Олег Рыков - Разговорчики в строю №2
Вся рота отдирала не успевшую, к счастью, намертво засохнуть краску наждачной бумагой. Потом особо отличившиеся — Федя, Макар и стахановец Саша — в противогазах терли танк растворителем. Ремонтники спешили закончить до появления зампотеха батальона. Поэтому, когда танк отправился домой в танковый полк, местами были видны розовые пятна — как семейные трусы из разодранных штанов. После этого старые сержанты прониклись уважением к начинающему механику и посодействовали в распространении легенды о Розовом Слоне рембата. Отголоски этой легенды среди танкистов дивизии Саша встречал еще целый год после того, как сам стал Старшим Механиком.
ПИНОЧЕТ РЕМОНТНОГО БАТАЛЬОНА
Четвертая рота в нашем рембате официально занималась ремонтом радиостанций. Интересная была рота… Два солдата, семь или восемь прапорщиков и командир роты, капитан. Никто не видел этих солдат работающими, они вечно куда-то спешили с озабоченными лицами, прижимая к груди паяльники (по-моему, они даже спали с паяльниками). Похоже, их основной целью было избегать нарядов, прятаться от начальства и вообще, сливаться с окружающей средой. Прапорщики исправно тащили наряды, заведовали никому неизвестными складами, трансформаторными будками и каптерками, в меру выпивали и ничем особым не прославились. Но речь не о них, а о командире четвертой роты, капитане Пиночете, прозванным так за свое пристрастие к темным очкам. Знаете, есть такая порода людей типа старухи Шапокляк: все, что им надо от жизни — это сделать гадость своему ближнему. А есть другая порода, которая все время нарывается на неприятности в результате козней вышеупомянутых шапокляков. Капитан Пиночет сочетал в себе оба этих свойства. Не было в ремонтном батальоне человека, подобного капитану Пиночету, способного тщательно, с любовью, создать крупные проблемы на свою задницу.
Довелось мне однажды пойти в наряд помдежем. Дежурным по части заступил он, капитан Пиночет. Сразу после развода я понял, что беды не избежать, и начал молиться, чтобы беда была по возможности локального масштаба. Я лично прошел по всем постам (дежурные по ротам, КПП, парк) и напомнил о повышенной бдительности. (Самый распространенный ответ был: «А не пошел бы ты со своими советами…») Вечером капитан Пиночет отправился проверять территорию батальона. Проверял он очень тщательно, часа два вместо обычного для нормального офицера получаса. Вернулся капитан с обхода очень довольный, потирая руки и насвистывая, и сразу начал что-то писать в журнале дежурства. Нормальный офицер просто предупредил бы провинившегося командира или одного из сержантов этого подразделения. Я понял, что чей-то залет состоялся, и стал гадать, кому из офицеров не повезло на этот раз.
Ночь прошла на удивление спокойно. Утром капитан Пиночет вышел на крыльцо встречать командира батальона подполковника Карандашова. Капитан браво отрапортовал:
— За время моего дежурства происшествий не случилось, за исключением…. Вечером мною обнаружено нарушение в парке: не опечатаны боксы с 41-го по 46-й!
Подполковник нахмурился и зашел в дежурку. Мы зашли за ним. Карандашов уселся на стул дежурного и стал внимательно читать его журнал. Наконец, комбат резко повернулся к капитану:
— А что, товарищ капитан, чьи это боксы?
Пиночет наморщил лоб и вдруг побледнел.
— Четвертой роты, товарищ подполковник… — упавшим голосом доложил он.
— Так… А кто у нас командует четвертой ротой?
— Я, товарищ подполковник… — совсем осипшим голосом доложил капитан.
— Так почему вы, трах-тарарах, не опечатали вчера боксы?!
— В наряд заступал…
— А ваши прапорщики?!
— Печать у меня была…
Подполковник побагровел и повернулся ко мне:
— Сержант, выйди, покури.
Я вышел на крыльцо и закурил, размышляя, как все это скажется на мне. Из дежурки донесся львиный рык комбата, слышный не только на крыльце, но и за пределами батальона:
— Товарищ капитан, вы идиот! Вы хоть понимаете, что вы сейчас сделали?! Да сколько вам лет?! Кто вас в капитаны пропустил?!
Из дежурки донеслось неразборчивое бормотание капитана.
— Вот в Чили Пиночет, так Пиночет, до генерала дослужился, диктатором стал! За что только вас солдаты так прозвали? Не Пиночет, а даун какой-то!
Неразборчивое бормотание капитана.
— Товарищ капитан, я вас снимаю с наряда! Сегодня заступите опять! Нет, не весь наряд, а только дежурного по части! Вы хоть понимаете за что?
