Михаил Серегин - Самая срочная служба
– Извините, – пробормотала она.
Голова у Фрола после такого удара просто пухла. Он, неожиданно для себя, закатил глаза и рухнул. Простаков даже не успел подхватить его.
– Что же я наделала! – взвыла медсестра, хватая с пола Валетова, словно ребенка, и укладывая его на высокую широкую кушетку, стоящую посередине комнаты. – Ну что вы встали?! – вскрикнула она навзрыд. – Вон в ящике нашатырь.
Потом она махнула на солдат рукой, повернулась, сама открыла ящик и взяла оттуда пузырек. Подняла с пола рулон с ватой, оторвала кусок, смочила его в едкой летучей жидкости и начала водить под носом у Валетова.
Тот быстро очнулся, вскрикнул, резко приподнял голову и затем снова рухнул как мертвый.
– С ним все будет хорошо, с ним все будет хорошо, – бормотала она, обхватывая голову руками. – А шприцы бы я им все равно не дала, наркоманы какие-то. Узнаю – все, конец им. Обязательно комбату пожалуюсь.
Простаков поглядел на Валетова, лежащего неподвижно. Резинкин нашелся:
– Тогда мы тоже пожалуемся. У него, поди, сотрясение мозга. Человек при смерти.
Медсестра опешила:
– Я не знала.
– А может, они тоже не знали, что вы им шприцы не дадите?
– Вы их еще и защищаете? – товарищ толстопопый прапорщик-женщина лупала огромными глазами.
– А почему бы нам не защищать, вы вон чего с людьми делаете, по башкам их бьете, – дожимал Резинкин, склоняясь к Фролу и заботливо прикладывая ладонь к его лбу.
– Куда они пошли? – задал самый насущный вопрос Простаков.
– Откуда я знаю? Меня же по голове ударили!
– Чем это, интересно, они вас? – озаботился гулливер, разглядывая аппетитную фигуру.
Когда они выходили из медсанчасти, Резинкин не умолкал:
– Ты видел, какая? Твой калибр, твой размер. Такие формы. Ты бы ее прям сейчас, да? А ля-ля-ля-ля...
– Заткнись. – Простаков чесал лоб, затылок, пупок и все, что ниже. – Где мы будем искать этих придурков? Ведь сейчас она Валетова выходит и потом прямиком к комбату. Думаешь, что хорошее будет? Нас с этой стройки отправят куда-нибудь повоевать.
– Боишься? – раскалился Резинкин.
– А ты, Витек, не боишься, да? Ты давай думай, где нам искать этих дембелей долбаных. И надо молиться, чтобы медсестра поостыла, иначе на самом деле вложат нас тут всех. Ты думаешь, комбат разбираться будет, кто за шприцами приходил, кто медсестру спасал? Ей вон по фигу.
Слушай, а за что она ему так вмазала-то? – не понимал Простаков. – Он ее спасать пришел, а она ему по башке...
– Думала, что лапать ее начал.
– А-а-а, – протянул Простаков и улыбнулся. – Сопротивляется, значит.
– Ты че, на самом деле загорелся, что ли? Тебе мало того, что ей по башке то ли Ануфриев, то ли Сизов заехал, ты ее еще оттарабанить решил? Здоровый, успокойся.
– Ничего я не решил, – пробурчал гулливер, переминаясь с ноги на ногу и выкручивая голову. – Куда пойдем-то, где искать-то?
Они отошли немного в тень, чтобы не светиться под горящей на крыльце лампочкой, и шевелили извилинами.
– Короче, размышляем, – бубнил Резинкин. – Итак, я наркот. У меня есть чем ширнуться, куда я с этого места пойду?
В полумраке видно было весьма и весьма плохо. Стоящие вдалеке фонари, что освещали пространство у фасада казармы, не добивали сюда. Так, какие-то блики. Резинкин закрыл глаза, пытаясь представить себе, что же он увидел бы днем, стоя на этом месте.
Чуть левее – казармы. Чуть правее – губа. На губу они вряд ли попрутся. Если посмотреть прямо, то за небольшими деревцами можно разглядеть плац. Сзади забор, отделяющий часть от остального мира. Вряд ли они пойдут в казармы. Если их там увидят, начнутся расспросы, что они здесь делают, поскольку должны находиться на стройке.
Он продолжал соображать, стоя с закрытыми глазами.
Простаков не причислял себя к весьма способным сыщикам и потянул его за шиворот. Резинкин невольно открыл глаза.
– Через забор они полезли, понял? Сматываться отсюда. У них пропуска есть, шприцы есть. Медсестру оглушили – куда пойдут? Через забор полезут.
В этот момент на крыльце появилась уже высохшая после рыданий рыжая Лиза. Они стояли в темноте, видеть она их не могла. Женщина закрыла медпункт и решительными шагами двинулась к казарме.
– Ну все, сейчас она вложит дежурному, и Сизова с Ануфриевым будет искать весь батальон. Прикидываешь, чего тут начнется? Сейчас всех поднимут, всех застроят, все наряды проверят и нас не забудут. Она ведь их запомнила!
