много веков. Среди них:
ПРАВИЛО «ДЕВЯНОСТА СЕМИ ЗВЕНЬЕВ»: Раньше принималось, что одно какое–либо событие приводит к совершению какого–либо другого события. Это больше не так. Теперь приемлемо иметь девяносто семь звеньев причинно–следственной связи:
Ваша собака сожрала мой филодендрон, что ввергло мою мать в депрессивное состояние, и, будучи в ступоре, она проголосовала за Мариона Барри, что привело к резкому увеличению объемов продаж крэка, позволившему Перу содержать свое посольство и собирать талоны за незаконную парковку, поощряя таким образом меня оставаться служителем автостоянки, а не выбрать карьеру визажиста.
И так далее.
СЕМАНТИЧЕСКАЯ КАУЗАЛЬНОСТЬ: Семантическая каузальность имеет место, когда слово или фраза, содержащиеся в причине, одинаковы со словом или фразой, содержащимися в следствии. «Вы вовремя не погрузили вантуз в унитаз моей клиентки, отчего она погрузилась в депрессию». В случае, процитированном выше, адвокат истца мог бы заявить, что «сторона», управлявшая «камаро», и столкнувшаяся с задним бампером автомобиля его клиента, — не та ли «сторона», которой поворачиваются друг к другу гомосексуалисты, веселясь и общаясь на своих вечеринках?
ПОСТФАКТУМНАЯ КАУЗАЛЬНОСТЬ: Этот простой закон утверждает, что секс с практиканткой может привести к финансовым махинациям, случившимся за двадцать лет до этого.
УНИВЕРСАЛЬНАЯ КАУЗАЛЬНОСТЬ: Закон, приводящий в восторг весь юридический мир. Он покоится на предположении, что «все что угодно, может привести ко всему что угодно», или, проще говоря, на принципе «от Билла Гейтса у моей собачки астма». Если закон Универсальной Каузальности окажется верен, то экономика получит неслыханный и оживляющий толчок в своем развитии, когда все будут подавать в суд на всех остальных за всё. За любое деятельностное событие в жизни, происшедшее с вами, ответственность нести будет ваш ближайший сосед, который, в свою очередь, подаст в суд на Билла Гейтса, который, в свою очередь, подаст в суд на самого себя.
Такие достижения юридического мира для науки означают, что крупное небесное тело более не является причиной искривления световых лучей, проходящих мимо него, но виновно в нем. Ученые по всему миру торопятся разобраться с Новой Каузальностью, причем ньютонианцы становятся эйнштейновцами, эйнштейновцы превращаются в кокренцев. Тем временем, астрономы обнаруживают на дальних рубежах вселенной все новые и новые небесные тела. Являются ли они протогалактиками, формирующимися у истоков времени? Это решит суд.
ЕСТЬ ЛИ БОГ?
Есть ли Бог? Этот древний вопрос никак не желает уходить на покой. С тех самых пор, как началась история человечества, едва кто–нибудь решал, что у него есть ответ, появлялся кто–нибудь другой и бросал ему вызов. Вопрос остается и покоится в настоящее время в эфире, ожидая возможности свалиться на студентов, отступить после тридцати, поднять голову на какой–нибудь случайной вечеринке с коктейлями и вновь с полной силой ринуться в атаку, когда человек вступает в «философскую фазу». Но прежде чем мы начнем обсуждать это запутанное дело, позвольте представиться: Тоби, говорящий конь.
Факт моего бытия говорящим конем позволяет мне проводить много времени за размышлениями над такими насущными проблемами. На мне никто не ездит, поскольку я просто велю им слезть. Поэтому у меня много времени на простои. Иногда по ночам я пою, чтобы скоротать долгие часы; иногда ухаживаю за маленькой красоткой с соседнего пастбища — Лили. Иногда во мне развиваются сверхчувственные силы, и это весело. Фактически, сейчас, к примеру, вы эти строки не читаете; вы только думаете, что читаете их. В действительности вы жмете на кнопки мобильного телефона, дозваниваясь до своего банка, чтобы перевести все сбережения на мой счет.
