Владимир Кунин - Дорога к звездам
На мгновение я почувствовал непонятно откуда взявшийся укол ревности... Да нет! Не ревности, а уязвленного самолюбия. Я понимал, что проигрываю этому молодому дурачку всего лишь в возрасте — ему было от силы три года. Но в остальном-то я его наверняка превосходил!.. А вот оказывается, что все это не так уж важно. Оказывается, важнее быть молодым...
Но я ничего не сказал этой беленькой посикухе. Даже взглядом себя не выдал и пошел к старому седому Крысу.
Из короткого разговора со старым Крысом выяснилось, что со мной очень хотела бы поговорить Мадам — коронованная и полновластная хозяйка огромного Крысиного клана, занимающего достаточно серьезную территорию даже по нью-йоркским масштабам. Ее владения с одной стороны простирались до самого Квинс бульвара, а с другой, противоположной, — аж до Шестьдесят четвертой «дороги». Это у них тоже — улица. Включая, естественно, и нашу Шестьдесят пятую. С боков же границы территории Мадам проходили по Девяносто девятой и Сто второй стритам. Что тоже — улицы. Только какие-то из них идут с севера на юг, а другие — не то авеню, не то стриты (пока не разобрался...) — с востока на запад...
Про стороны света я теперь знаю почти все! На судне я так наблатыкался следить за компасом, что даже самостоятельно отмечал отклонения от курса на три — пять градусов.
Я вежливо ответил старому Крысу, что еще плоховато знаю этот район и не очень ясно представляю себе величину всех владений Мадам. Однако охотно верю в их грандиозность.
Старый Крыс заверил меня, что Мадам уже почти все знает о моем коротеньком пребывании на территории ее владений — у них превосходно поставлена разведка. Знает о бое и победе над Вагифом, слышала о моей миротворческой речи и готовности к переговорам и теперь хочет познакомиться со мной лично. И если я не возражаю, то эти переговоры сразу же и провести. Безопасность гарантируется.
— Я чрезвычайно ценю приглашение Мадам, — ответил я. — Буду искренне рад быть представленным ей, и если мое скромное участие в будущем взаимоприемлемом Единении столь противоположных представителей Животного мира послужит на пользу этого Союза, я буду считать, что мой жизненный и нравственный долг выполнен.
Старик Крыс чуть не выпал в осадок!
Не скрою, я и сам едва не рухнул под тяжестью этой фразочки.
* * *Уже потом, лежа в своей уютной коробке с одеяльцем, слушая мерное дыхание спящего Тимура, сам я, несмотря на дикую усталость и очень поздний час, никак не мог заснуть — все вспоминал о переговорах с Мадам...
Владения ее были поистине огромны! Старый Крыс вел меня по такому количеству подвальных переходов, по таким узким для меня лазам, где я из-за своих габаритов протискивался с величайшим трудом, мы шли так долго, мы одолели такое количество старых водопроводных труб без воды, что мне показалось — не пройдет еще и трех минут нашего путешествия к резиденции Мадам, как мы вынырнем где-то уже в середине пустыря перед моим бывшим домом в Санкт-Петербурге! Или, на худой конец, окажемся рядом с Хинезишетурм Английского парка в Мюнхене.
Справедливости ради должен отметить, что весь путь был удивительно чист — ни грязи, ни мусора, ни дерьма. Все было буквально вылизано. И мне это очень понравилось.
Впереди нас бежала Группа Охраны — четыре здоровенных, молодых Крыса с такими устрашающими резцами, что при одном взгляде на них мне становилось не по себе. Точно такая же Группа замыкала наш кортеж. Тоже словечко — будь здоров, да? Это я у Фридриха слышал и все время ждал случая ввернуть его в свою фразу...
На непросматриваемых поворотах или неожиданных спусках и подъемах дежурили Патрульные Крысы.
В помещениях, находящихся влево и вправо от основного пути, судя только по запахам и звукам оттуда, обитало такое количество Крысов, Крыс и Крысят, что я только диву давался, как скромно они себя вели — разорвали всего двух Котов! Да выйди они хоть половинным составом на поверхность Квинса, они уничтожили бы давным-давно всех Котов и Кошек в округе, а с тем омерзительным Вагифом сообща справились бы гораздо раньше меня.
Меня потрясла четкая продуманность всего того, что я увидел своими глазами — от чистоплотности до строжайшей дисциплины. Я не преминул выразить свое восхищение старому Крысу, уже с трудом бегущему впереди меня.
Он был польщен и сказал мне, что у Крыс это врожденное. Однако время от времени приходится вводить ряд коррективов в сложившиеся традиции.
— С чем это связано? — вежливо поинтересовался я.
