Андрей Яхонтов - Теория Глупости, или Учебник Жизни для Дураков-2
Никого не обидел и не забыл.
ВИНОВНИК ВСЕХ МОИХ БЕДПопутно, мельком обмолвился, что Миша стал мужем его младшей дочурки, балерины.
— Но он же вроде бы женат на Сивухиной! — вырвалось у меня. — А дочурка была замужем за разливщиком воды…
— Да, — согласился Маркофьев. — Ну и что? Мои дети смотрят на жизнь так же широко, как я. С Сивухиной у него был деловой альянс. А с моей дочерью — любовный. С Сивухиной он пел. А с моей дочерью спит. И танцует. Балетные партии. С Сивухиной он зарабатывал деньги. А с моей дочерью — получил столько… Что ему хватит по гроб жизни…
ИЗ ПОКА НЕ ЗАВЕРШЕННОГО МНОЮ "ПУТЕВОДИТЕЛЯ ПО ИТАЛИИ для дураков""Те, кто бывал в этом маленьком раю, именуемом Ривьерой Цветов, тянущемся тонкой кромкой вдоль Лигурийского побережья, знают, что узенькая горная нависшая над синим морем тропинка, связывающая два крохотных городка — Манарола и Риомаджоре — получила поэтическое название "Дорога Любви"…
ДОРОГА ЛЮБВИПосле окончания работы съезда и праздничного банкета некоторые отправились гулять по Дороге Любви… (А некоторые улетели или поехали осматривать свои полученные в дар вотчины.)
Сияло солнце. Беседки, увитые плющом и висевшие над обрывами на манер ласточкиных гнезд, манили передохнуть в их прохладной тени. На склонах спускавшихся к морю предгорий цвели агавы. А в пенившейся возле берега и гелево-неподвижной на горизонте лазури перемешались небо и вода, реально наличествующая соль и вымышленный сладкий сироп, паруса яхт и перья облаков.
Я не трехнулся бы, не въехал бы в ситуацию и долго бы ничего не понял, если бы не Маркофьев. Я, пьянея от счастья, не слишком хорошо оценивал происходящее. То есть, конечно, обращал внимание, что Вероника то и дело отстает или уходит вперед, то и дело кому-то звонит по мобильнику или отвечает на звонки. Но не придавал этому значения. Я думал о том, как символично: идти с самой дорогой тебе женщиной по Дороге Любви… Как это красиво и какого потрясающе глубокого смысла преисполнено.
Напоминание. Дурак во всем, даже в самом пошлом и ничего не значащем ищет (и находит!) возвышенное и романтичное. Если вы еще не искренили в себе эту черту — принимайтесь за дело!
Маркофьев отозвал меня в сторонку и спросил:
— С кем она треплется?
Я пожал плечами. Мне было хорошо. И не до мелочей. Я, наверное, глупо улыбался.
Контрольный вопрос. А как еще может улыбаться дурак — умно, что ли?
Маркофьев смотрел на меня озабоченно.
— Кто-то ей сейчас позвонил, а она сказала: "Я как раз иду по Дороге Любви…"
— Ну и что? — беспечно сказал я.
Маркофьев вытаращил глаза:
— Как это "что"? Что значит это "как раз"? Она как раз с тобой должна говорить о любви, а не как раз с кем-то, кто на связи. С кем это у нее "как раз"?
Истому и негу как ветром сдуло… Я стал приглядываться и прислушиваться внимательнее.
До полного прозрения оставалось недолго.
ДЕЛЕГАТМы с Маркофьевым съездили порыбачить, а когда я вернулся, то застал в гостях у Вероники Шпионовича-Застенкера. Я не слишком удивился: он ведь был делегат съезда…
НЕПРИЧАСТНОСТЬНепричастность Евлампия Шпионовича к моим семейным неурядицам подтвердила вскоре и мама Вероники, моя в прошлом гипотетическая, а теперь уже явно не получившаяся теща. Когда я (по делам оказавшись в Москве) пришел к сборщице рисовых зернышек и в надежде, что она замолвит за меня словечко перед дочерью, старушенция провещала голосом сказительницы:
— Ты опоздал… Ты ее упустил… Так бывает… Она встретила человека на улице и влюбилась с первого взгляда…
Примечание № 1. Что ж они все так дико и нелепо, несообразно и несоразмерно врали!
Примечание № 2. Чем беззастенчивее и глупее врешь — там лучше!
КРЕПОСТЬНадо признаться, я был информацией скорее ободрен, чем огорчен. Могло ли такое быть? Встретить на улице? И влюбиться? Нет, это было мало похоже на Веронику. Может, меня таким образом воспитывали? Жестоко наказывали? Хотели проучить? За мое неправильное, невнимательное, наплевательски-эгоистическое отношение к семейным обязательствам?
Что ж, я заслужил.
