Дмитрий Скирюк - Прививка против приключений
Грохот стих, и в отверстии люка показалась кудлатая Витькина голова.
— Все-таки уронили, — хмуро констатировал он, после чего голова исчезла и появились босые коричневые ступни чудовищного размера. Еще мгновение, и Витька спрыгнул вниз, впотьмах едва не севши мне на шею.
Одна из банок, проржавевшая сильнее остальных, лопнула, и по палубе растеклась бледно-желтая лужа сгущенного молока. Витька ступил в нее ногой и выругался, поскользнувшись. Я поспешно подобрал банку и поставил, чтобы молоко не вытекало зря.
— Олег, ты жив? — окликнул Витя.
— В порядке, — отозвался тот. — Что там внутри?
— Сгущенка.
Кое-как запихав банки обратно в ящик, мы ухватились за него и вновь потащили наверх. Поиск провизии приносил свои плоды. Пожалуй, стоит рассказать о том, как все это началось.
Камбуз, куда, как вы помните, сослал меня Предводитель, уже был занят Виктором. Вдвоем мы соорудили незамысловатое блюдо из риса, рыбы и каких-то специй, поставили его тушиться на огонь и сели отдохнуть. Как-то незаметно разговор перешел на еду.
— Черт-те что творится, — потирая небритый подбородок, сетовал мой долговязый напарник. — Рис! Один только рис! На завтрак, на обед, на ужин. Рыба с рисом, креветки с рисом, рис с рисом! Так и помереть недолго.
— Да ну, брось. Японцы вон всю жизнь рис едят, да еще и живут, говорят, подольше нас. Не веришь — у Олега спроси.
— У японцев рост — метр с кепкой, а мне полноценное питание нужно.
— Ну что ж… пока ничего нет — будем есть рис.
— А крыса?
— И кры… какая крыса?
Витя посмотрел на меня со странным выражением в глазах.
— Хозяйская крыса. Здоровый такой крысюк, с хвостом. Шныряет туда-сюда, ни черта не боится. Он-то чем питается?
— А, этот! Тем же, что и… гм… Об этом я как-то не думал.
Единственный ящик с рисом находился на камбузе, и добраться крысюку до него не было никакой возможности. Со склада Игорь его выжил, картошка в ресторане тоже давно уже иссякла. Где же он подъедается? Теперь уже я поскреб подбородок, снял и скомкал фартук и повернулся к Виктору.
— Вставай, пошли.
— Куда? К Капитану?
— К Капитану. Пока крысюк все не съел.
Игорь оживился, но к предложению обыскать корабль отнесся с изрядной долей скепсиса.
— Забытые продукты? — переспросил он. — Глупости какие. Если бы и было что, то я бы об этом знал. А впрочем, ищите — вреда от этого не будет.
Несколько часов упорных поисков выявили запрятанные в разных местах бог знает кем два мешка заплесневелых сухарей, мешок сушеного картофеля, большущий ящик сухофруктов и двенадцать суповых брикетов, а под ворохом старых пробковых поясов на складе обнаружился ящик со сгущенкой, который мы сейчас как раз вот и вытаскивали. Запрятали мы его туда в самом начале плавания, после чего благополучно о нем забыли. Однако наибольший сюрприз преподнес нам капитанский гардероб — порванные, испачканные или прожженные костюмы Игорь вешал в шкаф и больше не трогал. Меж тем в каждом были объемистые карманы и, смею вас заверить, не пустые. В одном из наиболее «урожайных» камзолов, помнится, нашлись шесть сухарей, одиннадцать пакетиков сухого кофе с молоком, затвердевших до крепости кирпича, две банки сардин и початая плоская бутылка коньяку. Сгущенку, коньяк и прочие предметы роскоши Игорь запихал в сундук с намерением выдавать по праздникам. Одну банку отнесли Пашке. При этом я вспомнил о его приглашении.
Поздним вечером, в обстановке строжайшей конспирации Виктор, Коля и я прокрались в Пашкину каюту. Олег стоял на вахте и прийти не смог.
— А, проходите, проходите! — Паша засуетился, задвигал стулья, рассаживая нас поудобнее. Рукопись разобрали по листочкам. С трудом дождавшись своей очереди, я схватил первую страницу и углубился в чтение.
Вот что там было:
«Февральским пасмурным утром января 1839 года на улицах Нью-Йорка царила ужастная жара. Прохожих было мало, все попрятались по домам, и одинокая фигура, шедшая по тротуару, привлекала всеобщее внимание. Джек Макферсон неторопливо шагал сквозь сумрачный свет телеграфных столбов, одетый во всегдашнее свое серое и драповое пальто с зонтиком невероятной величины, крытым синей метерией и с ручкой, толстой, как дубина. Его широкие плечи, уверенный шаг и круглое загорелое лицо, окаймленное черной бородой, наводили мысли, что он хорошо питается и много времени проводит в спортзале. Пройдя квартала два, он подошел к газетчику купить газету, и, развернув, почти что сразу же уткнулся носом в странное объявление, напечатанное сзаду жирными черными буквами.