Хотя обычно я сочиняю в уме анаграммы — как это делает большинство лошадей. Когда увидите лошадь, стоящую посреди поля, уставившись на вас, знайте: на самом деле она тасует в голове слова: «брег, герб, греб…» Лошадиное такое занятие. Поэтому обычно первым делом большие вопросы вроде того, о котором мы сейчас говорим, я пропускаю через голову и переставляю местами буквы. «Есть… сеть…» Что–то не очень. За ним идет очевидное «ли… ил…», и совершенно бесплодное «Бог». Такое невротическое упражнение позволяет мне перейти к следующей стадии.
Задайте себе такой вопрос: А нужно ли на самом деле мне знать ответ на этот вопрос? Мне кажется, если вы честны перед собой, вы придете к осознанию того, что ни да, ни нет вашу жизнь в действительности сильно не изменят. Хотя отрицательное ржание может высвободить огромное количество времени, уходящего на поклонение. Фактически, я не могу себе представить, чтобы Бог слишком уж залипал на этом поклонении себе. Это вам я говорю — Тоби, говорящий конь: он скромен, как и любой другой Бог, и обычного «спасибо» вполне хватит.
Если вы спросите меня, что появилось раньше — вопрос или вера, — я отвечу, что вера предваряла вопрос. Вопрос не ведет к вере; вопрос подводит к неверию. Вера, с другой стороны, существует почти в каждой человеческой культуре, хотя иногда людей можно застать за молитвой куколкам, слепленным из навоза. Так же естественно в животных вера не возникает, отчего я, конь, могу служить идеальным третейским судьей.
Хочу ввести одно незыблемое правило. Никаких споров. Спорят только в передачах «Майкрософта—Эн–би–си», а что хорошего это хоть кому–нибудь принесло? Остается только поржать хорошенько над человеческой идеей, дескать разум хоть как–то в действительности улучшил чей–нибудь ум или доказал хоть что–то, кроме человеческой способности спорить. Я мог бы поспорить, что небо зеленое, если б захотел. И выиграть спор. Почему? Да потому что я бы выучился настолько, чтобы по каждому аргументу загнать вас в угол; я мог бы стать асом зеленого неба. Да у вас бы голова кругом пошла от вывертов и спиралей, в которые я бы вас закручивал. А я ведь конь. И все равно сумел бы это сделать. Поэтому можете себе вообразить, чего бы мог добиться хорошо смазанный поборник религиозной мудрости.
Еще одно незыблемое правило. Никаких определений. Мы можем тут сидеть, пока коровы домой не пойдут (а в моем мире это — далеко не метафора), и обсуждать определения важных слов. Но позвольте мне сказать: это нас ни к чему не приведет. Легче легкого будет свести вопрос существования Бога к проблеме семантики. Однако мы это уже прошли. Я рад, что меня зовут Тоби, поскольку это доказывает, что я прав. Я — свое собственное определение. Я не «Счастливчик», не «Рыжий», не «Молодец», не любое другое имя. Так пусть и Бог будет своим собственным определением, как я.
Я должен вам кое–что сказать о Лили — это кобылка, о которой я уже упоминал, она пасется на соседнем выгоне. У нее — желтая грива. Я только что о ней подумал.
И еще одно: прошу вас, не употребляйте словосочетание «упорядоченная религия». Я уже знаю, в какую сторону вы с этой фразой направляетесь: этот аргумент — для студентов, которым хочется о чем–то поговорить, когда они курят пластилин. Мы уже миновали подобные дискуссии.
Вы, вероятно, никогда не сможете понять, как прекрасна желтая грива. Во всяком случае — на Лили она прекрасна. Ночью иногда она проскальзывает вдоль изгороди и приближается ко мне, и вздыхает своим теплом прямо мне в ноздри, и я трусь своею головой о ее желтую гриву, и запах ее остается со мной до самого утра. К тому же, у нее великолепная задница. О, я совсем забыл. Вы же — люди и считаете это вульгарным. Из всего, что я встречал в жизни, Лили, наверное, к Богу ближе всего. Она физически привлекательна, она духовна, и она смотрит на меня, и склоняется ко мне, и встряхивает своей гривой так, что касается меня, и несмотря даже на то, что она не умеет говорить, в такие мгновения кажется, что она произносит: «Тоби».
