Франсуа Шаму - Футбольная сказочка 2012: Матч эры за Грааль
– Для меня не важно, что говорят другие, – предостерег президент. – Я очень уважаю вас и именно в вас вижу того человека, который способен выполнить необычайно важное задание. Его я могу доверить только вам.
Миля понял президента, который не стал скрывать, что это поручение в случае неудачи станет для него последним. Дальше – отставка. И полное политическое небытие. Чемодан – вокзал – гостиница.
– И дальше, – тут голос председателя «Газвпрока» предательски сорвался, – я готов выполнять все самое важное для страны. Вы же меня знаете – я трудоголик.
Президент знал, что уже полтора месяца Алексея Парисовича не было на работе, поэтому усиленно закивал головой. Амплитуда была такой, что еще немного, и он бы ударился о стол подбородком. Но к счастью для страны, президент опомнился, остановился и вкратце изложил суть проблемы. Надо выкупить трансферы Сталина, Ленина и Ивана Грозного у организаторов Матча эры. Русских, советских людей не должно быть в сборной негодяев. Вообще! Политический заказ Запада ясен – ни одного представителя в сборной света и максимум в сборной тьмы. Чтобы дискредитировать Россию в глазах малообразованной части европейского и американского общества. Бюджет акции не ограничен. Конечно, нельзя развращать очернителей Родины, но скупиться еще более нецелесообразно.
– У вас есть хороший опыт работы на футбольном рынке, «Газвпрок» спонсирует успешный клуб. Вы участвовали в похожих переговорах, знаете специфику. У вас получится. Должно получиться! – напутствовал президент. – И давайте так, чтобы сделка не стала достоянием СМИ. Ни их, ни наших!
Миляш вступал в бой за честь страны без всякой надежды на славу. Но с огромным стимулом. Сохранение собственного места и привилегий – величайший стимул в России.
Глава двенадцатая
Стихами девушка приносит в мир смятенье,
Ум возвышая, о предметах изменяет мненье
Волк млел, Волк слушал и заслушивался, Волк выводил разговор к тому, чтобы в нужном месте вставить придуманные перед сном остроты, Волк ходил перед завтраком в тренажерный зал и сауну, Волк стал груб по отношению к Сохатому. Груб, насмешлив и высокомерен. Волк испортился, и виноват в этом был сам Соха. Он вызвал Фаму в Швейцарию, чтобы она повышала его статус в обществе. А она самим фактом своего появления посеяла раздор. И ко всему прочему всерьез восприняла свою должность креативного директора Матча эры. Выступила с масштабными маркетинговыми инициативами. Тут уж изумился Кайлин. Но все-таки назначил ей встречу. Еще бы! С такими роскошными и интеллектуальными дамами этот сибаритствующий янки никогда не сталкивался в своих закругленных плюшевых апартаментах.
Фама знала:
правила этикета,
что телевизор смотрят только лохушки,
ежедневный курс основных валют – вплоть до сотых,
три языка – английский, французский и ретороманский.
Фама занималась:
ушу – три года,
бальными танцами в школе,
йогой – шесть лет.
Фама умела:
играть на скрипке,
прилично играть в покер,
найти на глобусе Мадагаскар,
обходиться без подруг – совсем,
не опаздывать на деловые встречи,
читать стильные несовременные книжки,
отказывать не умеющим долго ухаживать поклонникам,
вести активный образ жизни, но при этом рано вставать,
пользоваться всеми благами, предлагаемыми телефоном Vertu,
снисходительно принимать богатые подарки, как безделушки,
писать увлекательные бизнес-проекты всего на двух страничках,
убеждать милицию и полицию не взимать с нее штраф за превышение скорости,
и еще много чего сугубо женского умела.
Фама никогда не загорала, потому что считала лежание на пляже плебейским занятием. И еще потому, что кожа от загара портится и быстрее стареет.
А еще Фама совершенствовалась на курсах «Прямые шаги». Хотя куда уж можно быть совершеннее! Курсы повышали самооценку. Предлагались тренинги, направленные на завоевание нового психологического статуса. Преподаватели – супруги Севаш – требовали побольше восхищаться собой для обретения себя. В частности, предлагалось написать стихотворение, восхваляющее какой-нибудь собственный орган. Фама скоромно выбрала самую незаметную для посторонних глаз часть своего тела, скрытость которой только добавляла ее сочинению утонченного поэтического шика. Она восславила свой коренной зуб.
Это стихотворение Фама походя прочитала за обедом Волку и Сохатому, когда оленина показалась ей слишком жесткой. Даже поэт Владимир Маяковский на вечерах в Политехническом музее не получал такую внимательную и преданную его творчеству аудиторию.
