Дмитрий Горчев - Путь Джидая (сборник)
И снова надулись на кораблике петра-первого паруса в одну сторону, а флаг – в другую, ухватился царь-пётр за игрушечный штурвальчик, ощерил кривые свои зубищи, и стало даже ещё пиздатее, чем раньше, если только это вообще может быть.
Немного Фашызма
Есть мы и есть они.
Они сразу знают, как нужно, а мы это узнаём, когда нам дадут хороших пиздюлей. Или учительница на нас так накричит, что мы поймём, что так нельзя себя вести.
Потом мы, когда поймём, как правильно, то, может быть, у нас иногда будет правильнее, чем у них, и мы даже будем на них покрикивать, но это редко. Нет, впрочем, вообще не бывает, чтобы мы мастером на производстве или в тюрьме авторитетом.
А ещё мы боимся после одиннадцати громко кричать, а они включают в шесть часов утра электродрель.
Мы, блядь, разные. Когда мы сидим за одним столом, нам друг за друга неудобно, потому что говорим не то, не так и не тем голосом, и лучше бы ушли уже кто-нибудь нахуй.
Если они молодцы, то мы мудаки, и наоборот.
Их женщины никогда с нами не ебутся, а если напьются пьяные и поебутся, то потом очень нами недовольные. Наши женщины точно с ними время от времени ебутся, но от этого уже вообще всех тошнит.
Мы хорошо все друг друга различаем. Когда мы уходим, они говорят «ну наконец-то». А мы сразу за дверью прислоняемся к стене и говорим «ой, блядь!».
Нам нужно как-то научиться делать так, чтобы они не приходили, и им тоже нужно навсегда понять, что мы им нахуй не нужные и пользы от нас никакой. Тогда мы будем друг друга все любить или хотя бы вспоминать иногда с удовольствием.
Семечки
А вот семечки! Простые обычные семечки. В списке ничем не объяснимых занятий лузгание семечек наверняка входит в первую сотню. Даже разгадывание кроссвордов, которое тоже входит в эту сотню, уступает по своей бессмысленности лузганию семечек: разгадывая кроссворд, человек хотя бы думает, что он что-то думает.
Птицы небесные лузгают семечки для пропитания, а человек зачем? Видел ли кто такого человека, который, слопав целую гору семечек, отказался бы от тарелки борща? Никто не видел и не увидит никогда, потому что никакой пищевой ценности в семечках нет. То есть она конечно есть, но её так мало по сравнению с теми трудами, которые требуются для разгрызания одной семечки, что про ценность эту даже смешно говорить. Продаются, правда, семечки уже полузганные, и если проглотить их пару килограмм, то вполне можно на некоторое время набить брюхо, но таких семечек никто не покупает и едят их разве что складские крысы.
Значит, питание тут не при чём.
Кто-нибудь скажет, что, дескать, семечки лузгают от нечего делать. Но и это не так: у иного человека и конь не напоен, и жена не обнята, а он сидит и лузгает семечки с таким усердием, будто от этого зависит самая его жизнь и продолжение всего его рода.
Можно ещё решить, что семечки – это что-то вроде медитации. Что если сгрызть сколько-то миллионов семечек, можно освободить сознание от всяких глупостей и до конца жизни улыбаться, не обращая внимания на всякую чепуху и дрянь, которые творятся везде и повсюду. Но достаточно посмотреть вокруг, чтобы убедиться в том, что и это не так: нету вокруг таких людей, вообще ни одного нету.
Некоторые люди, считающие себя аристократами духа или ещё чего-нибудь, полагают, что лузгание семечек – это удел плебса и охлоса, жителей спальных районов и посёлков городского типа. А поставьте перед таким аристократом тарелку хорошо пожаренных семечек, когда он читает какого-нибудь своего Бодрийяра и его никто не видит – рука его сама потянется к тарелке и возьмёт одну семечку. Потом вторую, а потом он отложит в сторону своего идиотского Бодрийяра и не успокоится до тех пор, пока не слопает всю тарелку.
Так что семечки лузгают все, независимо от возраста, пола и образования. Если в буржуазных странах не лузгают семечек, так это только потому, что их там не продают, а люди там живут послушные: что им продают, то они и едят.
И существуют семечки нидлячего, нипочему и низачем: просто так существуют, без объяснений, как любой другой природный феномен: закат, восход, смена времён года и повышение цен на электричество.
Хотя польза от них кое-какая всё же может быть: по тому, как человек лузгает семечки, можно узнать о нём много интересного.
