Максим Бухтеев - Телевизионные сказки (сборник)
– Нет, это забавно, – парировал Эдик и ткнул пальцем в экран. – Вот это точно смешно!
На экране в этот момент мужик в костюме бобра совокуплялся с баобабом.
– Вряд ли очень смешно. Почему зрители не смеются? – заметил Семёнов. – Сценка про геев была для них смешнее. Вот этот тип, по-моему, вообще потерялся во времени и пространстве.
Семёнов показал среди зрителей мужика, который имел вид смертельно пьяного человека. Такой персонаж уже не может ни говорить, ни шевелиться, а ждёт лишь принятия контрольной стопки в голову, для того, чтобы свалиться на пол.
За кадром был слышен смех руководителя передачи. Он суфлировал своё чувство юмора в микрофон, помогая зрителям понять, где им должно быть смешно. Потом его смех усилят сотнями смешков, записанными ранее. Судя по всему, лица довольных зрителей тоже надо было переставлять из других мест. Барышни в зале скучали, а кто-то даже шарил в телефоне, хотя это на съёмках было строжайше запрещено.
– Ну, сейчас не смешно, а потом по телевизору будет смешно. Это юмор такой раздельный по времени, – предположил Эдик. – Помнишь, когда Витька применял слово ректальный, как синоним слова постоянный? Над ним кто-то подшутил или он сам ошибся так. До него юмор ситуации тоже не сразу дошёл. Он тогда даже обиделся, что ему никто не сказал, что это слово значит.
Семёнов молчал и Эдик продолжал философствовать:
– Чего на дружескую шутку обижаться? Вот ты как думаешь, Светка переспала с шефом, чтобы он ей зарплату повысил?
– Я думаю – нет. У них просто дружеские отношения. Светка – хорошая, – оживился Семенов.
– Светка – смешная. Я бы на её месте переспал с боссом, – мечтательно промурлыкал Эдик.
– Тебе нельзя на её место. Шеф на тебя не клюнет. У тебя задница хуже, чем у Светки. Ты вообще, как сказали бы некоторые – плоскодонка, – защитил честь дамы Семёнов.
– Это не смешно. На вкус и цвет… – обиделся Эдик.
– Ладно, не дуйся. Я же не эксперт в этом. Хочешь анекдот? – предложил мировую Семёнов. – Поймал как-то Змей-Горыныч оператора, режиссёра и сценариста и говорит им: «Кто меня в профессиональном плане удивит – того отпущу. А остальных съём!». Ну, оператор говорит: «Мне бы дорогую камеру! Я без камеры не могу». Режиссёр говорит: «Мне бы актёров талантливых! Как я без них!?». А сценарист: «Я тоже не могу. Мне бы воображение!». Ну, Змей-Горыныч и съел оператора с режиссёром, а сценаристу сказал: «Ты удивил меня. Я первый раз вижу честного сценариста на собеседовании!»
– Глупый анекдот, – мстительно процедил сквозь зубы Эдик. – Большинству сценаристов воображение и правда не нужно. Большую часть текстов можно механически написать.
– Ну, если для российского кино и сериалов то – да, – примирительно согласился Семёнов.
На некоторое время в монтажной наступила тишина.
– Вот это точно смешно, – сказал вдруг Эдик. Он потянулся к монитору, но упал со стула. Стул был старый и сломанный. Об этом знали все, но знание не всегда спасает от падения.
Семёнов хотел сказать какую-то шутку, но, глядя как Эдик копошится на полу, горестно вздыхая и кряхтя – не стал острить. Семёнов помог ему подняться и собрать стул.
– У меня дома такой же стул, – зачем-то сообщил Семёнову Эдик. – Я тоже с него всё время падаю.
– Ты хочешь сказать, что ты, как и здешний завхоз, не умеешь чинить стулья?
– Чинить смысла нет. Надо новый купить, – авторитетно отрезал Эдик.
– Так купил бы…
– Денег нет.
– Вот и завхоз наш так же говорит, – подвёл черту Семенов. – По этой теории – пусть лучше все падают, чем что-то сделать. Это странно.
– Это грустно, потому что это жизнь, Лёша, – потирая ушибленные места, ответил Эдик.
Тем временем, жизнь продолжалась и на экране. Там смешной толстый мужик в свитере пел про задницу. Зал смеялся вовсю. Семёнов тоже посмеялся над строчкой, говорящей о том, что без задницы жить тяжело, особенно если у тебя нет квартиры в Москве.
– Главное, чтобы юмор был понятным, – авторитетно отметил продюсер. – Задница есть у всех и поэтому все смеются. У зрителя происходит отождествление с героем, сопереживание и, в итоге, катарсис.