— За не опечатанные боксы… — услышал я голос капитана.
— Нет, это невозможно! — закричал комбат, и я услышал, как в дежурке хлопнула дверь.
Встрепанный подполковник выскочил на крыльцо, закурил, и мотнув головой в сторону дежурки, обратился ко мне:
— Не, ну ты видел?! Ведь он так ни хрена и не понял!
ИСТОРИЯ ОДНОГО ДЕМБЕЛЬСКОГО АККОРДА
Я думаю, нет, я просто уверен, что одна из причин завоевания Руси татаро-монголами в 13-м веке ускользнула от ока многочисленных исследователей. Наверняка, многие проблемы Древней Руси могут быть логично объяснены, если принять за данное, что среди русских дружинников были приняты дембельские аккорды. Сделал Добрыня какой-нибудь перед дембелем крепостную стену, предварительно медов старинных укушавшись, и ушел в княжеский запас; через месяц стена рассыпалась по бревнышку, пришли татары и монголы и взяли беззащитную крепость голыми руками. Или подковал Алеша Попович триста лошадей, да уехал в свою деревеньку Старые Гадюки на дембель, весь в аксельбантах поверх кольчуги и с дембельской берестой за пазухой. Через два дня дружинникам выступать, а подковы отваливаются от копыт лошадиных, так как означенный Алеша вместо гвоздиков для ускорения процесса подковы на пластилин посадил.
Весной 1989 года наследникам Добрыни и Алеши в ремонтном батальоне довелось неоднократно поддержать славу предков. В начале мая зампотех батальона, майор Тросик, вознамерился обнести ремонтный парк бетонной стеной. Старый деревянный забор, усеянный осколками бутылочного стекла поверху, наверняка был возведен древними пруссами для защиты от тевтонских рыцарей. Поэтому местами он расшатался, и несознательные ремонтники ходили в самоход без малейшего труда. Согласно ведомости утруски и усушки ГСМ нашего зампотыла, бойцы умудрялись выкатывать бензин сквозь эти дырки цистернами. По замыслу зампотеха, рембатовская стена должна была не хуже берлинской защитить завоевания социализма в ремонтом батальоне. Стратегический просчет майора Тросика заключался в том, что для ускорения и удешевления процесса решено было доверить возведение стены группе дембелей из первой роты.
В пятницу прапорщик Грищенко привел четверых заматерелых дембелей к выделенному участку:
— Вот, хлопцы, ваши 300 метров. Здесь лежат железные столбы, там — бетонные плиты. Здесь — песок, там — цемент. Копаете ямы под столбы, столбы бетонируете, к ним на крюки подвешиваются плиты, крюки завариваются. Срок — вам решать, как сделаете, так уволитесь. Молодых с КМБ[10] не трогать. Вопросы? Разойдись!
Поставив задачу, товарищ прапорщик удалился навстречу полувыходной субботе. Бойцы решили приступать немедленно, ибо дембель — это, товарищи, дембель, каждая минута на счету. Работа началась с совещания. Основной вопрос: отпустят ли их действительно после окончания стройки. Леша сказал:
— Если бы проект исходил от прапорщика, то ну его нафиг. А тут — от зампотеха… Майор все-таки…
Олег напомнил:
— Саша тоже от зампотеха аккорд получил: водомаслогрейку отремонтировать. Двое суток корячился, сделал лучше, чем Дворец Съездов, а его ротный обратно на танк поставил. Саша к зампотеху, а зампотех притворился, что не понимает, о чем речь…
Решили, что не может же зампотех каждый раз солдат накалывать, должен же хоть когда-то слово держать. А забор строить — всяко легче, чем под БМП[11] валяться. Да и время до дембеля быстрее пролетит.
В пятницу вечером солдаты успели разметить места под ямы и начать копать. В субботу они вскочили при первом хриплом крике дневального и ломанулись в парк. Половину ям пришлось переделывать, так как вечером из-за наступившей темноты намеченная линия забора вылезла на шоссе. Ямы были выкопаны, и тут бойцы столкнулись с проблемой: выделенного им цемента для бетонирования столбов не хватало. А прапорщика до понедельника не будет. Военный совет постановил: прапорщика не ждать, цемент равномерно распределить между всеми столбами. Ямы углубили, основание столба засыпали камешками и песком. Все это утрамбовывалось лично сержантом Лешей. Затем наносился раствор, очень аккуратно, дабы не пролить ни капли драгоценного цементного материала. Нет, раствор замешивался согласно нормам. Вот только заливался он не глубже 2–3 миллиметров… Зато выглядело это действительно железобетонно.
