Михаил Жванецкий - Собрание произведений. Шестидесятые. Том 1
Здравствуй, моя дорогая… Дай поцелую! Дай поце-
лую… А это кто это? Ребенок?.. Какой прелестный ре-
бенок… И вы от меня скрывали?.. У тю-тю… А тю-тю…
Oй! Он улыбается… Ой, умница… Нет, не могу, к сожа-
лению… Ни копейки, то есть ни минутки. Все на бегу…
(Вдруг сурово.) Ага! Это ты, старик… Мы о тебе говори-
ли. Скажу тебе откровенно. Ты, если без дураков, без
трепотни — гордость нашего машиностроения. Даже
мирового. Я о тебе четыре часа говорил. Меня откачи-
вали. Нельзя так долго говорить. Судороги начались.
(Смахивает слезу.) Ты немыслимо талантлив. Иди!
Я с тобой навсегда.
Доброй ночи! Здравствуйте! А вам до свидания за
вчера… А вам чудесно выглядите за позавчера… Про-
стите, я, кажется, стою к вам спиной. Ой, теперь к вам
спиной!.. Ой, теперь к вам!.. (Вертится.) Теперь
к вам!.. Как же стать, чтобы ни к кому спиной. Личиком
ко всем, грудкою… Разрешите прижаться к стеночке…
(Развел руки, прижался, озирается со слезами.) Ой,
простите, толкнул вас… А, это стена. Это вы, стеночка?
Спасибо. Простите…
Ой, сколько людей?.. Спасибо, простите… Извини-
те… Здравствуйте… Вы гениальны! Вы чудесны!.. Вы
прелесть!.. Вы очарование!.. Приятного аппетита, как
провели ночь?.. (Пауза.) Чудесно… Почему вы молчи-
те?.. Вы, кажется, хотите похудеть? Вы скелет… Почему
вы на меня так смотрите?.. Не надо ненависти… У меня
нет врагов… Я всю жизнь говорил только приятное…
Каждому… Не идите на меня… Я опасаюсь… Не надо!..
Стойте там… Я вам сказал, что вы поэт… Вы поэт! Вы ге-
ний… Что? Вам шестьдесят. Вы поняли, что напрасно…
Но вы поэт… Не трогайте меня! Мне нечем дышать!.. Да.
Я что-то чувствовал… Но я хотел вам приятное… Отпу-
стите меня… А вы кто?.. Какой прелестный ребенок?..
Да, я повторял «прелестный ребенок», отпустите… Да,
я понимал… Но хотел приятное вашим родителям… Фу!
Такому зарезать ничего не стоит, хулиганье!.. А тебя
я узнал. Ты гордость машиностроения.. Ты изобретаешь
всю жизнь. Таланта у тебя нет… Я понял… Ну и работай
спокойно. Люби жену, радуйся… Не добивай эту про-
клятую диссертацию… Уже поздно?.. Но ты веришь, что
я хотел тебе добра… Ты веришь?!
Честное слово! Честное слово!.. Я всех любил. Меня
все любили. И я такой молодой, красивый, сильный…
(Шепчет.) Здравствуйте… с днем рождения… приятно-
го аппетита… вас также… вас также… и вас также… И вас
также!!. И вас, вон там, также!.. Тьфу! Благодарность
человеческая… Ненавижу!
Молчание вслух
Мальчик, подожди я тебе что-то скажу. Понимаешь,
мальчик, мне как-то нехорошо на работе и дома. Слы-
шишь, мальчик, они, оказывается, не желают меня ви-
деть. Они говорят, что я очень молчалив. Мальчик, ты
слышишь… Почему же я прослыл молчаливым… А по-
тому, что я молчу… А вот почему я молчу… Как я острил
раньше… Думаю, вот скоро заострю опять… Не начи-
наю… Как они умеют веселиться. Их веселит все. Кто-
то обгоняет их на лодке. Они кого-то обгоняют: «Эй вы,
ренегаты, куда повернули? Давай с нами. Ха-ха-ха-ха!
Куда он гребет, там мелко, ха-ха-ха. Ничего там нет. Ха-
ха-ха-ха! Ой! Танька с Манькой перевернулись! Ой!
Ха-ха-ха! Ай! Ха-ха-ха-ха!»
Да, Господи, хорошо же им. Это мне плохо. Это мне
несмешно. Молчалив я, крошка… Шутить как-то уже…
Все старые, все шутят. Все острят, Господи… И ещё с же-
ной у меня как-то глупо… прости, ты не спешишь?.. Я хо-
чу, чтобы она что-то делала, добивалась, умела. А когда
она добивается и умеет, как я хочу, мне обидно и я очень
раздражаюсь. Мужское какое-то самолюбие… Когда-то
ко мне на свидание приезжала девушка в «Волге», за ру-
лем. Это было красиво, а я не мог этого перенести…
Ты знаешь, с товарищем близким моим мы поссо-
рились. Он считает, что я его предаю, я не сдерживаю
своих слов… Да, не сдерживаю… Плохо это, правда?..
