Пётр Бормор - Запасная книжка
Толпа недоуменно захлопала глазами.
— Поясняю, — вздохнул черт. — Ваши преступления против морали и нравственности больше таковыми не считаются. Прогресс, мать его… Новые моральные установки. В общем, все свободны, собирайте вещи, вас переводят в другую контору.
Черт развернул длинный свиток и стал зачитывать, выделяя каждое слово:
— Кто осужден за клятвопреступление — два шага вперед! За кражу того, что плохо лежит, — два шага вперед! За предательство доверия! За пьянство! За совращение сотрудников…
Список пришлось оглашать долго, но наконец кончился и он. Освобожденные по амнистии двинулись под конвоем адских собак к пограничному посту, где их надлежало передать в белые руки ангелов-хранителей.
Там, по ту сторону границы, уже топталась другая толпа, ожидая, когда ее впустят в пекло.
— А это кто? — удивленно спросил самый храбрый из бывших грешников.
— А, это… по обмену идут. Им тоже пересчитали заслуги и преступления. Все пойдут к нам по одной статье.
Черт понизил голос, опасливо огляделся и прошептал:
— За е**лю мозгов!
* * *Ученик отложил заступ, вытер пот со лба и водрузил над свежей могилой Учителя угловатый камень.
— Покойтесь с миром, — произнес он с поклоном, повернулся и пошел домой. Домой… Как странно звучит: «дом». Место, где он жил последние годы с Учителем. И где теперь ему предстоит жить одному. Этого Ученик представить не мог.
«Не верь в эти сказки про реинкарнацию, — говорил Учитель перед смертью. — Природа не настолько расточительна, чтобы из раза в раз возрождать одного и того же скучного старого хрыча. Зачем, когда в ней царит такое многообразие? Это же гораздо интереснее!»
Ученик потряс головой. Зачем Учитель это сказал? И как такое может быть — мир без Учителя?
Он распахнул дверь хижины. Вот постель, на которой спал Учитель. Вот его старые сандалии. Рукописи, исписанные тонким рваным почерком. На всем лежит отпечаток его неповторимой личности. В каждый предмет, сам того не желая, Учитель вложил по кусочку себя. А как же иначе?
Ученик провел пальцами по столу. Вот на эту царапину он смотрел, когда Учитель толковал ему о добре и зле. А это чернильное пятно осталось с тех пор, как он пытался записать за Учителем особо сложное рассуждение о природе трусости. А вон тот сучок в стене…
Ученик поднял руку и с удивлением посмотрел на свою ладонь. «Учитель умер? А я — жив? Как такое может быть? Если даже камешек на полу помнит Учителя, если даже в гнутой оловянной ложке он продолжает жить… да сколько он вложил себя в эту ложку? А сколько вложил в меня? Сколько своей мудрости, своих мыслей, своего характера…»
Ученик подошел к тусклому зеркалу на стене и улыбнулся отражению.
— Здравствуйте, Учитель.
* * *— Ну как? — спросил вождь.
— Отлично, — с радостной улыбкой ответил дикарь. — Сегодня удачный день.
Он выложил на широкий пальмовый лист свою добычу.
— Шесть зеркалец, две пары ножниц и четыре нитки стеклянных бус. И все это за каких-то девяносто жемчужин! Наивные бледнолицые совсем не умеют торговаться!
— Глупцы, — пожал плечами вождь. — Они совсем не представляют истинной ценности стеклянных бус.
* * *— Ах! — воскликнула Правда, — я голая!
Ложь стянула с себя одежду и великодушно протянула Правде.
— На, прикройся.
* * *— Эй, косари, а чей это замок там вдалеке?
— Злого волшебника, — ответили косари, утирая пот со лба.
— Очень злого?
— Страсть какого злого! — подтвердил один из косарей. — А ты, мил человек, кто будешь?
— Я Герой.
— Настоящий? Не врешь?
— Не вру. А что, волшебник вас сильно угнетает?
— Еще как сильно! — Наперебой загомонили косари. — Всю округу, почитай, под себя загреб. Везде свои порядки установил. У него, у супостата, четыре деревни в поте лица работают. Нас вот косить заставляет.
— А крови человеческой не пьет? — поинтересовался Герой.
— Да как же не пьет? — плаксиво скривились косари. — Пьет он нашу кровушку, сил уже никаких нет.
— Ладно. Ждите меня здесь, — сказал Герой и поскакал к замку.
Через полчаса он вернулся и кивнул косарям.
— Все. Нет больше никакого злого волшебника.
— Правда, что ли? — обрадовались косари и побросали косы.
