Стивен Ликок - Из сборника «Проба Пера» 1910г.
Милейший Робинсон, – с живостью возразил его собеседник, – если вы воображаете, что мне не пришлось испытать нужду и лишения, то жестоко ошибаетесь. Когда я впервые вошел в этот город, у меня, сэр, не было и цента – ни единого цента, а что касается жилья, то я месяцами ночевал в старом ящике от рояля, валявшемся за оградой какой-то фабрики. И вы еще говорите мне о нужде и лишениях! Возьмите мальчишку, который привык к хорошему теплому бочонку из-под дегтя, посадите его на ночку-другую в ящик от рояля, и тогда...
– Знаете, дружище, – с легким раздражением перебил его Робинсон, – теперь мне ясно, что вы ничего не смыслите в бочонках. Да пока вы лежали, уютненько развалившись в своем ящике от рояля, я в зимние ночи трясся на сквозняке в своем бочонке – ведь в нем, как и во всяком бочонке, естественно, имелась дыра для затычки на самом дне.
– На сквозняке! – вызывающе хмыкнул Джонс. – На сквозняке! Да не говорите мне, пожалуйста, о сквозняках. В том ящике, о котором рассказываю я, была оторвана целая доска – да еще с северной стороны. Бывало, сижу я там по вечерам и зубрю уроки, а снег так и валит прямо на меня. Толщина слоя доходила до фута... И все-таки, сэр, – продолжал он более спокойным голосом, – хоть вы, я знаю, и не поверите мне, но самые счастливые дни моей жизни протекли именно в этом старом ящике. Ах, что это было за славное времечко! Светлые, чистые, невинные дни! Бывало, проснешься утром и просто захохочешь от радости. Вот вы, уж конечно, не вынесли бы такого образа жизни.
– Это я-то не вынес бы! – с яростью вскричал Робинсон.– Это я-то, черт побери! Да я просто создан для такой жизни! Я и сейчас мечтаю хоть немного пожить так. Что же касается душевной чистоты, то держу пари, что у вас не было и десятой доли той чистоты, какая была у меня. Да что я говорю – десятой? Пятнадцатой, тридцатой! Вот это была жизнь! Разумеется, вы мне не поверите и скажете, что все это ложь, а между тем я отлично помню вечера, когда у меня в бочонке сидели по два, а то и по три приятеля, и мы за полночь дулись в карты при свете огарка.
– По два или по три! – рассмеялся Джонс. – Да знаете ли вы, дорогой мой, что у меня в моем ящике от рояля сиживало по полудюжине ребят? Сначала мы ужинали, потом играли в карты. Вот! А кроме того – в шарады, в фанты и черт его знает во что еще! Ах, что это были за ужины! Клянусь Юпитером, Робинсон, вы, горожане, испортившие себе пищеварение всякими изысканными яствами, и представления не имеете, с каким аппетитом человек может уплетать картофельные очистки, корку засохшего пирога или...
– Ну, если уж говорить о грубой пище, – перебил его Робинсон, – то, полагаю, и я кое-что смыслю в этом деле. Мне не раз случалось завтракать холодной овсяной кашей, которую хозяйка уже собиралась выбросить на помойку, а бывало и так, что я делал вылазку в хлев и выпрашивал немного месива из отрубей – того самого, что предназначалось поросятам. Да уж кому – кому, а мне частенько приходилось уписывать свиное пойло.
– Свиное пойло! – вскричал Джонс, стукнув кулаком по столу. – Да если хотите знать, свиное пойло больше устраивает меня, чем...
Внезапно он замолчал, с легким удивлением глядя на появившегося у стола официанта.
– Что вы желаете заказать к обеду, джентльмены? – спросил тот.
– К обеду? – переспросил Джонс после минутной паузы. – К обеду? О, что-нибудь! Все равно что!
Я никогда не замечаю, что я ем. Дайте мне немного холодной овсяной каши, если она у вас имеется, или кусок солонины. Впрочем, подавайте что хотите – мне это совершенно безразлично.
Официант с бесстрастным видом обернулся к Робинсону.
– Принесите и мне холодной овсяной каши, – сказал тот, метнув вызывающий взгляд на Джонса, – если найдется – вчерашней... Немного картофельных очистков и стакан снятого молока.
Наступило молчание. Джонс глубже уселся в кресло и сурово взглянул на Робинсона. Несколько секунд мужчины смотрели друг другу в глаза – вызывающе, неумолимо и напряженно. Затем Робинсон медленно повернулся в кресле и окликнул официанта, который удалялся, повторяя про себя названия заказанных блюд.
– Вот что, милейший, – сказал он, сурово нахмурив брови, – пожалуй, я немного изменю заказ. Вместо холодной овсяной каши я возьму... гм... да, я возьму горячую куропатку. Можете также принести мне парочку устриц и чашку бульона (а-ля тортю, консоме или что-нибудь в этом роде). Кстати, подайте уж и какой-нибудь рыбки, кусочек стилтонского сыра, немного винограду или грецких орехов.
