Сергей Шапурко - Два миллиона (сборник)
Микроавтобус, подвывая на подъемах, исправно делал свою железную работу. Тони и его команду нагнать пока не удалось, но Михаил с оптимизмом смотрел в будущее.
– Догоним, никуда они не денутся. У них – «Вольво», в конец убитая, а у нас – «Тойота». Японцы лучше шведов машины делают. Догоним!
– Я в тебе и не сомневаюсь, – мило улыбаясь, сказала Катя.
Зашифрованные любовные слова были высказаны ранее и теперь, чтобы не молчать, предстояло хотя бы слегка разобрать завалы предыдущей жизни.
– Катя, а как же тебя угораздило с Соскачевым связаться?
Екатерина горестно вздохнула, что-то вспомнила, о чем свидетельствовала небольшая слеза, появившаяся в углу левого глаза, и ответила:
– Два года назад это было. Я окончила институт и не могла найти приличную работу в Москве. А тут он. Весь такой успешный. Кругом разруха, а у него – машина фирменная. Во всем неразбериха и бардак, а у него – все схвачено. В общем, потеплело глупое девичье сердце и… Короче, Миша, не хочется мне все это вспоминать. Было и хорошее, не стану отрицать. Но как можно оценить моральные качества человека, бросившего свою жену, причем втихаря, как последний подлец?!
– Все, все, Катя! Не волнуйся так. Больше о нем ни слова! А у меня история тоже была. И, кстати, тоже два года назад. Проходила у нас по одному делу Ольга Пер… Ну, неважно, как ее фамилия. Так вот, допрашиваю ее, а она как расплачется! Я: «В чем дело?». «Люблю», говорит. «И кого же?» «Вас!» И опять в слезы. Я тут потерялся слегка – впервые такое со мной, но все же спрашиваю: «Когда же успели влюбиться в меня-то?» «Да вот, прямо сейчас! С первого взгляда». Я-то умом понимаю, что бред все это, неправда, а сердце колотится! Разрумянилась она от слез, жуть, какая красивая сидит напротив меня, о любви своей щебечет. Ну, и поплыл я! Отмазал ее, вскользь по делу провел. Вызволил ее из СИЗО, у себя поселил. Жили мы, поживали ровно две недели. Потом она, когда я на работе был, собрала мои вещи, те, что поценнее, и поминай, как звали.
– Да… Ты еще хуже меня вляпался. Так и не нашел Олю эту?
– А я и не искал. Смысл? То, что она утащила, я опять нажил. А сердце разбитое разве склеишь?
Машина, преодолев Агойский перевал, подъехала к Туапсе. Строгий ГАИшник взмахом жезла приказал Брыкину остановиться.
– Сержант Сайкин. Предъявите документы.
Брыкин вышел из автомобиля и, показав свое служебное удостоверение, коротко бросил:
– На задании.
Сержант взял документ и прошел к служебному автомобилю. Через минуту он вернулся с еще одним сержантом, который держал автомат Калашникова наперевес и недобро улыбался.
– Гражданин Брыкин, вы арестованы, – казенным голосом сказал сержант Сайкин, – микроавтобус «Тойота», госномер А303НК числится в угоне. Он принадлежит гражданину Грохотько, проживающему в станице Ветхозаветной.
– Я знаю, кому принадлежит данный автомобиль. Он был реквизирован мною по служебной необходимости. Я – следователь, капитан милиции.
– Это я прочитал в вашем удостоверении. Однако, какой-либо документ, подтверждающий то, что вы находитесь на задании, у вас отсутствует. Если он у вас есть, предъявите его.
– Я не обязан перед вами отчитываться!
– Хорошо. Тогда пройдите в машину. Поедем в отделение, там разберемся.
– Вы за это ответите!
– Ведите себя достойно! Пройдемте!
Катя, затаив дыхание, наблюдала как ее, недавно обретенного любимого, посадили в машину и увезли в неизвестном направлении.
Водить автомобиль она не умела. Пришлось остановить такси и ехать на автовокзал.
«Сначала деньги у Соскачева заберу, потом вернусь в Туапсе и Мишу выкуплю», – решила она, садясь в автобус.
Наиболее крепок запах дороги в междугородних автобусах. Присутствует он в них всегда и создается впечатление, что их с ним и строят. Катя сидела на бывшем когда-то мягким кресле и вдыхала этот сомнительный запах. Она прикрыла глаза. Впереди был Сочи и новые поиски, необходимо было немного отдохнуть.
Глава 20
На въезде в Сочи стоял местный сумасшедший Гоша. Сатирически настроенные граждане снабдили его затертым милицейским кителем, армейской фуражкой и жезлом. Карикатурный образ ГАИшника стал местной достопримечательностью. Настоящие милиционеры его несколько раз забирали и даже однажды побили, но Гоша с завидным постоянством вновь появлялся на прежнем месте. У местных автолюбителей он вызывал лишь улыбку или недобрую ухмылку. Определенную опасность он представлял лишь для гостей города, въезжающих в курортные чертоги.
