Анастасия Акайсева - Куяшский Вамперлен
Звучно выдохнув от облегчения, я без сил опустилась на пол. Теперь бояться нечего.
В следующее мгновение что-то ослепительно-яркое вспыхнуло в нескольких сантиметрах от моей головы. Инстинктивно закрывая лицо ладонями, я успела заметить выхваченный вспышкой из мрака тёмный силуэт. Оно было здесь, прямо напротив меня. Ну почему мне так не везёт?
Глава 8
Ямада Ямато считал, что я должна быть преисполнена непомерной благодарности, ведь сам великий фольклорист всея Руси и Японии пришёл мне на выручку. В каком виде — живом или мёртвом, — я буду спасена, лженаречённого, очевидно, не волновало. Иначе, зачем бы ему понадобилось прокрадываться в библиотеку через окно и замахиваться на меня страшной длинной палкой?
Как заявил аспирант, сие орудие — бамбуковый меч, захваченный им в качестве средства самообороны, и называется он синаем. Меня данная деревяшка не очень обнадёживала — против любящей шататься по ночному селу упырино-умалишённой братии самый завалящий ломик был бы куда эффективней. А этой палкой-копалкой только в дверь тарабанить, чтоб напугать до чёртиков хрупкую, беззащитную девушку вроде меня. Единственное сомнительное достоинство меча — он делал Ямато похожим на героя фильмов о восточных единоборствах. Тоже мне, Брюс Ли недоделанный.
В весьма мрачном расположении духа я тащилась за аспирантом по не менее мрачным улицам, при каждом малейшем шорохе порываясь ухватиться за краешек его футболки, но в последний момент смущённо отдёргивая руку. Никогда ещё я не чувствовала себя настолько маленькой и жалкой. Как бы хотелось, чтобы сейчас рядом был кто-то сильный и надёжный, кто взял бы за руку и сказал: "Ничего не бойся, Анечка, я с тобой". И темнота бы просветлела от нежного сияния глаз, устремлённых на меня, и дрожала бы я уже не от страха, а от его тёплого дыхания на своём лице…
Смачный удар о спину впередиидущего — отличный способ вернуть затюканную ботаншу с небес на землю. Мол, кончай мечтать, убогая, высшие силы уже послали защитника, которого ты достойна — вот он, застыл соляным столбом посреди улицы и смотрит на тебя, как на "лепёшку", оставленную плотно пообедавшей коровой. Если будешь надоедать, ещё и вдарит вон той деревяшкой по темечку так, что темнота мгновенно просветлеет. Все, как и заказывала.
— Чего остановился? — раздосадованная собственными умозаключениями, сварливо пробубнила я.
— Куда теперь?
— Как до библиотеки шёл, так и обратно.
— Как из дома выгнали, так и шёл, — огрызнулся Ямато, как бы случайно направляя фонарь мне в глаза. — Думаешь, у меня эйдетическая память?
— Больше напоминает топографический кретинизм.
Аспирант обиделся. По крайней мере, мне так показалось, потому как в следующее мгновение он выпустил из рук фонарь и красиво, прямо как в кино, выполнил подсечку ногой с разворота, отправив меня в недолгий, но запоминающийся полёт. Шмякнулась я пребольно и так неудачно, что в правом колене возмущённо щёлкнуло.
Я собралась страшно обидеться на Ямато и, может быть, даже попытаться дать сдачи, но передумала — в следующую секунду, просвистев ровно над тем местом, где я только что стояла, приземлилось на землю что-то маленькое и круглое. Лязгая, как призрак цепями, загадочное нечто покатилось по дороге, и я скорее сердцем почувствовала, нежели разглядела, что это было кадило преподобной Мики. Все обиды как ветром сдуло: гипс на ноге куда лучше дыры в голове.
Обернувшись, я заметила, как тёмная фигура разбойницы нырнула в нишу между покосившимися заборами соседствующих домов. Ямато, бестактно перепрыгнув через моё трепыхающееся в пыли тело, пустился за ней. Через пару мгновений из проулка донеслись звуки борьбы и жуткое нечеловеческое шипение преподобной Мики. Схватив фонарь, — ему, в отличие от меня, падение не причинило ни малейшего вреда — я попыталась подняться. Нога, на которую пришёлся удар, отозвалась острой, колющей болью. Со стороны проёма опять послышалось шипение, а вслед за ним глухой шлепок и жалобный скрип забора. Интересно, кто кого? А что, если Ямато проиграет, и преподобная Мика примется за меня?
В голову, заглушая боль, ударил адреналин. Я должна помочь! Пока у нас численное преимущество, ещё есть шансы на победу.