Вот ехал я как-то раз в плацкартном вагоне херсонского поезда, а напротив сидела не очень уже молодая и не очень ещё старая девушка. Она одновременно читала статью из журнала про то, как довести миллионера до оргазма сорок раз за полчаса, а потом его на себе женить, и при этом лузгала семечки с такой страшной скоростью и нерастраченной женской нежностью, что я даже обрадовался тому, что я не миллионер.
Но на всякий случай всё же спрятался от неё на верхнюю полку и притворился, что сплю.
Вот так-то.
Сотовый Робот
Когда москвич идет по улице с сотовым своим телефоном, который выдали ему при рождении и положат ему в гроб после смерти, он обязательно говорит в свой телефон: «Я иду».
Если он садится на скамейку, он обязательно скажет: «Я сел на скамейку».
Потом скажет: «Вот я встал и пошёл».
Понятно, конечно, что никакой живой или мёртвый человек такие сообщения слушать бы не стал, поэтому на обратном конце телефона сидит Робот, Которому Всё Интересно. Этот робот, например, от сообщения «я иду» страшно волнуется, кричит: «Да ну нахуй!!! Да не может этого блять быть!!! А куда идёшь? А откуда? А когда придёшь? Ну? Ну?!!! Да это же просто охуеть можно!!!»
Особенность этого робота заключается в том, что ему на самом деле страшно интересно. Потому что это у него такая одна-единственная Функция. Если ему вдруг станет неинтересно, то его просто-напросто выключат, и пиздец.
Принцы
Принцем может стать каждый. Точно так же, как каждый может стать героем, негодяем, алкоголиком или депутатом муниципального округа. Красивым и умным, если ты урод и дурак, стать очень трудно, а Принцем – наоборот, очень легко.
Главная и, собственно говоря, единственная функция Принца состоит в том, чтобы перенести свою избранницу в другой, гораздо более счастливый мир. Счастье такого мира чаще всего состоит в значительном улучшении материального положения, жилищных условий и бытовых удобств.
Однако вовсе не все женщины думают лишь о раздельном санузле и двухкамерном холодильнике, и поэтому они легко могут обнаружить Принца в среде творческой интеллигенции – художников, писателей, поэтов, музыкантов и проч. Творческая интеллигенция очень редко когда может существенно улучшить жилищные условия, но зато предлагает то, чего нельзя купить ни за какие деньги, то есть атмосферу высокой духовности и интересный круг общения. Позже, правда, окажется, что в атмосфере этой очень сильно накурено, а круг общения напился, подрался и заснул, но это будет позже и в данный момент несущественно.
К слову сказать, то непомерное упорство, с которым женщины искали и ищут себе Принцев среди художников и поэтов, совершенно необъяснимо – люди они, как правило, много пьющие, с дурным характером и ни к чему, за малым исключением, не пригодные.
Однако есть важное условие: Принц обязан быть Прекрасен. То есть он не обязательно должен быть безусловно и общечеловечески прекрасен, а прекрасен именно с точки зрения осчастливливаемого объекта. Если он улучшает материально положение, но не прекрасен – это не Принц, а хорошая партия. И если наоборот – то тоже не Принц.
Да, бывают действительно такие женщины, которые полюбят вдруг больше жизни нечто пьющее, нищее и злобное. Они отмоют его, накормят, переобуют и поселят жить у себя в доме, но какой же это Принц? Никаким Принцем тут и не пахнет.
Любой, совершенно любой человек может исполнить функцию Принца в отношении какого-нибудь женского существа: директор – для менеджера младшего звена, менеджер младшего звена – для продавщицы ночного киоска, да даже самый распоследний бомж, от которого разбегается целый вагон метро, тоже может стать для кого-нибудь Принцем: накормить провизией из пакета и привести на свой тёплый чердак.
Внешний вид Принца не имеет слишком большого значения. Принц может быть толстым, лысым, пожилым, одноглазым, с бородавкой на носу и с волосами в ушах. Главное, чтобы он выполнял свою функцию и был прекрасен. Всё, больше ничего не нужно.
Каждому Принцу следует помнить одну важную вещь: как только он исполнил свою функцию (то есть переместил избранницу в улучшенные условия), он немедленно перестаёт быть Принцем. Он может оставаться сколько угодно прекрасным, но деятельность его в качестве Принца закончена в этом месте навсегда. Он, может быть, будет милым и даже (чего не бывает) любимым, но всё же домашним питомцем. Он будет храпеть по ночам, зевать, чесать брюхо, сморкаться в ванной и приходить домой пьяным. Какой же это Принц?
Впрочем, если ему так уж непременно хочется снова побыть Принцем, он может найти другую женщину. Пока живой, количество подходов не ограничено.
