Юлия Климова - Оружие массового восхищения
Мытье посуды – занятие, конечно, не унизительное, но не в данном случае. «Я никуда не тороплюсь». Ну и помыл бы ее сам, если такой правильный!
Со вчерашнего дня поток мыслей бурлил и направлялся только в одну сторону – в сторону Дубровина. Задел он ее, очень сильно задел, и смотрел тогда… как удав на кролика. А кто удав, а кто кролик – это еще разобраться надо! Алиса хмурилась, растягивала последнюю сигарету и звонила мамуле. «Абонент недоступен…» Это и хорошо и плохо. Северов, значит, до нее тоже не доберется, но отчего-то именно сейчас так важно поговорить… просто так, ни о чем.
Ко вчерашнему душевному раздраю добавилось еще и раздражение. Вылазка под названием «А что там у вас есть интересненькое в кабинете?», назначенная на два часа ночи, провалилась по глупейшей причине – Алиса проспала. Сидела, сидела, ждала, ждала и уснула. А, между прочим, пора уже сматываться из дома депутата Государственной думы. Но не с пустыми же руками…
– Сегодня или никогда, – улыбнулась Алиса, прогоняя дурное настроение куда подальше. Цель есть, а препятствия могут ритмично отправляться к черту. Еще бы раздобыть сигарет, и было бы совсем хорошо.
Она вышла из комнаты и направилась в сторону прихожей. До Москвы километров двадцать, и в такую даль она не потащится, но должен же быть на территории поселка магазинчик с достойным ассортиментом товаров.
– Ты куда? – раздался сзади голос.
Можно не оборачиваться, к чему лишние телодвижения. Это Константин Дубровин. Верный страж… хе-хе.
– Погулять, – бросила Алиса и продолжила путь.
– Я пойду с тобой.
Только из вредности стоит сказать «нет», наверняка же Северов велел следить за каждым ее шагом. А Максим Юрьевич второй день где-то пропадает – и это в выходные! Нет чтобы провести пару-тройку часиков в обществе «дочурки»…
– Спасибо, обойдусь без провожатых.
– Сигареты закончились?
– Умник, твою мать, – тихо процедила Алиса, распахивая дверь.
И почему она вчерашний день провела в четырех стенах? На улице такая замечательная солнечная погода… Прохладный ветерок не помешал бы, но и так чудесно, давно не было такого дивного лета. Алиса задрала голову, посмотрела на голубое небо и…
– До ларька двести метров, – вновь за спиной раздался голос Кости. – Выйдешь за ворота и налево.
О! Кажется, ей будет позволено пройти эти двести метров в гордом одиночестве… интересно, а как они себя поведут, когда она отправится в Москву? Завтра утром отправится… А может, задержаться и сдать кровь на анализ? Это же сенсация… и придумывать ничего не надо… Внимание, внимание! Замрите и слушайте! Депутат Государственной думы Максим Юрьевич Северов подозревает, что у него есть дочь! В понедельник его видели выходящим из клиники! Ха-ха… И вся страна застыла в ожидании: каким же будет результат анализа?!
Представляя подобные темы в газетных заголовках, Алиса буквально сложилась пополам и захохотала.
– Пожалуй, я тебя все же провожу, – сказал Костя, не понимая, с чего вдруг такое веселье.
– Не надо, – немного успокоившись, ответила Алиса и, тряхнув копной рыжих волос, зашагала к воротам.
Глава 7
«Оставшуюся жизнь я посвящу дочери», – скажет Дана.
«Спокойной ночи, Алиса», – скажет Костя.
Пройдя по узкому коридору вагона, Дана открыла дверь купе и, кивнув соседке, уплетающей около окошка желто-оранжевый персик, заняла свое место. Все – с прошлым покончено. Прощай, Андрюша, прощай, прежняя жизнь!
Ночью Дана так и не уснула – плакала, нервничала, припечатывала ухо к стене, пытаясь уловить хоть какие-нибудь звуки, но тщетно – в номере Оксаны было тихо. Вряд ли после водопада пепси-колы и скандала там продолжались любовные игрища, скорее всего «молодые» шептались, обсуждая случившееся. Очень хотелось, чтобы Андрей пожалел об измене, понял, что совершил немыслимую глупость, и многократно просил прощения… Обратно она бы, конечно, его не приняла, но шмыгающее носом самолюбие нашло бы необходимое утешение.
Андрей же больше не появлялся, и к восьми утра начался процесс самокопания. Дана пыталась понять, что она делает не так, почему из уверенной, источающей волшебные флюиды женщины она превратилась в суетную мышь – одинокую, несчастную. Страх перед возрастом? Да, но… она прекрасно выглядит, не каждая тридцатилетняя женщина обладает такой точеной фигурой, такой ухоженной кожей и такими роскошными волосами.