Я устремился на новый штурм ставшей для меня временно (я хотел в это верить) неприступной крепости. Я набрался терпения. Ведь в сложившейся ситуации был повинен только я. И я обязан был вымолить прощение!
ПОИСКВероника сделалась неуловимой. (Позднее я понял, что не мог ее найти, поскольку она странствовала под разными именами и каждый раз с новыми документами — то под фамилией Балдухина, то Греховодова, то Подлюк…)
Я ездил за ней в Москву. (Курчавился снежок…) В Париж. (Черные химеры на Соборе Богоматери стали, после чистки пескоструйными аппаратами, белыми.) Возвращался — в Италию…
Гордость и стыд мешали обратиться за помощью к ведущему специалисту Интерпола Марине. Да и не слишком ловко было его беспокоить — он теперь проживал на Сейшелах и лишь время от времени присылал фотографии, которые запечатлевали куряку гордо попирающим ногой выловленную меч-рыбу или выпрыгивающим из личного самолета с парашютом за спиной.
Я сам становился детективом. Учился домысливать, сопоставлять. Находить за внешним — скрытое.
— Зачем? Наплюнь! — говорил Маркофьев. — Столько баб! Я с еще одной познакомился… Богатая… А про внешность вообще не говорю! Хочешь, и тебе такую подыщу?
Если б я мог… Ее позабыть…
Я переживал и чувствовал то же, что некогда испытывал и переживал, теряя Маргариту. Только тогда схватывало сердце, а теперь не хватало дыхания. Оно пресекалось — будто от нехватки кислорода…
ВОПРОСНеужели энергия моей любви, бешеная энергия, могла излучаться безрезультатно?
В РЕСТОРАНЕМаркофьев обещал, что подарит мне половину Корсики… Дал гарантии, что я возглавлю научный институт, который будет на его средства построен на уже принадлежавшем мне острове Святой Елены. Но все это было не то. Я жаждал свидания.
— Рассчитывать тебе, понятное дело, не на что, — говорил Маркофьев. — Но ты хочешь доиграть сет. Позволительная, хоть и глупая прихоть.
Я умолял его мне помочь. И он подстроил нашу встречу.
Мы увиделись в ресторане. Вероника пришла одна. Увидев меня, не растерялась. Прежде она чувствовала себя неуверенно в незнакомых компаниях. А тут разошлась. Может, для храбрости выпила лишнего? Танцевала сперва с роскошным молодым итальянцем, владельцем фабрики по производству разноцветных спагетти. Потом — с престарелым хозяином птицефабрики, завалившей весь мир перепелиными яйцами. На глазах моя возлюбленная превращалась в противоположность той медсестрички, которой я ее помнил. Задиристо и рискованно шутила, вызывающе спрашивала у меня, почему я не владею такими дорогущими машинами, как ее партнер по танцам, просила макаронника отвезти ее домой и распихивала свои телефоны всем без исключения сидевшим за нашим столом мужчинам. Такой я не видел и не знал ее никогда. Мужчины с удовольствием поддерживали и поощряли ее игривость.
— Что с тобой? — спросил я.
Она сказала:
— У меня будет ребенок…
И укатила с кем-то из новых знакомцев. Кажется, именно с королем макаронной промышленности.
МЕТАНИЯЯ позвонил ей на следующий день. Она сняла трубку. Голос был… Как передать интонации, которые я различил? Тихо сияющий… Глубокий… Грудной… Таким воркуют весной на балконах голуби. Я будто воочию увидел ее купающейся в неге и счастье.
— Надо поговорить, — сказал я.
— Не сегодня, — мгновенно изменив интонации, ответила она.
— Когда?
Она медлила.
— Завтра утром… Или нет… Я не смогу с тобой увидеться… Вообще…
— Почему? — глупо замычал я.
— Ладно… Перезвони через день…
Ясно было: она мечется. Такой вывод я сделал. Видимо, ей и хотелось меня увидеть, и в то же время она боялась не выдержать, не совладать с чувствами, которые испытывала ко мне.
МУЖИК— Дурак ты дурак, — говорил мне потом Маркофьев. — В тот момент у нее наверняка сидел мужик. Голову даю на отсечение. И она хотела, чтобы он испугался, что она его бросит и вернется к тебе. Ей того и нужно было… Его напугать. И чтобы он взревновал. Она этого добивалась… Но в итоге сама перепугалась, как бы его не упустить, вот и стала крутить, отменять встречу…
ОТТАЛКИВАЮЩАЯ РЕАЛЬНОСТЬТак и было. Я вскоре убедился: Маркофьев прав во всем. Я сидел у Вероники, когда позвонил кто-то другой.
Она сказала ему, что не может говорить, поскольку не одна.
То есть и этого звонившего провоцировала на ревность?
Конечно же нет! Стыдно было так думать! Она хотела обстоятельно и откровенно поговорить со мной.
И мы говорили. Она пила и пила пиво "Молодеческое" из высокого стакана. Подливала и снова пила.