Официант повернулся к Джонсу.
– Пожалуй, я закажу то же самое, – сказал Джонс и добавил: – Не забудьте захватить бутылку шампанского.
И теперь, когда Джонс и Робинсон сходятся вместе, они уже никогда больше не предаются воспоминаниям о бочонке из-под дегтя и о ящике от рояля.
ОБРАЗЧИК ДИАЛОГА,
при помощи которого легко показать, каким образом можно навсегда излечить заядлого фокусника от пристрастия к карточным фокусам
Присяжный фокусник, которому после партии в вист наконец удалось хитростью завладеть карточной колодой, говорит:
– Вам когда-нибудь случалось видеть карточные фокусы? Сейчас я покажу вам один, очень интересный. Возьмите карту.
– Благодарю вас. Мне не нужна карта.
– Да нет. Возьмите одну карту, любую, какую хотите, и я скажу, какую именно вы взяли.
– Кому скажете?
– Да вам скажу, вам. Я угадаю, какую именно кар ту вы взяли. Поняли? Берите же карту.
– Любую? ™ Да.
– Любой масти?
– Да, да.
– Ну, хорошо. Погодите, я должен подумать. Дай те мне... Ну, скажем, дайте мне пикового туза.
– Господи боже ты мой! Да вы должны сами взять карту, из колоды.
– Ах, из колоды? Это другое дело. Давайте колоду. Ну, вот! Взял.
– Взяли?
– Да, взял. Это тройка червей. Ну что? Вы так и Думали, что это она?
Черт возьми! Вы не должны были говорить мне, что именно вы взяли. Вы все испортили. Ну, ладно. Начнем сначала. Возьмите карту.
– Есть. Взял.
– Положите ее обратно в колоду. Благодарю вас. (Тасует карты.) Раз! Два! Три! Готово! (Торжествующим тоном.) Ну что, это она?
– Да откуда мне знать, она это или не она? Я ведь ее не видел.
– Не видели! О господи! Да ведь вам надо было взять карту и запомнить ее.
– Ах, так? Значит, вы хотели, чтобы я ее запомнил?
– Ну да, разумеется! Берите карту.
– Отлично. Взял. Действуйте. (Фокусник тасует карты.)
– Раз! Два! Три! Что за черт! Скажите, вы поло жили карту обратно в колоду?
– Я? Зачем же? Я держу ее в руке.
– Боже милостивый! Послушайте. Возьмите одну карту, одну – понимаете? Посмотрите на нее хорошенько. Запомните ее. Потом положите обратно в колоду.
Поняли?
– Конечно. Только мне не совсем ясно, как это вы можете догадаться, какую именно карту я выбрал. Вы, должно быть, дьявольски ловкий парень.
(Фокусник тасует карты.)
– Раз! Два! Три! Готово! Вот ваша карта. Так или нет? (Наступает решающий момент.)
– Нет. Это не моя карта. (Это чистейшая ложь, но небо простит вас за нее.).
– Не та карта?!! Быть этого не может! Гм... Возьмите другую. Но только уж теперь хорошенько запомните ее, ладно? Я никогда не ошибаюсь. Я пробовал этот проклятый фокус на моей матери, на отце, на всех, кто приходил к нам в гости. Берите же карту. (Тасует карты.) Раз! Два! Три! Вот она!
– Нет. Мне очень жаль, но это не моя карта. Попытайтесь еще разок. Прошу вас. Может быть, вы немного возбуждены? Ведь я был таким ослом, так долго не понимал, в чем дело. Знаете что – идите посидите спокойно полчасика на веранде, а потом попробуем еще раз. Что? Вам пора домой? Какая досада! Это, должно быть, чертовски остроумный фокус. До свидания!
Примечания
1
Джей Гулд (1836 -1892) -один из крупнейших американских миллионеров
2
Оксхед (Oxhead) – бычья голова (англ.).
3
Спасаясь бегством после разгрома своей армии при Вустере (3 сентября 1651г.). Карл II был вынужден спрягаться от преследовавших его солдат Кромвеля в ветвях дуба.
4
Джордж Вашингтон (1732 -1799) – выдающийся американский государственный деятель, первый президент США (1789 -1797).
5
Букер Вашингтон (1856 -1915) – негритянский общественный деятель США
6
В последний четверг ноября отмечается День благодарения – национальный американский праздник, установленный в память первых английских колонистов, прибывших в Америку в 1620 году на «Мейфлауере» и основавших колонию в Плимуте (Массачусетс).
7
Виктория, королева божьей милостью (лат.).
8
Пять марок. Император Вильгельм (нем.).
9
Из многих – одно (лат.).
