Линор Горалик - Библейский зоопарк
Шесть тридцать, картонный Шмулик настойчиво сообщает тебе, что выход — слева, ты идешь направо. Это лемуров мир, в туристическое время тут стоит строгая девушка размером с кабачок и говорит: «Не трогайте их, они нежные, не трогайте их, они нежные». Они нежные, они поздно встают, они подолгу загорают, выглаживаются, вылизываются, никуда не спешат, медленно ласкаются друг к другу, подходят к тебе, шелковой лапкой берут тебя за палец, заглядывают в глаза, умиляются детям, метят территорию в удивительно неудобной позе: стоя в гамаке из лиан вниз головой, очень продвинуто, очень оригинально. Хорошо, что далеко от них находится попугай Чарли, удар бы хватил его при виде этих нежных, ласковых, балованных, бублик нюхающих с вежливым интересом и отводящих лапкой в сторону: «Для них это слишком калорийно», — говорит тебе с упреком строгий кабачок. Но с закрытием зоопарка кабачок уходит по своим человеческим делам, и лемуры берут у тебя калорийный бублик, закатывая при этом глаза, вздыхая, явно клянясь себе, что с завтрашнего дня — только салат, салат и салат. У них маленькие круглые пузики и удивительно сильные ноги. В Ветхом Завете лемуров нет, но здесь они есть.
Бибикает бибикалка, и громкоговорители раздраженно уже говорят тебе, что пошел восьмой час, вышли все сроки, домой, домой тебе пора, чужой человек, через два часа улетать тебе, чужой человек, — но ты громкоговорителей не слышишь, потому что раскатывается по зоопарку звук поинтересней и посложней: рев; причем рев такой хрестоматийный, какой, ты раньше думал, бывает только на заставках фильмов студии «Metro-Goldwyn-Mayer». Ан нет: они действительно так рычат. Чтобы это услышать, надо нарушить туристический режим, потому что они просыпаются в сумерках, когда уходят и арабские мамы с колясками, и вспотевшие от впечатлений толстые молодые люди из Бруклина, решившие держаться корней, и ищущие уединения в террариуме, безразличные к мраморным черепахам и синеязыким сцинкам, истомленные любовью подростки. Можно стать очень близко к стеклу, и тогда они бегают буквально в пяти сантиметрах от тебя, разминаются после сна: туда-обратно, туда-обратно, туда-обратно, — и вдруг ты понимаешь, что это не просто туда-обратно, а каждый раз с небольшим поворотом, с небольшим изменением угла, — и вдруг ты оказываешься с ним лицом к лицу, и сердце падает у тебя, насмотревшегося милых дневных зверушек. Глаза у него тяжелые, желтые, а тело до странного маленькое, ты думаешь вдруг, что он, конечно, крепенький, но ведь поменьше молодого бычка ростом, поменьше, может быть, даже какой-нибудь особо крупной собаки, — и тут он рычит. Он есть в Ветхом Завете, он есть на гербе Иерусалима, и вот ты стоишь и смотришь, как поднимается он с добычи, и многое понимаешь про этот зоопарк, и про эту землю, и еще про некоторые вещи. И за спиной у тебя человек и бибикалкой не бибикает, а тоже стоит и смотрит на него — желтого, спокойного, тяжелоглазого. Ты доезжаешь на бибикалке до выхода из зоопарка, по дороге спрашивая у водителя про картонного чувака — Шмулик все-таки или Ицик. Водитель говорит, что, кажется, Йоник. Семь тридцать вечера, синее давно стало серым, серое скоро станет переливчатым и гладким, как оникс, как перья черного какаду, но асфальт еще теплый. Камера телефона не берет этот цвет, но все-таки что-то получается: пепельное, с шестью параллельными штрихами электрических проводов, и уже у самой стойки регистрации пассажиров какой-то приветливый Ицик или Йоник из наземной службы снимает у тебя со спины чье-то ярко-синее перо, дико выглядящее в глобалистских декорациях аэропорта.
Библия утверждает, что всякому ленивцу следует поучиться трудолюбию у муравья. На самом деле около трети обитателей каждого муравейника откровенно бездельничает. Так что при случае можно просто говорить, что вы учились не у тех муравьев.