— Лопни мои глаза! — воскликнул Макферсон. — Старый Чеппель все таки отбросил коньки!
Газетчик изумленно поднял глаза. Макферсон обернулся и успел увидеть, как за угол повернул автомобиль „Лорен-Дитрих“, на заднем диванчике каторого сидела девушка с пожилым мужчиной в розовом платье и собачкой на коленях.
— Якорь мне в корму, каков мерзавец! — пробормотал сквозь зубы Джек, глядя ему в след. — Это же старый развратник Бен Уилсон собственной персоной. Не иначе, как он что-то замышляет!
Джек Макферсон, частый детектив, нащупал револьвер за пазухой, расплатился с газетчиком, засунул подмышку газету и отправился следом. Продавец остался сидеть, сложив руки на животе и подперев руками свою тяжелую, сонную голову».
Второй лист Пашкиной писанины был еще хуже. К третьему он, видимо, совершенно выбился из сил, и все строчки заполонил тривиальный мордобой с однообразными выражениями, типа «Это был такой мерзавец, и он давно хотел дать ему в морду, и он ему дал, потому что он был такой мерзавец». Всего страниц было восемь.
Я смог дочитать до четвертой.
— Ну, как? — ерзая от нетерпения на стуле, спросил Паша. Коля отложил последнюю страницу и уставился в потолок, пряча улыбку в бороде.
— Если на камбузе найдется лавровый венок, — сказал он, — то думаю, стоит послать за ним кого-нибудь.
— Ты на что намекаешь? — подозрительно спросил Паша.
— Я хочу сказать…
— Ерунда какая-то, — перебил его Витя. — Кто тебе это диктовал? Капитан Флинт? Что это за штука такая — пальто с зонтиком? Или, где это… Ага, вот: «лицо, окаймленное черной бородой», — вслух прочитал он и взглядом обвел наши лица. — Это как, по кругу, что ли?
Коля не выдержал и расхохотался самым неприличным образом. Пашка медленно побагровел, затем апеллировал ко мне:
— Ну, а ты что скажешь?
Несколько секунд я колебался, потом махнул рукой:
— Плохо. Что-то в этом, конечно, есть, но в целом — плохо. Еще работать и работать. Хотя вот тут… — я пошуршал страницами. — Скажи, ты здесь сознательно использовал прием ономатопоэйи?
— Автомато… чего?! — опешил тот и, помолчав с минуту, вдруг взорвался, словно бомба.
— Плохо, да?! — взъярился он. — Что вы понимаете! Это же детектив, де-тек-тив, понятно? Я… А вы… Шли бы вы на свой камбуз, там вам самое место… кулинары хреновы!
Отобрав у нас рукопись, он вытолкал всех в коридор и захлопнул дверь. Воцарилась тишина.
— Чувствительный автор, — невозмутимо заметил Виктор. — Как болезненно к критике относится! Чуть воротник мне не оторвал…
Коля предпочел промолчать, возможно потому, что воротник его тулупа как раз и был оторван Пашкиными стараниями.
Тем не менее (и надо отдать Пашке должное) весь следующий день он безвылазно просидел в каюте, остервенело стуча машинкой, и к вечеру вновь пригласил нас ознакомиться с очередным своим творением, ибо других читателей на корабле не было; Командора же начинающий литератор по-прежнему стеснялся. На первом листе красовалось название: «ПИРАТЫ МЛЕЧНОГО ПУТИ». Убедившись, что детектив «не идет», Пашка взял за образец фантастику, причем не что-нибудь, а «космическую оперу» самого низкого полета, напичканную лазерными перестрелками (плохо дело, подумал я), межзвездными пиратами, кражами кислородных запасов и блондинками в скафандрах. Главным героем и тут был какой-то мускулистый супермен, лишенный, как и следовало ожидать, всяких признаком мозгов, зато владеющий всеми видами оружия и весьма… гм… любвеобильный. Герой нашего времени, в общем.
— Ну? Ну? — подпрыгивая, как кукуруза на горячей сковородке, спрашивал Пашка, заглядывая нам через плечо. — Ну, так как?
Коля, не дочитав Пашкину писанину, сложил листки аккуратной стопочкой, поскреб в затылке, встал и направился к двери.
— Ты куда? — опешил Паша.
— На камбуз! — едко сказал тот и вышел, хлопнув дверью.
Глава 16
На третий день Олег, у которого выдалось свободное время, посетил наши вечерние чтения и тоже получил от Пашки комсомольскую путевку на камбуз, что, впрочем, неожиданностью не было. Сюрпризом стало другое — фантастика Паше тоже разонравилась.