Попался в этот капкан и Джабраил. Следуя указаниям «постового» Гоши, он, слегка удивившись, выехал на встречную полосу, где в него тут же врезалась машина «Скорой помощи».
Внутри медицинского автомобиля находился старик Попугайкин. От удара он очнулся и, не взирая на уговоры и прямые угрозы медперсонала, выбрался наружу.
Водитель «Скорой» ругался с Джабраилом.
– Ты зачем, чучмек, на «встречку» выехал?!
– Сама «чучмэк»! Вон выдыш мэнт стаыт? Он паказаль!
– Ну, ты, блин, даешь! Это же дурачок наш местный Гоша!
– Откуда я зналь?!
– Да, ты посмотри, как он одет! Треники застиранные, с пузырями на коленях, шлепки порванные. Фуражка армейская. Из милицейского, только китель, да и тот старый. Какой же это ГАИшник?!
– У нас в городэ всэ ГАИшники такой!
К спорящим подошел Тони и с помощью наличности разрешил конфликт. Когда инцидент был улажен и автомобили, несерьезно пострадавшие от столкновения, готовы были разъехаться, Тони увидел деда, с которым они с Джоном разговаривали в Москве.
«Родственник Соскачева!» – вспомнил американец.
– Позвольте, уважаемый, – подбежал он к Попугайкину, – Вы меня не помните?
– Признаться, нет. А вы из какого филателистического клуба будете?
– Нет, я не из клуба. Мы встречались по другому поводу. Я ищу Ивана Никаноровича Соскачева.
– Я тоже его ищу. И даже нашел. Но почему-то потерял сознание и оказался в «Скорой помощи».
– Пересаживайтесь к нам. Раз у нас общая цель, то и держаться мы должны вместе. Не так ли?
– Видимо, да, – неуверенно ответил дед.
– А где вы в последний раз видели Соскачева?
– Улица Ворошилова, дом 45.
– Помните, как туда ехать?
– Конечно, – сказал дед и скомандовал Джабраилу, – сейчас разворачивайся и вон по той улице вверх.
Через пятнадцать минут «Вольво» остановилась возле дома-скворечника.
Тони распределил обязанности. Джабраил предлагал настолько жуткие способы воздействия на должника, что его пришлось оставить в машине.
Однако группа захвата вернулась назад ни с чем – Соскачева не было. Опрос соседей также ничего не дал.
Экспедиционный корпус, недавно пополнившийся пенсионером Попугайкиным, обступил своего лидера и угрюмо молчал. Тони поднял глаза к небу, видимо там ища ответы на немые вопросы своих помощников.
– Он уезжать собирался, – неожиданно проговорил дед.
Искатели тут же всколыхнулись, как кусты от порыва ветра.
– Куда?
– На чем?
– Когда?
– Не знаю я! За границу, вроде бы, хотел ехать.
– На чем можно уехать за кордон? – задал вопрос Крабов и тут же сам и ответил:
– На самолете или пароходе. Морвокзал ближе. Едем туда!
Тони, согласившись с бывшим учителем, махнул рукой и «Вольво», заполнившись пассажирами, рвануло вперед.
Глава 21
В отделении милиции, куда был доставлен капитан Брыкин, царил хаос. Надвигалась внеплановая министерская проверка, а начальника, подполковника Чуточкина, не могли нигде найти. В пятницу вечером он уехал с приятелями на охоту и с тех пор о нем ни слуху, ни духу, хотя был уже вторник. Жена подполковника сидела тут же в отделении и своими выкриками и истериками дестабилизировала и без того неустойчивое функционирование подразделения.
Чуточкин руководил здесь уже десять лет и работу организовал так, что без его ведома даже наручники лишний раз не щелкали. Сейчас же, когда начальник пропал, все развалилось, как соломенная хижина Ниф-Нифа. Милиционеры, осиротевшие и потерянные, бродили по отделению понурые, как беспризорники.
Позже, конечно, выяснится, где был и что делал подполковник Чуточкин в течение шести дней. Он будет иметь очень серьезный разговор с женой, после которого у него появится тик на правом глазу и легкое заикание.
Сейчас же, когда Брыкин, конвоируемый двумя сержантами, попал вовнутрь, Содом там стоял еще тот. Его подвели к дежурному и сдали под роспись.
– Посиди пока вот здесь, за перегородкой. Не до тебя сейчас, сам видишь, – сказал Брыкину дежурный и куда-то убежал.
Михаил видел. Видел, что обстановка ему благоприятствовала, и что надо бежать. Улучив момент, он взял со стола дежурного, вернувшегося и разговаривающего по телефону, какую-то папку и, придав своему лицу строгое выражение, направился к выходу. Постовому, стоящему возле двери, он на ходу бросил:
