Владимир Кунин - Возвращение из рая
Во всяком случае, если бы я был Первым Котом Америки, естественно, при условии, что президентской парой были бы Шура и Рут, то я ходил бы только с такой мордой!
У меня тоже сняли лангетку с задней левой лапы. Я, слава Богу, перестал нелепо выглядеть — Кот на костыле, — только чуть-чуть еще прихрамывал...
Короче — обошлось. Мы пожрали чего-то ужасно вкусного и, как сказал доктор, очень полезного и ускоряющего процессы заживления. Даже молоко было с какими-то специальными целебными добавками!
К концу нашего завтрака примчалась Челси, внимательно осмотрела нас и сказала:
— Вы оба превосходно выглядите! Но у меня сегодня с утра ощущение, что вокруг вас витает какая-то тайна, которую знают все и все же скрывают ее именно от меня! Вы сами можете мне что-нибудь объяснить?
Я вовремя наступил передней лапой на хвост Сокса, потому что он уже разинул пасть, чтобы немедленно поведать Челси обо всех своих вчерашних половых подвигах.
Ему, дурачку, казалось, что раз они с Челси вместе выросли и одновременно взрослели, то Челси вправе знать обо всем, что он делал вчера ночью с Зямой!..
Он почему-то не учитывал, что при общем взрослении вместе с Челси он, Сокс, из Котенка превратился в обычного Черно-Белого Кота без яиц, а Челси стала молоденькой шестнадцатилетней девушкой. А даже в шестнадцать лет девочкам совершенно не обязательно все знать про чью-то половуху.
Про себя — Бога ради! Про себя ты обязана знать какие-то элементарные вещи из этой области — ну хотя бы из гигиенических соображений. Или чтобы не «влететь» раньше времени.
Но про Сокса ты можешь чего-то и не знать. Совершенно не обязательно Соксу посвящать Челси в свои сексуальные кувыркания с Зямой.
И вот странная штука — посторонние это прекрасно понимали и не расщеперивались перед дочкой Президента, чтобы сообщить ей подробности НАШЕЙ ПОБЕДЫ над половым бессилием Сокса. А свой, близкий, этого понимать не хочет! Он не соображает, что перед ним молоденькая девушка, которой не хрен слушать про все ЭТО. Придет время — наслушается, насмотрится, напробуется. А сейчас еще рановато...
Короче — я стою лапой на конце хвоста Сокса, чтобы он чего-нибудь лишнего не ляпнул, и говорю Челси:
— Никакой тайны тут нет, Челси. Просто Сокс влюбился в Зяму.
— Тоже мне секрет! — рассмеялась Челси. — Эта Зяма крутится около Сокса уже полгода. Я, правда, не знаю, на что она рассчитывает.
Тут рассвирепевший Сокс вырывает у меня из-под лапы свой хвост и оскорбленным тоном заявляет Челси:
— Да будет тебе известно, дорогая моя, что сегодня ночью я...
Тут я поспешно наступаю снова на хвост Сокса, но уже с выпущенными когтями.
И быстро говорю Челси, чтобы помешать беспардонному хвастовству Сокса:
— А сегодня ночью Зяма и Сокс признались друг другу в любви! — И еще глубже запускаю когти в хвост Сокса, чтобы он и не вякнул. Тут до него наконец доходит, о чем можно говорить с молоденькими девушками, а о чем не следует, и сдавленным от боли голосом Сокс подтверждает:
— Да... Мартын говорит правду...
— Ладно, — сказала Челси. — В таком случае, Сокс, я тебя поздравляю! Привет Зяме... Но по-моему, ребята, вы оба что-то темните... До вечера!
— Погоди, Челси, — говорю я. — Ты знаешь, кто такой Аарон Маймонидес?
Я думал, что у Челси глаза выпадут на пол!
— О Боже!.. — еле вымолвила она. — Ты-то откуда про него знаешь?!
— Он мне приснился, — честно сказал я.
— С ума сойти!.. — сказала Челси. — Маймонидес — это какой-то испанский врач и философ пятнадцатого века...
— Еврейско-испанский, — поправил ее я.
— Господи, Мартын! Ну какая разница — еврейский или испанский?! Он же был ученый! Вот что главное... Чао! До вечера.
С тем и ушла.
А мы с Соксом сбегали в сад погадить, и я нечаянно наделал на какое-то сверхсекретное следящее устройство, спрятанное в траве под кустиком. Автоматически сработали еще какие-то защитные штуки, взвыла сирена... И получился жуткий шухер!
Эту мою промашку Сокс взял на себя, и нам даже не влетело! И мы пошли шататься по Белому дому.
Не скрою, мне довольно быстро надоели все эти огромные залы, роскошная мебель, портреты каких-то типов — в старинных костюмах... Хотя в то же время я несколько прибалдел от фантастического великолепия Красной гостиной с белым камином и потрясающими золотыми настольными лампами и золотыми гардинами! А от Овального зала с гигантским голубым ковром я просто пришел в восторг!
Этот стол с живыми цветами!.. Эти высоченные окна с роскошными портьерами, камины, вазы, мебелишка — будь здоров!..
Ну и, конечно, Большой приемный зал! Это я вам скажу — картинка маслом... Потрясное зрелище!
Народищу шляется по Белому дому — тучи! Один мужичок в серой кофте бегает по всем комнатам и залам — заводит часы! Вот такая у него работа. Второй — в черном смокинге, лакированных туфлях, с черной «бабочкой» — ковры пылесосит в залах... Какие-то типы с протокольными мордами в пиджачках и галстуках — кто с «уоки-токи», кто с телефоном — «хенди» — шныряют по всем этажам, морды у всех серьезные, все такие деловые...
Кто-то кем-то распоряжается, кто-то кому-то подчиняется — кошмар! И все при деле.
Несмотря на довольно быструю потерю интереса к парадной части Белого дома, я особенно не возникал. Я понимал, что Сокс показывает мне «свои» владения, и мне очень не хотелось его обижать.
Но когда мы спустились в нижние этажи — в обслуживающий комплекс — тут у меня чуть «крыша не поехала»! Вот отсюда я бы никогда не вылезал! Здесь было так интересно — сдохнуть!..
Один склад посуды чего стоил! Сотни различнейших комплектов на хрен знает какое количество персон хранились в специальных огромных коробках. Каждый сервиз для определенного случая. И какая посуда!.. Обалдеть! Невиданной красоты!
А прачечные с массой автоматических стиральных машин, с уймой различных химикатов на все случаи грязи и запачканности!.. И замечательная тетка-негритянка, которая всем тут заведовала.
Я вообще заметил, что в Белом доме работает очень много негров. Их теперь в Америке стыдливо называют «афроамериканцами», хотя к «афро» они имеют такое же отношение, как наши русские евреи к испанскому Маймонидесу...
А кухня Белого дома?! Это же не кухня — это же черт знает что!.. Бывал я в больших кухнях разного общепита. И у нас в Питере на проспекте Науки в шашлычной у Сурена Гургеновича — я там даже недолго сотрудничал, делал вид, что отлавливаю крыс... И в Германии, в Мюнхене, в «Биргартене» Английского парка тоже кухонька была — я тебе дам!..
Но такой кухни, как в Белом доме, я никогда и нигде не видел. Ни конца ни края этой кухне, полк поваров, поварят и поваришек, все в белом, запахи — умереть-уснуть, чистота феерическая, и при всем столпотворении народа, продуктов и кастрюль — обстановка удивительно спокойная и доброжелательная.
Каждый делает свое дело. Очень квалифицированно. Наверное, отсюда и спокойствие.
Было бы свинством не упомянуть, что в кухне нас сразу же покормили — и свежей рыбкой, и вареными куриными потрошками, и чем-то неизвестным, но очень сладким...
Это у нас было вроде второго завтрака. Мы еле отвалились... Кухня вообще вся на ушах стояла — готовилась к сегодняшнему приему русских депутатов Государственной Думы.
Но самым забавным мне показалось, что все подвальные службы — склады, прачечные, кухонные отсеки, судомойки, ремонтные мастерские, подсобные помещения, душевые для обслуги — были разгорожены корабельными металлическими дверями с противоводными и противопожарными устройствами и запорами! Ну точь-в-точь как на нашем судне «Академик Абрам Ф. Иоффе».
Я сказал об этом Соксу, а тот добавил, что это не только против воды и огня, но и против возможного терроризма. И рассказал, что служба безопасности Президента иногда дает прессе описание, например, президентского лимузина — дескать, его и пуля не берет, и взрывчатка! И про то, как во время движения лимузина с Президентом этот лимузин связан с сопровождающей вертолетной группой, а все агенты, охраняющие Президента, находятся в прямом контакте с летчиками!
Не делается тайны и из того, что перед ИНАУГУРАЦИЕЙ (засранец Сокс даже не удосужился объяснить мне, что это такое!) перед трибуной, с которой выступает вновь избранный Президент, ставится пуленепробиваемое стекло, а сам Президент стоит на огромной и тяжеленной металлической плите, под которую невозможно подложить бомбу!..
— Елки-палки! — говорю я Соксу. — Ты же сам мне втолковывал, что это секретные сведения! На кой ляд их журналистам выбалтывать?!
— А специально! — отвечает Сокс. — Чтобы отбить охоту к покушениям. Чтобы кому-нибудь не показалось, что Президента так уж легко и шлепнуть...
— И однако! — сказал я. — Мне еще в Нью-Йорке мой друг Тим Истлейк говорил, что недавно один мудак обстрелял таки ваш Белый дом!..
— А-а-а... Так это Франциско Дюран! — говорит Сокс. — Так ему же и дали за это тридцать лет тюрьмы!..