Кое-как пересилив боль, я встала на ноги, подобрала кадило, всё ещё дымящее, как залитый водой костёр, и похромала на поле брани.
Если до этого Ямато и проигрывал (что сомнительно, судя по затравленному виду его противницы), то моё появление переломило ход сражения. Преподобная Мика, привлечённая грохотом родного кадила, на момент отвлеклась. Это стало её роковой ошибкой. Развернув бамбуковый меч параллельно земле, Ямато перехватил его двумя руками и сгрёб умалишённую так, что её голова оказалась зажата между его телом сзади и впившимся в шею синаем спереди. Мика, пытаясь вырваться, негодующе взвыла, как кошка, которой наступили на хвост, но силы были неравны. Смекнув, что с мечом ей не совладать, желтоглазая ведьма оторвала от него руки и переключилась на лицо захватчика. Пару раз её пальцы скользнули в опасной близости от глаз аспиранта. Ямато подался назад и ослабил хватку. Мика, молниеносно подсунув пальцы между шеей и мечом, повисла на нём, как спортсмен на перекладине турника.
Положение становилось критическим. Словно в кошмарном сне, я видела, как обрушиваются сдерживающие нашего противника деревянные оковы. Мгновение — и синай с глухим стуком приземлился на землю. Сумасшедшая была свободна. Неужели это конец? Не помня себя от ужаса, я подалась вперёд и махнула кадилом прямо перед её лицом.
— Фшааааа! — злобно оскалилась на меня преподобная Мика.
— Фшааааааааа! — с удвоенным энтузиазмом отозвалась я.
Ямато оторопел. Умалишённая, к счастью, тоже. Ещё бы, выглядела я, должно быть, впечатляюще: вся грязная, волосы растрёпаны, стою враскоряку из-за больной ноги, размахиваю попеременно то фонарём, то кадилом, да ещё шиплю, как масло на раскалённой сковороде. Пришла бы в таком виде на кастинг фильма ужасов, наверняка получила бы роль главного монстра.
— Фшииии! — будто огрызаясь, прошипела Мика.
— Фшииии! Фшаааааа! — раскручивая кадило над головой на манер пропеллера, усмирила её пыл я.
Мой подельник нагло бездействовал.
— Чего стоишь? — набросилась я на него. — Хватай её скорее!
— Зачем? По-моему, вы нашли общий язык.
Я вновь уподобилось калёному железу, сунутому под струю воды. Ямато смиренно изобразил жест "сдаюсь" и скрутил руки почти не сопротивляющейся Мики у неё за спиной.
— Мы не желаем тебе зла, — тоном прожжённого политика, вышедшего на мирные переговоры, известил рыжую бестию он. — Если пообещаешь вести себя хорошо, мы тебя отпустим.
Я собралась возразить, что не намерена отпускать эту ненормальную до тех пор, пока сюда не явятся работники психбольницы со смирительными рубашками, но из-за перевозбуждения, вызванного экстренной мобилизацией организма, опять получилось какое-то нечленораздельное клокотание. Ямато и преподобная Мика воззрились на меня с таким видом, будто я была оборотнем, на их глазах приступившим к смене ипостаси.
— Опусти кадило, она тебя не тронет, — всё тем же дипломатическим тоном обратился ко мне аспирант.
Мика согласно закивала.
Что, теперь получается я тут главная злодейка? Добро объединилось со злом, чтобы победить ещё большее зло? Прекрасно! Очаровательно! Давайте они ещё теперь поженятся, а я приму постриг и стану преподобной Микой номер два — преподобной Аней.
Злость сменилась апатией, прилив сил — усталостью, и кадило легко выскользнуло из моих обессиленных рук: пусть эти изверги делают, что хотят, но клянусь, мой призрак будет преследовать их до смертного одра.
— Козлодоина, — явно копируя миротворческие интонации Ямато, протянула преподобная Мика, — уходи отсюда, тебе здесь не рады.
— Скажи это ему, — раздосадовано огрызнулась я, кивая на предателя. — Это он меня в село приволок.
— Тебе здесь тоже не рады, — охотно подтвердила полоумная, повернувшись к аспиранту.
— Кто не рад? — будто ведущий допрос следователь отозвался тот.
Мика молчала. Ямато задумчиво сложил руки на груди и, медленно обогнув "подозреваемую", остановился напротив неё бок о бок со мной. Мне не понравилось, что он отпустил умалишённую, но так как она не предприняла попыток ни к бегству, ни к нападению, озвучивать свои опасения я не стала.
— Кто не рад? — с нажимом повторил Ямато. — Почему ты на нас напала?