— Тут масса привходящих факторов... — сказал старый Крыс. — И бурное развитие американской химической промышленности, производящей каждый год все новые и более сильные средства против нас... И стремление Людей переселиться за пределы Нью-Йорка. Тут мы теряем экономическую стабильность... И загрязнение сточных вод, и попытки Людей, производящих продукты питания для самих себя, максимально насытить эти продукты различными суррогатами. Из-за этого мы вынуждены как можно больше держать наших Крысят на материнском молоке. А это значит, что Матери-Крысы значительную часть суток прикованы к дому. Самцы выбиваются из сил — им приходится воевать, строить, добывать пищу пристойного качества и, прошу прощения, охранять свои семьи, извините, от вас... Я уже не говорю о всяких там пошлых «крысоловках», о бетоне с толченым стеклом и прочих проявлениях Человеческого идиотизма!
— Боже! — искренне воскликнул я, с трудом влезая в очередную бывшую водопроводную трубу. — Но об этом кто-то должен постоянно думать?! Кто-то должен всем этим руководить! Насколько я понял, это требует совершенно феноменальной организации...
— Конечно. — Старый Крыс с удовольствием замедлил свой бег в ожидании, когда я протиснусь сквозь трубу. — Все возглавляет Мадам. Ну и, некоторым образом, Совет.
Мы наконец вылезли из трубы и побежали широким подвальным переходом. Из боковых ответвлений за нами следили сотни и сотни Крысиных глаз...
От усталости я растерял интеллектуальную манеру речи, зато вдруг приобрел непривычный для себя какой-то простовато-дворницкий тон.
— А вы, извиняюсь, кем будете? — спросил я седого Крыса.
— Я — Главный Советник Мадам, — скромно ответил мне Крыс— Когда-то в молодости мы были с ней достаточно близки... Потом ее постигло несчастье — она, легкомысленное и прелестное создание, эталон Крысиного изящества и очарования, случайно попала в лапы этого гангстера Вагифа. Они с хозяином только-только переехали в Америку из какого-то «третьего мира». Я, тогда еще молодой, полный сил Крыс, бросился на помощь, прокусил Вагифу низ живота, и он выпустил Мадам. Подоспели наши друзья — Вагиф бежал... Но что-то он успел повредить у Мадам, у нее отнялись задние лапы. С тех пор она не ходит. Я же не счел возможным бросить ее. Я остался при ней. Сначала — просто другом, потом — Советником. Теперь я — Главный Советник. Прошла молодость, прошла влюбленность, но мое восхищение Мадам во мне не иссякло, и когда вы с ней познакомитесь, то поймете меня лучше, чем кто-либо...
— Охотно вам верю, — любезно откликнулся я.
— Надо сказать, что Мадам провела свои детство и юность под домом одеого ученого-крысоведа и обладает еще целым рядом энциклопедических знаний...
— О-о!.. — сказал я, постаравшись придать своему беспородно-хриплому голосу интонацию максимального уважения к обширным знаниям Мадам.
Вот с этим моим «О-о!..» мы и вошли в ЕЕ хоромы.
Никогда в жизни я не видел такой огромной, такой чудовищно разжиревшей, жутко старой Крысы с полуметровым облезло-чешуйчатым хвостом, с отвисшим седым брюхом, парализованными задними лапами и с глазами — живыми, умными, ироничными и, ей-богу, веселыми!..
Ни унылой старости, ни ущербности я не заметил в глазах этой Мадам-калеки, Мадам-развалины. Гигантская жирная старуха Крыса была полна жизни и, судя по некоторым признакам, не лишёна тяги к «светским» удовольствиям.
Уж слишком крутились вокруг нее два молодца Крыса, слишком был явственен запашок валерьянки, от которого многие Коты просто сходят с ума!
— Мадам! — торжественно начал Главный Советник, старый седой Крыс. — Позвольте представить вам...
Бедняга не успел договорить...
— В жопу! — спокойно сказала Мадам. — В жопу все твои дипломатические штуки. Никаких официозов! Достаточно одного взгляда, и понимаешь, что имеешь дело с настоящим жестким и сильным, но, к сожалению, слишком ДОМАШНИМ Животным...
И, клянусь, старуха оглядела меня откровенно блядским глазом!
— Мадам, — тут же нашелся я, — Коты и Кошки — единственные в мире домашние Животные, так и оставшиеся НЕПРИРУЧЕННЫМИ. В некоторой степени это нас с вами роднит.
— С ума можно сойти! — Мадам в восторге всплеснула достаточно изящными передними лапами. — Он еще и умный?! Откуда ты такой взялся?
— Из Санкт-Петербурга, Мадам.
— А что это?