Мой зубчик коренной!
Зачем так скромен ты?
Любим ты лишь слюной
В предчувствии еды.
Запрятан глубоко,
Не виден никому —
Так ценишь свой покой?
Влюблен в свою тюрьму?
Ведь рот – это тюрьма.
Решетка – мой прикус.
Тебя скрывает тьма,
Пока не засмеюсь.
Так буду хохотать,
Чтоб белая эмаль
Могла из недр сиять,
Как дорогая сталь.
Меня ты защити
От недругов, прошу.
Мужчины – прочь с пути!
А то перекушу!
На последней строчке Сохаев даже вздрогнул. Всего, бедолагу, передернуло. А Волк даже не шелохнулся, когда Фама замолчала и запила свое творчество ароматным капуччино. Он наслаждался мелодикой стиха, подстраивал биение сердца под его ритм, влюблялся в каждую рифму. И в их создательницу, конечно, тоже.
А потом был прием у Кайлина. Ангелиссимус даже слез со своего ложа, чтобы с близкой дистанции рассмотреть чертежи, которые новый креативный директор привез с собой. Планы Фамы были грандиозны, как и всякая нормальная русская идея. Каждый предмет из обихода светличностей, предназначенный для сканирования, должен доставляться в крупный город, где параллельно проходят мессианские выступления Кайлина. Города, желающие принять эту церемонию, должны выдержать конкурс и заплатить взнос в кассу New wave.
Предмету организуется торжественная встреча, точно святыне… С шествием через центральные улицы, с поклонением реликвии и возможностью рядом с ней сфотографироваться. Тут же завязывается продажа сувенирной продукции и копий предмета. Муляжами Грааля вообще можно торговать везде. Вокруг на каждом шагу афиши, на которых цитата или афоризм, сочиненные чествуемым гением. На необходимости культа ярких и запоминающихся цитат Фама особенно настаивала. Сейчас народ заглатывает рекламные слоганы, а в древности с таким же удовольствием велся на афоризм.
Ангелиссимус ликовал. Миллионы франков овеществлялись с каждым новым словом русской музы бизнеса. Иногда Кайлин вставлял свои реплики с уверенностью, что концепцию Фамы можно усовершенствовать. Усовершенствовать в нюансах. Но все присутствующие понимали – им управляет ревнивое желание поддержать свой статус. И никто его рационализаторские предложения (в том числе и он сам) всерьез не воспринимает. И Фама улыбается ему не потому, что она согласна, а потому, что она вежливая и воспитанная.
Великие слушают, но не слушаются!
– Когда мы начинаем реализацию вашего маркетингового плана? – потер ладошки Ангелиссимус.
– А мы уже начали. – Фама срезала пророка, как бензопила засохший сучок.
– Браво! – Кайлин терял авторитет, а вместе с ним и способность критично оценивать свои поступки.
Он просто растворился в восторге. Он дал Фаме на откуп все рекламные акции New wave. Он предоставил цивилизованный мир в ее полное распоряжение. И мир земной, продуваемый январскими ветрами, в священном ужасе трепетал, ожидая величественных перемен.
Глава тринадцатая
Ангелы обмана и разводки
Оставляют в дураках без наркоты и водки
Миляш ненавидел встречи на чужой территории. На нейтральной – куда ни шло, но на чужой… Это на 99 процентов гарантия того, что тебя снимают на видео и готовы использовать его как компромат. Потом твоим же и заложат. А тут еще и без сопровождения, без охраны, без свидетелей, на чем категорически настаивали вымогатели, когда он обрисовал им по телефону суть переговоров. Но выбора не было.
Босс «Газвпрока» утопал в ковровых покрытиях женевского офиса New wave, утопал в махровых тапочках, напоминающих ладьи из исторических фильмов про древних славян, утопал в сомнениях, как выстроить разговор с этими проходимцами… И проходимками… Валяющийся на огромном плюшевом ложе Кайлин удивил Алексея Парисовича не столь глубоко, как Фама, убеленная облачением оперного херувима. Она парила, слегка помахивая тяжелыми, кажется, натуральными крыльями, на неуловимых для глаза прозрачных качелях из неизвестного материала.
И тут Миляш понял, что миссия под ударом, потому что все слова и аргументы смешались в его голове, как бумажки в барабане вокзального лохотрона. Он видел, что неземное белокурое существо не отводит от него взгляда и вдобавок поощрительно улыбается. Не призывно, а дружелюбно. Допуская в свой круг. Но Алексей Парисович вспомнил голову президента над столом и заставил себя обратить внимание на других персонажей свиты Кайлина.