– Конечно, запомнила, – согласился Простаков. – Я бы тоже запомнил того, кто мне по башке бьет. Потом нашел бы и ему бы башку оторвал. Полезли через забор, надо уходить отсюда. Сейчас тут жопа начнется.
– А че с Фролом делать будем?
– Ничего с ним не надо делать. Он сейчас на коечке дрыхнет. Она, наверное, ему еще и со второй стороны заехала, чтобы спал крепче.
Оба по-тихому заржали.
И тут в темноте раздался голос:
– А-а...
Ануфриев с Сизовым лежали в траве, один возле другого, и бредили под кайфом.
Резинкин подсел.
– Кого мы только не встречаем сегодня. Че делать? Сейчас же шмон начнется.
Простаков задумался.
– Надо бы Фрола сюда, он бы решил, что делать.
Вернулись в медчасть. На этот раз, уже не стесняясь, били окно в процедурном кабинете. Забрались внутрь, нашли Фрола, тихонько посапывающего в лазарете.
– Вот и занял коечку, – ухмылялся Резинкин, идя впереди Простакова, тащившего на себе своего друга.
– Слушай, а что он спит-то до сих пор? Я его трясу, трясу.
– Перестань трясти, даун. Она ему, наверное, снотворное вколола.
– А чего с этими двумя делать будем, которые в траве дрыхнут?
Резина остановился.
– Погоди.
Он ломанулся в кладовку и вернулся оттуда с носилками.
– Вот, гляди.
Простаков, удерживая на плече свисающего вниз головой Фрола, взвыл:
– Да ты что? С носилками нас сразу сцапают.
– Ну не оставлять же их здесь валяться. Ты прикинь, их найдут обколотыми. Мы все отсюда на Колыму поедем служить. Ты только представь, как будет улыбаться Стойлохряков.
– А мне к дому ближе.
– Придурок здоровый.
Простаков не обиделся.
– Ну че, через дверь выходим?
– Ну ты и долбан! Через окно. Сейчас медсестра, поди, бежит уже сюда, да не одна. С шакалом каким-нибудь.
И в этот момент хрустнул дверной замок. Мужики быстро и бесшумно покинули процедурный кабинет, словно бэтманы, и направились к забору. Быстро ступая по стриженой травке газона, разбитого рядом с высоким деревянным забором, Простаков нес Валетова, ожидая от него, что он все-таки проснется.
Сзади раздался знакомый голосок:
– Вот здесь. Вот здесь они меня ударили.
Это медсестра жаловалась кому-то.
Мужики присели.
– Надо доложить комбату, – раздался мужской голос.
Подчиненные сразу же узнали тембр своего взводного, лейтенанта Мудрецкого.
«Не повезло лейтенанту, – думал Резинкин, сидя на корточках. – Своих же людей ловить придется».
Наконец голоса стихли, и, похоже, медсестра и лейтенант вышли из кабинета.
Подождав еще немного, стали перебираться через забор. Первым перелез Резинкин. Затем перекинули носилки, и только после этого Простаков взял за шиворот и за ремень маленького Фрола, встал на цыпочки, приподнял его над головой и аккуратно спустил по поставленным под углом носилкам через забор. Груз встречал Резина.
И тут в ночи раздалось:
– Солдат пропал! – визжала медсестра.
Простаков сиганул с такой проворностью, будто ему под зад подложили раскаленную сковороду. Оказавшись за сплошным забором, на другой стороне, оба позволили себе на секунду перевести дух.
Резинкин тряс за подбородок лежащего на земле Валетова.
– Бежать, бежать надо, бежать, – шептал он в надежде на то, что все-таки Фрол очнется.
– Ни фига, бесполезно, – подытожил Простаков. – В какой они стороне?
Один пошел налево, а другой направо, поскольку оба забыли, где же лежат эти наркоты.
Балдежное «Э-э!» в ночи выдало наркоманов.
– Что делать будем? По одному их на носилках таскать? К стройплощадке? Это далековато. Мы тут будем полночи куролесить.
Простаков посмотрел на одно наркотское тело, на другое. Пнул сапогом в бок Ануфриева. Тот вряд ли ощутил пинок.
– Для начала надо Валетова реанимировать, – предложил Резинкин, склоняясь над малым.
– Ни фига не получится, – выдал заключение Алексей. – Любой бы нормальный давно бы уже на ногах стоял да вопросы бы задавал. А этот спит, голубок, ручкой-ножкой не колышет. Резинкин, че, вот прямо так положим на носилки и понесем?
Простаков вытянул на траве одного и другого. Поглядел на тушки.
– Да нет, вместе вряд ли мы их положим. Давай вот этого, Сизова, возьмем. Он похлипче будет, а к нему еще Фрола приложим. И понесем.
– Да нам необязательно их до свинарника тащить. Просто подальше от части унесем куда-нибудь. И все. А к утру они в кустах оклемаются и сами дойдут.
