Николай Вильямс - Остров ГНИИПИ

До сих пор гнииповцы не могут решить, что сталось с полубогом далее. Официальный рапорт сообщал, что некто Тит Двужильный «признался во всём» и «понёс заслуженное наказание». Искушённые в намёках и обтекаемых формулировках гнииповцы быстро сообразили, что будет с теми, кто усомнится в полубожественности Тита. Многие загадочные детали гнииповского быта, тем не менее, легче всего объяснить, ссылаясь на продолжающуюся преступную деятельность таинственного пришельца. От фанатиков, именно так толкующих суть солнечных затмений или карманных краж, нет отбоя.

И уж совсем никто не знает, кто такой жилец одинокого барака на 9-ой Краснозвёздной, бывшей 4-ой Хриплокладбищенской, двадцатый год отказывающийся открыть агентам дверь на том основании, что у него обеденный перерыв. Когда же взбешённые агенты вышибают дверь и врываются внутрь, то там никого нет, только хрюкающий звук доносится ниоткуда, средний между смехом и мяуканьем.

По многим характеристикам, в первую очередь по важности вклада в общественную жизнь, гнииповскую журналистику вполне можно сравнить с канализацией. Разумеется, пути, которыми канализация формирует общественное мнение, куда более разнообразны. Но зато канализация не утверждает, что её назначение — служить моделью журналистики. Журналистика же вся построена на утверждении, что она призвана отражать социальные явления, в том числе канализацию. Часто, отражая канализацию, журналистика сбрасывает путы ремесленничества и становится неотличимой от своего благоуханного прообраза.

Используя язык точных наук, можно сказать, что методология гнииповской журналистики состоит всего лишь в подстановке значений переменных в конечное число формул. Примерами формул могут служить утверждения «мы всех лучше и на вас класть хотели» (в гнииповской логике вторая часть является обязательной импликацией первой, «вы, суки, дождётесь» (неопределённость угрозы делает её особо пугающей), «вот дам в рыло, будешь знать, кто с нас морально выше», и ещё относительно небольшое числе других. Выбор представляющей формулу словесной субстанции зависит от целевой установки и ориентации на определённый круг читателей; в свою очередь, целевая установка и ориентация на круг определяют степень отсутствия чувства меры. Например, первое положение из приведённого списка («мы лучше всех и вам пропишем ижицу») может быть выражено при помощи заунывного бормотания («ум, честь, совесть нашей гордо называемой в честь эпохи»), блеяния («созидатели, звездопроходцы, гуманисты, орлиное племя — таковы победители областного соревнования бухгалтеров-учётчиков»), и просто заведомой бессмыслицы, изречения, которое известно всем, но которое ничего вообще не значит («мир сверяет часы по ГНИИПИ», «заря над Митькиной башней зовёт народы»). Но иногда, именно в силу стереотипности легко смешиваемой в уме с непреложностью мирового закона, безжизненные закорюки: даже в суровой второй формуле («дождётесь, твари») начинают светить тусклым пламенем («подлые наймиты и презренные агенты наиболее гнусного из порождений трижды клятого правого охвостья, сравнения с кем устыдились бы и самые мерзостные из отродий, кишащих, как гниды, на смердящем трупе левого отребья…»). Упоминание о гниде строго обязательно. Эта традиция питается, повидимому, неосознанной верой в существование группировок, для которых сравнение с гнидой не постыдно, а лестно.

Кроме параллели с гнидой, существует другое необходимое условие: в любой фразе и во всей публикации в целом должен наличествовать некий гнетущий контекст, достигаемый употреблением как можно более жизнерадостного словесного реквизита. В любом допустимом для публикации тексте должно ощущаться напоминание «помни, сука!». Читателю не надо задавать себе вопроса, о чём именно идёт речь на этот раз. Сука и без подробной экспликации деталей знает, в чём ей следует помнить. Выдающаяся находка гнииповской журналистики, помогающая реализовать это необходимое условие — это слово «читай»… Более точно, это рекомендация читать любое появившееся в негнииповском издании предложение не так, как оно написано, а как раз наоборот. Разумеется, никаких оснований для того, почему так следует делать, не даётся. Это, так сказать, совет благожелателя. Это только желание поддержать правильность восприятия картины мироздания. Например, если в каком бы то ни было повествовании о чём бы то ни было вне контроля из ГНИИПИ сказано, хотя бы мимоходом, что вот де в теперешнее относительно благополучное время науки и искусства достигли кое-каких новых успехов, то эта вражеская вылазка легко нейтрализуется следующим набором указаний при цитировании: «в эпоху экономического подъёма (читай — всеобщего застоя и нищеты) науки и искусства (читай — невежество и вырождение) достигли известных успехов (читай — вымерли и вытеснены поножовщиной на улицах). Уничтожение одного «читай» следующим «читай», как это можно видеть на приведенном примере, никакого значения не имеет. Тут важна не логика, а бдительность. Указание, как чего читать, трудно применимо к сообщениям о негативных фактах, что может привести к досадным промахам, таким, как появлению заметки о нищей семье, ютящейся в убогой трёхкомнатной квартирке. Прочитав такое, гнииповец крутит головой и на глазах обращается в так называемый подозрительный элемент. Впрочем, очень часто в его голове вспыхивает пламенный лозунг «мы лучше всех, и скоро вам, суки, покажем».

