Андрей Яхонтов - Теория Глупости, или Учебник Жизни для Дураков-2
— Я между прочим женился на бабе с приданым. То есть с нагрузкой. То есть с ребенком. То есть с камнем на шее. И она просто обязана быть мне благодарна. То есть содержать меня.
…Какой своенравной и даже холодной была моя дочь еще совсем недавно! Жизнь меняет характеры и взгляды. То, чему не могут научить любящие родители, дается Жизни с необычайной простотой. Хлестанет разок-другой без лишних нотаций кнутом беспрекословия, перетянет ремнем несправедливости, огреет обухом обстоятельств — и ученик стал шелковым. Папочка и мамочка о таком благотворном перерождении и мечтать не смели.
Вот только радости подобное перевоспитание почему-то не приносит.
РЕПУТАЦИЯМаркофьев выступил резко против того, чтобы я и дальше портил жизнь Кате. Забивал ей голову белибердой. (Довольно было уже того, что я чуть не загубил собственную биографию и лишь теперь мало-помалу исправлялся). Он сказал:
— Хороший хозяин всему найдет применение. Твоя дочь сгодится. Мы не можем брать взятки? За услуги, которые оказываем другим. Ты прав. Наша репутация должна быть вне подозрений. Поэтому будем поступать честно. Будем устраивать Катю на работу
За полгода Катя сменила шесть мест службы в учреждениях, которые были нам должны. Не умея ни грамотно писать, ни даже складно читать, моя дочь, тем не менее, оказывала этим фирмам важные, неоценимо полезные кансалтинговые услуги. Каждая зарплата, которую она получала, исчислялась суммой, с лихвой достаточной для покупки не одного, а двух островов. (В очередной раз были блестяще подтверждены педагогические способности Маркофьева. Катя поверила в себя. Душевно распрямилась.) Получив причитающееся нам, Катюша увольнялась по собственному желанию.
Я убеждал Маркофьева наплевать на нервотрепку с вновь приближавшимися выборами и осуществить покупку — пусть не Корсики, а другого райского уголка. Но он завелся и не хотел отступать от задуманного.
Контрольный вопрос. Как получить взятку, не нарушая закон?
ОЛЯНадо было как-то позаботиться еще и о прежней жене Миши — Оле, у нее тоже подрастал ребенок. (А от Оли Миша ушел именно к Кате. Так что моя вина была налицо)
Маркофьев вновь кинулся на подмогу.
Оля, согласно его замечательно воплощенной задумке, сделалась ясновидящей. Стала называться Сударыней Матренушкой. (О, как тщательно возводил мой друг здание башни будущего своего величия!) Деятельность приносила Оле неплохой доход. Судврыня Матренушка настолько входила в раж, что, когда однажды мы пришли к ней на сеанс спиритизма, она нас не узнала. И сказала мне:
— Вы в прошлой жизни были в Индии брамином…
А Маркофьеву:
— В прошлой жизни вы были пажом при английской королеве.
То есть все перепутала. Но быстро исправилась и объявила, что я был простолюдином, а Маркофьев — испанским принцем.
ХОРОШОВсе, одним словом, складывалось распрекрасно. Вот только Вероника обижалась: почему на ту работу, которую выполняла Катя, я устроил не ее.
И Катя обижалась, когда ее кансалтинговая деятельность и огроменные вливания в семейный бюджет прекратились.
Чего я в итоге добился? Дочь не хотела работать за гроши, она привыкла получать астрономические суммы, ничего не делая. Я пробудил худшие инстинкты в Веронике.
Однако на общем фоне впечатляющих успехов — на эти мелочи можно было внимания не обращать.
И ОПЯТЬ МАРКОФЬЕВЫОткрывая семейный слет в одном из санаториев на черноморском побережье, Маркофьев возглашал:
— Дети! Детишки! Вы повторяете промахи предков! Узнаю в вас, вихрастые сорванцы, и в вас, недотепах с косичками, себя — юного и глупого. Увы, заставить вас поумнеть — нельзя. Или очень трудно. Более того, едва сам наберешь опыта, поумнеешь, станешь способен вразумлять других, юных, как делаешься стар, непривлекателен, не нужен, и тебя отправляют на свалку — чтоб не мешал новым поколениям совершить весь набор ошибок, который они должны совершить — прежде чем достигнут твоего уровня зрелости…
На тот праздник съехалось и слетелось с разных концов земного шара более миллиона маркофьевских продолжений женского и мужского рода. Еще столько же прислали приветственные телеграммы… Многие тысячи маркофьевых младших, средних и уже совсем повзрослевших просто не смогли попасть на ту конференцию — по причине большой личной занятости, а также нехватки корпусов и лимита койкомест в устроенном на футбольном поле туристическом лагере, состоявшем из одной тысячи ста восемнадцати брезентовых палаток…
— Теперь видно: я прожил жизнь недаром, — с удовлетворением констатировал Маркофьев, окидывая взглядом колонны марширующих перед ним со знаменами — его собственных детишек.