Ну и что, если я это мог объяснить. Это плохо… но…
Пойми меня… Знаешь, какие слова я не сдерживаю…
Вот эти по времени… В общем, я непунктуален. Я поче-
му-то вбил себе в голову, что знаю, когда мне быть точ-
ным, а когда нет… И еще не держу слов. Почему… Пони-
маешь, мальчик, я не умею отказывать. Мне бы сразу
сказать «нет», и я бы это слово сдержал. А не могу, гля-
дя в глаза, отказать, думаю, а вдруг, а попробую, а если
я попрошу этого. И говорю: «Позвоните, я попробую».
Как хочется разойтись с хорошим впечатлением
друг о друге. Это очень недальновидно. Обязатель-
ность, точность — это жестокость. Это понимание сво-
ей важной роли или какой-то роли. Правильно?.. Нет.
А более жалкой личности, чем я, я не видел.
Знаешь, когда я становлюсь смелым? Когда много
людей. Я думаю — это не смелость. Это тщеславие. Или
мышление раскованное. Многие молчат. Я могу ляп-
нуть. Я уже не знаю «раскованное» два «н» или одно?
Ужас. Я был отличником. А ты?.. Ты еще не ходишь
в школу…
Я бы с тобой, конечно, о женщинах поговорил…
Нет, нет, это не больная тема. Просто… Когда мало
красоты в жизни, они выходят на первый план. Они
начинают занимать огромное место в жизни мужчины
из-за нехватки красоты… Вот этой красоты, знаешь ка-
кой, деревянной, зеленой, каменной. Красоты того
времени, когда все было индивидуально и красиво. Де-
ревянная ложка, резной дом, церковь, ступенька, гото-
вальня. Нельзя же жить в одинаковых домах, лежать
на одинаковых диванах, есть одинаковую пищу, чи-
тать одинаковые книги и ничего при этом не потерять.
Дети и собаки не могут восполнить этот пробел,
и у мужчины появляется много женщин. Или водка.
Что, кстати, одно и то же. Они приходят вместе…
Я многословен, правда, это потому, что ты молча-
лив. На работе я молчалив. Конечно, я там молчалив,
когда через две минуты любая моя жалкая мысль ста-
новится ему известна… Так вот о женщинах. Ну, ма-
ленькие, с ними не о чем говорить, а большие они ста-
рые. То есть знаешь, что старость, наверное, стирает эти
чудесные различия между ними и нами… Правильно?..
Нет… Внутренние остаются…
Вот так, знаешь, я говорю, я не могу прийти к како-
му-то выводу, я не могу прийти к какому-то взгляду,
быть цельной сталистой личностью. Казались правы
те, которых нет. Сейчас кажутся правы те, кто есть.
Я не могу сказать, где хорошо, где плохо. Я не могу под-
твердить вечную пословицу — хорошо там, где нас нет.
Я могу только очень ограниченно: в это время, в этом
месте, на этот период. Вот тебе и взгляды. Ну что ты,
что ты… Беги, конечно… Извини, я просто по-человече-
ски. Тебе уже года четыре есть?.. Беги… И я тронусь,
пожалуй… Ждут уже… Эти…
Что делать человеку, который не делает зарядку.
Который сонно сидит перед зеркалом не в силах со-
брать мышцы в пресловутое лицо.
Не в силах собрать мысли в форму головы.
Так и тянет лечь.
И поручить дивану!..
Пусть диван создает форму.
А я не вижу смысла ни в чем. Вот беда. И случилось
это со мной как-то после обеда и тянется до сих пор.
Любовь проходит. Жизнь проходит. Борьба становится
времяпровождением. Квартира местом для этого. Бо-
лезни поддаются лечению, но сменяют друг друга. А са-
молюбие вообще ни к чему. Как и ум, крупно осложня-
ющий нашу и без того сложную, рассчитанную на про-
стое восприятие жизнь. Есть смысл, допустим, лечить
чужие болезни, но в том случае, если он не умрет. Есть
смысл сытно поесть. Ненадолго. Внимательно посмот-
реть, но вглубь, и изменить не ей, а что-то. А если все,
что ты делаешь, приводит к смерти, а ты еще спе-
шишь… Поневоле задумаешься, есть ли смысл. Но если
ничего не делать, тогда и смысла никакого нет.
Может быть, кому-то и приятней жить в мире, где
от тебя ничего не зависит, а ты зависишь от всех?!
Переход от девушки к женщине, от телятины к го-
вядине.
Сколько натерпишься обвинений в хамстве, прежде
чем узнают, что ты глухонемой.
Интересная штука возраст.
Так. Мне недалеко. Это в пятидесяти метрах отсю-
да. Валокордин я взял, пирамидон при мне, вата есть.
Тампоны здесь. Бинты в кармане. Жгут кровоостанав-
