Майю Лассила - Воскресший из мертвых
— Надо бы нам кресты поставить под нашим согласием.
Вдова не поняла, что речь идет о письменном согласии, и, свернув разговор на божественную тему, с чувством волнения произнесла:
— Каждый из нас перед господом богом дал уже такую нерушимую клятву.
Ионни был тронут и стал уверять ее в своем постоянстве.
— Я, — сказал он, — никогда не улыбаюсь сразу двум.
В хозяйской коляске он отбыл в Тампере, чтобы там в первую очередь получить деньги за свою колбасницу Лизу. Ведь он улыбался теперь другой.
Жизнь казалась ему прекрасной и поэтичной.
* * *Однако тамперские мошенники приготовились встретить Ионни в ином месте — на постоялом дворе Роувари.
Этот постоялый двор находился километрах в тридцати от Тампере. И здесь мошенники нередко обирали деревенских путешественников, которых по различным причинам нельзя было раскошеливать в городе.
Собственно говоря, тамперские жулики тайно арендовали этот дом для своих воровских целей. И вот здесь-то они сейчас и поджидали Ионни. Они послали вперед одного из своих, чтобы тот перехватил Ионни на дороге и доставил бы его сюда для встречи с друзьями.
Причем мошенники приехали сюда со своей водкой и закуской. А некоторые из них для отвода глаз захватили с собой всякого рода инструменты, чтобы доказать, что они рабочие, на тот случай, если полиция захватит их здесь. Так, например, толстяк Танакка, будучи в прошлом электромонтером, взял с собой всякие свои щипчики, кусачки, винты и даже, для полной достоверности, не поленился прихватить бутылку с кислотой для спайки проводов.
В общем все было предусмотрено до мелочей. Даже водка была заранее перлита в лимонадные бутылки, чтоб полиция не подумала, что тут происходит незаконная торговля спиртным.[4]
Ионни прибыл на постоялый двор с охотой и интересом. Ему хотелось поскорей с кем-нибудь поделиться своей переменой. Он тотчас же присоединился к мошенникам и, выпив с ними, начал хвастаться своим удачным сватовством:
— Тут я дал-таки жару одной вдове. Она полюбила меня и согласилась выйти замуж.
Мошенники начали чокаться с ним, и Ионни, почувствовав себя молодым женихом, впал в лирическое состояние.
* * *Надо сказать, что на постоялом дворе в это время гостил знакомый хозяина, некий Хейкки Сипиля. Он с младшим братом возвращался из Тампере на двух лошадях. Там он сделал разные покупки и, между прочим, купил для хозяйственных надобностей бутылку серной кислоты.
Эта кислота была налита в обыкновенную бутылку из-под лимонада, и поэтому Сипиля тщательно спрятал ее, чтоб кто-нибудь по ошибке не выпил этот страшнейший яд. Он спрятал эту бутылку в шкаф, который стоял на хозяйской половине.
Мошенники же расположились в особых комнатах — в двух номерах постоялого двора. И там сейчас они занялись карточной игрой, имея намерение законным путем вытряхнуть из Ионни его тысячу марок. Ионни проигрывал деньги не жалея. На что ему эта мелочь, если вскоре в его карманах зазвенят миллионы.
Что касается сделки насчет Лизы, то мошенники оттягивали этот вопрос и старались все больше и больше подпоить Ионни. И тот, наконец, совершенно опьянел.
В это время Хейкки Сипиля, готовясь к отъезду, достал из шкафа все свои покупки и понес их во двор, чтоб положить в телегу. Бутылку же с серной кислотой он временно оставил на столе, боясь попортить этой жидкостью то, что он понес в телегу.
Между тем пьяный Ионни, выйдя в коридор по своим делам, сунулся на обратном пути не в ту дверь. Шляясь по коридору с бутылкой недопитой водки, он, желая присоединиться к своим, толкнул плечом дверь в хозяйскую половину. И с пьяных глаз ввалился в комнату, где в этот момент никого не было.
Присев за стол, Ионни влил в себя остатки водки и так и остался сидеть, ничего не соображая.
В эту минуту в комнату вошел младший брат Сипиля. Увидев на столе бутылку с серной кислотой, он про себя выругал Хейкки за неосторожность.
„Ведь пьяница по ошибке мог выпить этот яд“, — подумал он и, взяв бутылку, вышел во двор. И там, крикнув брату, чтоб тот не мешкал, выехал со двора в своей телеге.
Совершенно опьяневший Ионни, посидев немного за хозяйским столом, встал, чтобы пойти к своим, но, сделав шаг, покачнулся и упал на пол, где и остался лежать в бесчувственном состоянии.