СОМНЕНИЯОн еще сомневался! Кто-кто, а уж он-то прожил не напрасно! Сколько шаров отправил в лузы! Сколько бараньих и говяжьих туш перемолол могучими челюстями! Сколько стаканов и бочек водки и вина опрокинул в себя! Сколько сигарет с фильтром и без искурил! Сколько потомков наплодил!
УМИРАТЬ КАК МОЖНО ЧАЩЕ— Да, я воистину птица-феникс, — говорил он. — Воскресаю еще и в детях. Омолаживаюсь.
И отхлебывал из фирменного бокала "Молодеческого" пива.
ПОТОМСТВОВсех, кто прибыл на тот слет, поили светлым нефильтрованным пивом "Молодоческое".
Беседуя со своими уменьшенными или чуть видоизмененными копиями, Маркофьев с отеческой лаской замечал:
— Душа радуется на вас любоваться… Как вы хлещете этот жидкий хлеб! Из горлышек и банок, кружек и стаканов! Знаешь, — обращался он ко мне, — кажется, в них начисто отсутствует то, что принято называть загадкой русской души. Выветривается, испаряется под натиском новой жизни то, что так сильно мешает нам с тобой. Наивность и идеализм. Мы-то с тобой романтики… — Он мечтательно жмурился. — А они… У них нормальная шкала ценностей: хорошо оплачиваемая работа, образование, страсть к путешествиям, которые они себе могут позволить…
МАРКОФЬЕВЫИх было столько… Маркофьевых… Молодых и постарше… И совсем юных… Мужского и женского пола… В брюках и юбках… В очках, помогающих от близорукости, и очках, сокращающих дальнозоркость… И вообще без очков… Каких только оттенков волос, очертаний животов, разрезов глаз не наблюдалось в этом племени, какими только подробностями не рознились его представители… Но у всех них сохранялась характерная Маркофьевская симпатичная припухлость, тяга к чревоугодию и гигантская, непобедимая, неконтролируемая, неописуемая, почти кроличья плодовитость и любвеобильность… Маркофьевы вступали в браки, производили на свет новых Маркофьевых, ими был заполнен весь земной шар. У меня тысячерилось в глазах… Маркофьевы, Маркофьевы, Маркофьевы были всюду…
ИТОГИ СЕДЬМОЙ ГЛАВЫКонтрольные вопросы, правильные ответы на которые гарантируют вам как минимум сохранение здоровья:
1. Можно ли покупать в магазинах нарезку?
2. Надо ли негодовать по поводу качества телепередач?
3. Стоит ли ужасаться из-за уровня детективных романов?
4. Рационально ли впадать в транс в связи с интеллектуальным потенциалом тех, кто рядом и вокруг и, в особенности, тех, кто пробился в руководители?
5. Вам все еще охота раздражаться по каждому подобному пустяку?
Полезные советы и правильные ответы:
Не тратьте нервы!
Плодите потомство!
Не покупайте нарезку!
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
ПОБЕДЫ И ПОРАЖЕНИЯ
Заложив надежный фундамент, собрав семейные силы в единый кулак, Маркофьев двинул отборные войсковые сочленения дальше. Он уже не скрывал, что хочет баллотироваться в Президенты.
МИНУЯ ПРОМЕЖУТОЧНЫЕ СТАДИИВсе предпринятое нами до того, было, по его теперешним словам, мелко и недостойно таких ярчайших и выдающихся людей, как мы.
— Столь грандиозные нервные и финансовые затраты, — говорил Маркофьев. — и всего лишь для того, чтоб пробиться в Буму… (Так он пренебрежительно ныне ее именовал.) Нет, я заслуживаю большего!
Конечно, вовсе не Иван Грозный, а Маркофьев — по праву должен был бы занять место в ареопаге великих. Он оказался бы там равный — среди равных!
— Метишь в спикеры? — догадался я. — Чтоб иметь личного повара?
— Бери выше…
— В Госсовет?
— Бери круче…
— Неужели?
— Да, напрямки… Минуя промежуточные стадии…
НАПРОЛОМОн напомнил:
— Я вообще привык идти напролом. Сокращая расстояния. Помнишь, как я женился на Лауре? Дочке ректора… Конечно, можно было избрать другой путь. Корпеть над диссертацией… Годами ждать повышения… А я все решил одним махом. Стал профессором, академиком… Получил в приданое институт… Со множеством помещений… Которые сразу начал сдавать и получать живые бабки… А как я тырил мыло из мужских и женских туалетов! И плевать хотел на недоброжелателей, которые судачили: "Ах, он женился по расчету". Кому какое дело, как и почему я женился! Я всех сразу оставил позади. И не обращал внимания на кривотолки. Я — сам творец своей жизни!