Если вы решили рассказать кому-нибудь про Библейский зоопарк — делайте это осторожно. Библейский зоопарк — сложная, эмоциональная тема. Даже если вы с самого начала планировали рассказывать про всякое хорошее — можно легко сказать что-нибудь не то, не так, не тем способом; не про то хорошее, наконец. Вот вы с такой нежностью об этом самом зоопарке, с умилением даже, — а там же ужасная проблема с фондами, там сложности с исследованиями, там не хватает всяких важных животных, там нужно обновлять инфраструктуру. Или: вот вы с таким сарказмом, с глумлением даже, — а это, учтите, один из самых нестандартных зоопарков в мире, в него вложено столько души человеческой, вы вообще понимаете, что такое создать полноценный зоопарк всего за шестьдесят лет? У нас тут исследования мирового значения, у нас тут попугаи по сто четыре года живут. Или: вот вы, предположим, хвалите этих экзотических импортных попугаев — а что их хвалить? Конечно, попугаями всем в морду тычут, у самого входа поместили; а исконно израильские животные, между прочим, не привлекают никакого внимания, между тем как их, именно их надо выдвигать на первый план: скального зайца дамана, например; не уделяется достаточно внимания даману, происходит жалкое подражание американским зоопаркам в ущерб нашим аутентичным животным, а даман, кстати, младший родственник слона и упоминается в Ветхом Завете, на секундочку. Или: вот вы сюсюкаете над этим исконным даманом, а что над ним сюсюкать? В Израиле его, дамана, стада; банальное, невоспитанное животное. То ли дело — привлечь к сотрудничеству рысь, слона привлечь, гюрзу калифорнийскую тоже; адекватно интегрировать этого вашего дамана ветхозаветного в прогрессивное западное общество.
И так далее, и неизбежно. Так что очень осторожно говорите про Библейский зоопарк, а еще лучше — не говорите; оставьте себе; кто еще может похвастаться, что у него есть внутренний зоопарк, в конце концов. Тем более что это только вас касается, по большому счету, — вот эти ваши отношения с зоопарком, вот эти сложные щи; это вас лемуры трогали — do not kiss and tell.
Только лично вас касается все это — вот это белое, голубое, синее, серое, черное, серое, синее, голубое, белое опять.
Напоследок: «спасибо» и еще несколько слов
Мне очень хочется поблагодарить тех, кто помогал мне писать «Библейский зоопарк». Это Давид Розенсон, которому посвящена эта книжка; это мои родители, которые читали каждый отрывок первыми (и хвалили его, кажется, еще до того, как читали); это мои израильские друзья (в первую очередь — Хаюты, Корманы, Швабы и Заяц) и мои московские друзья (в первую очередь — Гаврилов, Каширская, Злата и Идлис): все они подбадривали меня, делились своими идеями и терпели мое нытье. И, конечно, это терпеливые редакторы «Букника», не только сражавшиеся с моими ошибками, но и терпеливо правившие текст по десять раз уже после его публикации, потому что им попался нервный автор, постоянно стремящийся сделать как лучше. Большое спасибо всем этим людям.
Сделать полезное:Если вам захочется сделать людям что-нибудь хорошее, можно справиться с этой задачей, не тратя особых сил, денег или времени:
Можно купить книжку за двадцать шекелей (это меньше шести долларов), взяв ее со специальной полки в какой-нибудь модной кафешке, — скажем, в заведениях на тель-авивской улице Шенкин или на иерусалимской Эмек-Рефаим. Эти книжки (на английском, иврите, русском, французском и т. д.) — часть придуманного в Израиле буккроссингового проекта помощи инвалидам «Давняя история» (Same Old Story).
Можно сдать кровь в передвижных пунктах сдачи крови: они часто появляются в центрах больших городов, а главное — на центральных автобусных станциях. Собираясь ехать из города в город, достаточно просто прийти на станцию за двадцать-двадцать пять минут до автобуса. Взамен получите сок и печеньку.
Можно ссыпать мелочь, болтающуюся в карманах, в некрасивые прозрачные коробочки для мелочи, стоящие на кассах почти любого крупного супермаркета. Эта мелочь складывается в довольно серьезные суммы, идущие на помощь детям-инвалидам.
Можно стать друзьями понравившегося вам музея. О том, как это делается, вам расскажет любой представитель музейного персонала.
Можно просто купить продуктов для бедных семей в том самом супермаркете, где вы покупаете продукты для себя, и отдать их присутствующим здесь мальчикам и девочкам из добровольной благотворительной организации «Латет». Обычно эти ребята подходят к вам сами, особенно перед праздниками; сумму пожертвования определяете вы сами.
Обратить внимание:На израильский street art — с ним все обстоит очень хорошо, особенно в центрах больших городов. Музей современного искусства некоторое время назад даже делал выставку по этому поводу и издал книгу по результатам; книга (в том числе — на английском) продается в магазине при музее.