– Я не потому смеюсь, – возразил Семёнов. – Смешно то, что у этого мужика денег на сто квартир есть. Серьёзный бизнесмен, а тоже вынужден про жопу петь.
– Может он про молодость свою поёт или от лица лирического героя… Вообще говоря, каждый что-то своё в юморе находит. Я думаю, многие смеются над шуткой о квартире. Москвичи смеются над провинциалами, а провинциалы над другими провинциалами.
– А у тебя есть квартира?
– Да, – отрезал Эдик. – Поэтому мне не смешно.
Семёнов задумался о природе юмора. Судя по тому, что есть на свете зверь утконос, природа любит посмеяться, а юмор бывает разным. Скажем, кто-то говорит, что смех – это очень хорошо замаскированная злость.
Последней сценкой в передаче было выступление очень грустного и нудного мужика. Он рассказывал про то, какой он неудачник и как ему не везёт с девушками.
Женщины в зале приуныли, а мужик, который только выглядел пьяным, теперь и в самом деле напился и упал куда-то под стол.
Комик на сцене шутил про геев, бобра, задницу и квартиру в Москве, которой у него нет.
Руководитель передачи за сценой что-то нечленораздельно хрюкал в микрофон.
Комик расстраивался ещё больше и интонации в его шутках становились совсем душераздирающими.
– Что-то мне его даже жалко, – сказал Семёнов.
– Не переживай за него, – возразил Эдик. – У него скоро целый комедийный сериал выходит в эфир. Он там и автор и актёр. Вообще, весь этот сериал про его жизнь. Говорят, очень смешно. Поэтому, давай-ка возьмём пару его шуточек. Это будет политически верно.
– Что-то совсем не смешно, – загрустил Семёнов. – По-моему, мы какой-то ерундой занимаемся.
– Да, это печально, – согласился с ним Эдик.
Они наконец-то пришли к единому мнению.
Вдруг у Эдика и Семёнова телефоны издали радостный звук. Это пришла СМС-ка о начислении зарплаты.
«Хм. Есть во всём этом какой-то особый смысл и это довольно смешно», подумал Семёнов.
Семёнов избавился от сомнений и ему стало хорошо.
Про любовь
Это рассказ о любви. Обычно в рассказах о любви сразу понятно, кто хороший, а кто плохой. Кто любит – хороший, а кто мешает любви – плохой. Однако, офис – странное место и определить, кто есть кто – задачка не из лёгких.
Скажем, Вова всю неделю был Плохим мальчиком, так приходил на работу пьяным. Работать он не мог – за него работали другие. Другие очень злились на Вову и говорили про него нехорошие слова. Однако, в пятницу Вова был хорошим, так как накрывал шикарный стол с выпивкой и закуской. Выпив, все хвалили Вову и желали ему всего самого хорошего.
А вот девочка Наташа. Она была Хорошей девочкой. Дяденьки-начальники не могли на неё нахвалиться. Эта девочка так хорошо делала свою работу, что весь рабочий коллектив желал ей провалиться сквозь ковролин. К тому же, Наташа не пила с коллективом в пятницу и могла пожелать Вове ничего хорошего. Она была злая.
Но злую Наташу за что-то любил режиссёр монтажа Миша. Он жил с ней уже два года, но делал это тайно, поэтому никто не знал, за что это он так любит Наташу.
С девочками вообще всё сложно. Скажем, девочку Аню все любили, но Аня сама хотела всех любить, но лишь тем способом, в том месте и в то время, какие она сама захочет. Поэтому никто и никогда не мог заранее угадать, будет ли Аня в данный момент хорошей или плохой.
Семёнов любил Плохих девчонок. Плохие девчонки ещё и вредные, дерзкие, резкие. Работать с ними – одна сплошная мука. Они всегда всё делают по-своему.
Они всегда спорят, опаздывают, забывают, путают, теряют.
Чтобы компенсировать все эти недостатки, Плохие девчонки красятся, носят что-то обтягивающее с разрезами и имеют бесстыжие глаза.
Все эти качества были у Милки. Бесстыжие глаза у неё были стального цвета. Они очень задорно блестели. Блестящий и опасный металл привлекает внимание мужчин, даже если они находятся среди толпы красивых женщин. Говорят, именно из-за этого Ахиллес оправился покорять Трою, несмотря на мамины возражения.
Плохие девчонки знают, что они плохие. Они легко ловят влажные взгляды мужчин, направленные им в декольте, и холодные взгляды женщин, направленные в спину.
Эти взгляды им нравятся.
Про Милку ходили разные слухи, но Семёнов им не верил. Глупо верить всему, что тебе говорят на работе.
Например, про Вову говорят, что он пьёт со всеми, а про Милку, что она спит со всеми.
Многие уверяли, что делали и то, и другое.