— Правда. Никто вас больше не будет угнетать. И земля эта отныне ваша.
— А кто сказал, что земля не наша? — удивились косари. — Наша она, и сено наше.
— То есть как?
— Да вот так.
— Не понимаю. Если вы траву косите для себя, то при чем тут злой волшебник?
— Как при чем? Он нас заставлял.
— А сами-то вы?..
— А че мы-то? Мы что, самые крайние?
Герой недоуменно разинул рот, но так и не нашелся, что сказать.
— Ну че, мужики, — зевнул старший из косарей, — полдень ужо, айда до дому. Жарко седни что-то. Послезавтра докосим.
* * *— А вот это — мое последнее творение! — с гордостью заявил скульптор и вытолкнул вперед свою жену. — Покажись гостям, Галатея.
* * *Принцесса перекусила нитку и расправила складки мантии — не видна ли штопка? Кажется, нет, не видна. Она накинула мантию на плечи и встала перед зеркалом. Красота! Конечно, уже дама в возрасте, но так вполне ничего еще. Не прекрасна, отнюдь (прекрасной принцессой она и двадцать лет назад не была), и фигура после третьих родов уже не та, да и с волосами надо что-то делать… но в общем и целом — да, неплохо. Не только коллеги по работе, но даже родной муж иногда смотрит заинтересованно.
Принцесса прислушалась к доносящемуся из спальни похрапыванию мужа. Тоже, можно сказать, повезло. Он, правда, не настоящий принц — так, баронет какой-то, зато двадцать лет назад спас ее от дракона! От самого настоящего! Ну, правда, какого-то чахлого и больного, но где же сейчас найти хорошего дракона о трех головах? Спасибо, что хоть одна была, а что сопливая и без зубов — ну так мы не привередливые, и вообще дареному дракону в зубы не смотрят. Хорошо еще, что нашелся рыцарь не из брезгливых, пришел сразиться и даже победил. А потом увез в свой родовой замок — четыре комнаты, два туалета, большая кухня, окна на южную сторону, третий этаж, без балкона. Чем не дворец?
Принцесса аккуратно сложила мантию и положила в шкаф. Завтра в ней идти на родительское собрание. Ну и что ей там скажут нового? Что дочка хорошо рисует и поет, но невнимательна на арифметике? Ну так не будет она великим математиком, подумаешь, важность! Один математик в семье уже есть, старшенький на третий курс перешел, круглый отличник. Ну и хватит. А дочка, может, певицей станет. Или художником. Нет, лучше все-таки певицей. Зато уж из третьей, из младшенькой, непременно воспитаю настоящую принцессу! Прекрасную! И дракона для нее найду самого лучшего, жаром пышущего, чтобы никто не смог покуситься, кроме настоящего принца на белом коне.
Принцесса убрала на место разбросанные по комнате вещи, запустила стиральную машину, заварила чай и села с чашкой перед телевизором смотреть сериал. Счастливая и умиротворенная.
ученик и смерть— Ну что тебе от меня надо?! — не выдержал Ученик. — В Багдаде ты мне улыбаешься на рынке, В Самарканде — улыбаешься, в Хорасане — улыбаешься… Что ты мне хочешь этим сказать?
— Да так, — хихикнула Смерть. — Смешной ты.
* * *Лошадь пала совсем недалеко от города. Дальше Ученик бежал на своих двоих, но, конечно, не успел. В двух шагах от городских ворот ему на плечо опустилась холодная рука Смерти.
— Убежать думал?
— Угу.
— А вот и не убежал, я тебя осалила! Теперь ты водишь!
Она сунула в руки Ученика ржавую косу, подхватила полы плаща и с гиканьем умчалась прочь.
* * *— Джинн, слушай мое третье желание. Я хочу, чтобы принцесса меня полюбила.
— Ну-у…
— В чем дело?
— Извини, хозяин, но, боюсь, мне с этим не справиться. Любовь — такая тонкая штука, единение душ, взаимопроникновение характеров… слишком сложно. Опять же, принцесса тебя и в глаза-то не видела, как я ей растолкую, кого надо любить? Вы бы хоть познакомились, поговорили.
— Ерунда. Любовь — это буйство гормонов, и ничего больше.
— Ага, понял. У нас просто разная терминология, ты имел в виду не любовь, а влечение… ну что ж, это мы без проблем, раз плюнуть.
— Принцесса очень разборчива, до сих пор ей не понравился ни один жених.
— А ты понравишься. Про феромоны слышал?
— Слышал.
— Ну вот. Как только принцесса увидит тебя вблизи, почувствует твой запах — все, она твоя. Влюбится как миленькая.