Сказанное выше приложимо в основном к серьёзной, квалифицированной журналистике, кующей орудие идей. Конечно, существует и другая журналистика, репортёрского уровня. Часто из газет можно узнать любопытные и конкретные детали: «вчера в 21 час 45 минут в больницу № 2 Хрусловского района был доставлен 14-летний школьник Ахламон Кузя. В задний проход школьника, диаметром 19 мм, был забит биллиардный шар, диаметра 55 мм. На вопрос главного врача больницы кандидата медицинских наук Халявого, каков анамнез забавного заболевания, Кузя ответил, что он гулял на свадьбе у друга». Опытный читатель сумеет сделать массу побочных и важных умозаключений на основе такой заметки. Он поймёт, что главное в заметке это неявно прокламируемая, обеспеченная всею сутью гнииповского государственного строя и ничем иным в мире, возможность оказывать скорую и квалифицированную медицинскую помощь лицам, которым на свадьбе друга — забивают в задний проход биллиардный шар. Кроме того, он поймёт, что описываемая акция не слишком предосудительна, иначе сообщение не появилось бы. Вывод о тесной связи кандидата Халявого с райотделением Сучки также мог бы быть сделан, не будь он известен любому и каждому давным-давно.

Главного редактора главного гнииповского органа зовут Чупрей Чокнутый. Разве только Сеня и генеральный секретарь при Митьке дядь-Володя Чугунный могут тягаться с Чупреем в увлечённости своею работой. В неё Чупрей внёс творческую струю, первым отделив существенное от малозначущего, или, как он сам любит говорить, базис от надстройки. Он первым стал монтировать каждый номер своей газеты «Давай!» не с получения, отбора и размещения информации по отделам, а с приведения себя самого в состояние творческого восторга. Упорными тренировками была достигнута способность приходить в состояние творческого восторга с первого стакана. Где-то между шестым и пятым стаканами, во втором часу ночи, на звук удара Чупреева кулака по столу, в его кабинет вбегают уже готовые к ночной смене редакторы отделов. Трясясь от возбуждения как припадочный, Чупрей начинает визгливо орать:

— Ура! Вперёд! Никакой пощады! Расстрелять как бешеную собаку! Не выйдет, господа! В неустанной борьбе с мракобесием и поповщиной! И скатились в болото политического авантюризма! Лично Феофан! Руки прочь! Никому не позволим своё свиное рыло! На пятьсот сорок два и четыре десятых процента! Девять миллиардов киловатт-пудов! Преступная банда и их заморские хозяева! Не сумел и мог суметь подняться над мировоззрением своего класса! Непосильным гнётом на плечи налогоплательщика! Никого не представляющий вылез на трибуну и просмердел! Вооружённая до зубов военщина!

Редакторы отделов точно знают, когда им можно переходить от пассивного вникания в инструкции к активному сотрудничеству. Когда этот миг настаёт, настаёт и полуминутная передышка. Слышно только журчание жидкости по готовящимся глоткам. А затем восторг становится всеобщим, и все во главе со главным уже не выкликают, а воют: — Закусившая удила тройка озверевших акул! Фиговый листок был сорван и всему миру предстала омерзительная физиономия кровожадной твари! Прицельным кинжальным огнём до пятидесяти змеёнышей из вражеского детского сада! Весело улыбалась, когда мимо неё пронёсся танк, ведомый опытным любимым, бывшим конюхом! Гражданин Миндявый, будучи в нетрезвом, развел костёр в середине жилого помещения, и легко себе представить! Работать эффективно, с высоким качеством, добиваясь минимального расхода сырья при максимальном выпуске частей для нового трупопровода! После окончания камлания, лимитируемого по длительности только количеством полезно усвояемой водки, остаётся только чисто техническая работа: оснастить конкретными деталями уже готовый каркас. Это поручается менее опытным, но растущим кадрам. Среди них попадаются такие так называемые люди интересных профессий, например, зооидеологи, в обязанность которых входит проверять насыщенность газетного номера персонажами из животного мира и регулировать частоту их появления. Среди этих персонажей, используемых для отрицательных характеристик, на первом месте, разумеется, находится гнида — около 50 %; места за ней разделяют собака /пёс/, стервятник, шакал, гиена, змея и акула — по 7 % каждый вид; среди живых существ, используемых для положительных характеристик, можно указать только сокола и ударника труда. Упоминание отрицательного зверя вкупе с прилагательным «дохлый» не лишает характеристику художественной силы, но лишает, повидимому, индивидуальности, поскольку в этих случаях чаще используется обобщенное понятие «падаль».

Похожие книги на "Остров ГНИИПИ", Николай Вильямс читать полностью, без сокращений.

Елена Скульская - Наши мамы

Николай Климонтович - Гадание

Игорь Агеев - Неспортивная

Николай Белоголовый - Из

Георгий Брянцев - Конец