Дана смотрела на себя в зеркало, крутилась перед ним и так и этак, вспоминала прошлые победы на любовном фронте, реже всхлипывала и реже поглядывала в сторону номера Оксаны. Не надо искать любви там, где ее не может быть, не надо обманывать себя и начинать отношения по принципу «лишь бы было», не надо никому ничего доказывать, не надо…
– Все хорошо, – сказала себе Дана и почувствовала некоторое душевное облегчение. Вспомнив, как поливала газировкой голый зад Андрей, она тихо засмеялась, достала из шкафа сумку и стала собирать вещи.
Начинать новую жизнь всегда приятно: куча планов, надежд, желаний. Первое – необходимо вернуться в Москву. Немедленно. Второе… Об этом она подумает по дороге.
Билетов на самолет не оказалось, чудом удалось достать билет на поезд – больше полутора суток придется потратить на дорогу, но тут уж ничего не поделаешь. Одна приятность – вагон мягкий «люкс».
– И больше – никогда, – дала себе зарок Дана, отрицая в дальнейшем любые отношения с мужчинами. Хватит смотреть на них влюбленными глазами, повышать их самооценку и понижать свою, пусть они любят, а она будет развлекаться. Ага. Вот так.
Потеряв надежду реанимировать разбитый ночью мобильник, Дана позвонила Алисе по телефону с первого этажа гостиницы. Трубку никто не снял. Можно было еще набрать номер Лимоновой Светки, но тогда пришлось бы врать, что все замечательно, или рассказывать о подлой измене Андрея – и то и другое сейчас могло нарушить с трудом восстановленное душевное равновесие. Утром во вторник она будет в Москве на Курском вокзале, и до дома останется совсем чуть-чуть.
«Я была плохой матерью, – мысленно критиковала себя Дана, протягивая билет и паспорт проводнице, – но теперь все будет по-другому».
Последнего разговора с Алисой она не забыла… Ее самостоятельная дочь захотела испортить настроение Максиму Юрьевичу Северову… Пришлось делать вид, будто он никогда для нее ничего не значил и она с трудом может вспомнить, где они познакомились, будто он просто знакомый, о котором она давно забыла. Пришлось твердить «Андрей, Андрюша» и гнать от себя ненужные мысли прочь. Но она не забыла, ничего не забыла. И не простила…
Алиса задавала вопросы, и на них надо было отвечать. Уж как получалось, так и отвечала… Сначала отговаривала от фотоохоты, а потом махнула рукой и даже нашла в ситуации нечто забавное, к тому же пусть кто-нибудь покажет человека, который способен изменить принятое Алисой решение. Ну, сфотографирует она Северова, от него не убудет, а последствия – его личные проблемы. Так Дана уговаривала себя тогда – перед поездкой в Сочи, и оправдывала сейчас, распахивая дверь купе.
Новая жизнь. Новая! Какой она будет? Конечно же, замечательной. Дана кивнула соседке, поставила сумку на пол и села на свою полку-диванчик. Она подготовит новую программу для выступлений в «Джерси» и постарается больше времени уделять Алисе. Нет, не постарается, а будет больше времени уделять Алисе! Если посмотреть правде в глаза, то она очень мало знает о собственной дочери… а вдруг ей что-нибудь нужно? Или кто-то ее обидел? Даже если девочка может постоять за себя, это еще не значит, что ей не бывает больно. Дана вцепилась в край столика и сдвинула брови. Скорей бы, скорей бы приехать в Москву, зайти в квартиру и увидеть Алису. И тогда все действительно будет хорошо, потому что самое главное будет рядом. Да.
– Оставшуюся жизнь я посвящу дочери, – твердо сказала Дана и, встретив изумленный взгляд соседки, отвернулась к окну.
«Чу-у-ух», – выдал поезд, и вагоны, дрогнув, покатились по рельсам.
* * *– Я несколько раз пытался дозвониться до твоей матери, но поговорить нам так и не удалось – она недоступна, возможно, проблемы с телефоном… – Максим Юрьевич посмотрел на Алису и продолжил: – Ты сказала, что не против прохождения ДНК-анализа, и я выбрал хорошую клинику, которая гарантирует точность и анонимность…
«У-у-у, как все запущено, – подумала Алиса. – Хотя анонимность в данном случае необходима. Вам, Максим Юрьевич, необходима. Теперь понятно, где вы пропадали два дня подряд».
– …результат мы узнаем приблизительно через пять-семь дней… ошибка исключена… процедура много времени не займет… уверен, нам не придется ни о чем жалеть.
«Да я вообще-то не настаиваю на своем участии, и крови, если честно, уже жалко».