В этот момент Хейкки Сипиля вернулся в комнату за своей бутылкой. Увидев на столе опорожненную бутылку из-под лимонада, Хейкки пришел в ужас. Он подумал, что человек, лежащий на полу, по ошибке выпил яд и теперь умирает. И в самом деле это было похоже на смерть, так как Ионни, как все хватившие через край, хрипел и испускал стоны.
Сипиля тотчас позвал людей на помощь. Поднялась суматоха, суета, крик. Все растерялись. Никто не знал, что предпринять. Кто-то стал орать на Хейкки Сипиля:
— Ну как можно с такой неосторожностью обращаться с ядом!
Хейкки перетрусил. Ведь суд может обвинить его в убийстве по неосторожности. В страхе он начал бормотать:
— Откуда же я мог знать, что так случится…
Стали тормошить Ионни, но он не поддавался усилиям и продолжал хрипеть. Кто-то авторитетным тоном заявил:
— Да, теперь он уже больше не оживет.
Принялись окатывать его водой. Но в ответ на это Ионни только рычал. И хрипы в его груди усилились.
Однако обильные потоки холодной воды привели Ионни в некоторое чувство. Приподнявшись и сев на полу, он тупо взглянул на окружающих людей.
Переруганный Хейкки, склонившись к Ионни, крикнул ему прямо в ухо:
— Яду выпил!
— Что? — переспросил Ионни, не понимая.
Хейкки сунул ему под нос пустую бутылку из-под лимонада и еще громче заорал ему в ухо:
— Яд, яд выпил!
— А? — опять переспросил Ионни.
— Отраву, отраву проглотил! — что есть силы завопил Хейкки в самое Ионнино ухо.
Тамперские воры, услышав такой шум и гам, пришли узнать, что случилось.
Дрожащая от страха хозяйка сказала им:
— Вот этот выпил серную кислоту и теперь умирает.
Толстяк Танакка бросился к хозяйкиному шкафу.
Ведь он по приезде как раз за шкаф поставил свою бутылку с серной кислотой, чтоб его друзья случайно не отравились. Конечно, он не знал, что прислуга, убирая комнату, выбросила его бутылку на помойку, полагая, что там простая вода.
Не найдя своей бутылки за шкафом, Танакка понял, что Ионни отравился его серной кислотой. Он тихо сказал об этом своим друзьям, и те в свою очередь пришли в ужас. Ведь это пахло судебным делом и тюрьмой. Вряд ли им суд поверит, что они отравили человека не со специальной целью. Не раз они имели дело с полицией, и поэтому неудивительно, что сейчас всю эту воровскую шайку охватил страх.
Тотчас все воры смотали свои удочки и покинули постоялый двор. Из осторожности они пошли не по дороге, а разбрелись по лесам, чтобы незаметным образом добраться до Тампере.
Между тем Ионни все еще продолжал сидеть на полу. Однако теперь до его сознания дошло наконец, что он случайно вместо водки выпил яд. Хмель тотчас прошел. От ужаса расширив глаза, он снова переспросил:
— Так это, черт его дери, яд был?
Хозяин постоялого двора Роувари спокойно подтвердил:
— Да, это был яд. Теперь ты умрешь.
— Ой, перкеле! — вскричал Ионни страшным голосом.
Остатки хмеля испарились. Но теперь Ионни почувствовал, что все его внутренности горят, как в огне. В ужасе он стал кричать:
— Ой, нечистая сила! Ой, как забирает меня уже…
Крича и ругаясь, он жаловался на жжение в желудке.
И в самом деле Ионнин желудок, не слишком привыкший к лакомствам, с трудом переваривал обильное угощение вдовы Коуру. Чувствовалась изрядная боль и жжение.
Мужчины вздыхали, почесывали затылки и томились от ожидания. Женщины причитали в тревоге. В доме все повернулось вверх дном.
Нужна была срочная помощь. Хейкки Сипиля, чувствуя свою вину, повез Ионни в Тампере, к врачу. Но с таким тяжелобольным нельзя было быстро ехать, чтобы не растрясти его, и поэтому послали человека вперед, чтобы он поскорей привез врача навстречу Ионни.
В телеге соорудили постель и, уложив стонущего Ионни, поехали по направлению к Тампере.
* * *Километрах в двадцати от города посланный вперед привез врача.
Больной стал жаловаться на жгучую боль внутри, и поэтому врач не разрешил везти его дальше. Заехали на ближайший хутор, чтобы там положить больного. Владелец этого дома, состоятельный хозяин Пирхонен, сначала воспротивился этому.
— А кто же мне оплатит расходы? — спросил он.
Люди промолчали. Никто не знал, что у Ионни есть деньги. А сам он все еще лежал на улице в телеге.
Врач тогда стал настаивать и тоном приказания объявил:
— Не имеете права отказывать в убежище человеку, который находится в смертельной опасности.
