Юрий Сотник - Рассказ о говорящей собаке
— Вот, давно было.
И вдруг — пятерка! И главное, за что? За пение. Он получил эту пятерку совершенно случайно. Что-то такое удачно спел, и ему поставили пятерку. И даже еще устно похвалили.
Сказали: «Молодец, Алеша!» Короче говоря, это было очень приятным событием, которое омрачилось одним обстоятельством: он не мог никому показывать эту пятерку, поскольку ее вписали в журнал, а журнал, понятно, на руки ученикам, как правило, не выдается. А дневник свой он забыл дома. Раз так, значит, Алеша не имеет возможности показывать всем свою пятерку. И поэтому вся радость омрачилась. А ему, понятно, хотелось всем показывать, тем более что явление это в его жизни, как вы поняли, редкое. Ему могут попросту не поверить без фактических данных. Если пятерка была бы в тетрадке, к примеру, за решенную дома задачу или же за диктант, тогда проще простого. То есть ходи с этой тетрадкой и всем показывай. Пока листы не начнут выскакивать.
На уроке арифметики у него созрел план: украсть журнал! Он украдет журнал, а утром его принесет обратно. За это время он может с этим журналом обойти всех знакомых и незнакомых. Короче говоря, он улучил момент и украл журнал на переменке. Он сунул журнал себе в сумку и сидит как ни в чем не бывало. Только сердце у него отчаянно стучит, что совершенно естественно, поскольку он совершил кражу. Когда учитель вернулся, он так удивился, что журнала нет на месте, что даже ничего не сказал, а стал вдруг какой-то задумчивый. Похоже было, что он сомневался — был журнал на столе или не был, с журналом он приходил или без. Он так и не спросил про журнал: мысль о том, что кто-то из учеников украл его, не пришла ему даже в голову. В его педагогической практике такого случая не было. И он, не дожидаясь звонка, тихо вышел, и видно было, что он здорово расстроен своей забывчивостью.
А Алеша схватил свою сумку и помчался домой. В трамвае он вынул журнал из сумки, нашел там свою пятерку и долго глядел на нее. А когда он уже шел по улице, он вспомнил вдруг, что забыл журнал в трамвае. Когда он это вспомнил, то он прямо чуть не свалился от страха. Он даже сказал «ой!» или что-то в этом роде. Первая мысль, какая пришла ему в голову, это — бежать за трамваем. Но он быстро понял (он был все-таки сообразительный!), что бежать за трамваем нет смысла, раз он уже уехал. Потом много других мыслей пришло ему в голову. Но это были все такие незначительные мысли, что о них и говорить не стоит.
У него даже такая мысль появилась: сесть на поезд и уехать на Север. И поступить там где-нибудь на работу. Почему именно на Север, он не знал, но собирался именно туда. То есть он даже и не собирался. Он на миг об этом подумал, а потом вспомнил о маме, бабушке, своем отце и бросил эту затею. Потом он подумал, не пойти ли ему в бюро потерянных вещей, вполне возможно, что журнал там, но тут возникнет подозрение. Его наверняка задержат и привлекут к ответственности. А он не хотел привлекаться к ответственности, несмотря на то что этого заслуживал.
Он пришел домой и даже похудел за один вечер. А всю ночь он не мог уснуть и к утру, наверное, еще больше похудел.
Во-первых, его мучила совесть. Весь класс остался без журнала. Пропали отметки всех друзей. Понятно его волнение.
А во-вторых — пятерка. Одна за всю жизнь — и та пропала. Нет, я понимаю его. Правда, мне не совсем понятен его отчаянный поступок, но переживания его мне совершенно понятны.
Итак, он пришел утром в школу. Волнуется. Нервничает. В горле комок. В глаза не смотрит.
Приходит учитель. Говорит:
— Ребята! Пропал журнал. Какая-то оказия. И куда он мог деться?
Алеша молчит.
Учитель говорит:
— Я вроде бы помню, что приходил в класс с журналом. Даже видел его на столе. Но в то же время я в этом сомневаюсь. Не мог же я его потерять по дороге, хотя я очень хорошо помню, как я его взял в учительской и нес по коридору…
Некоторые ребята говорят:
— Нет, мы помним, что журнал лежал на столе. Мы видели.
Учитель говорит:
— В таком случае, куда он делся?
Тут Алеша не выдержал. Он не мог больше сидеть и молчать. Он встал и говорит:
— Журнал, наверное, в камере потерянных вещей…
Учитель удивился и говорит:
— Где? Где?
А в классе засмеялись.
Тогда Алеша, очень волнуясь, говорит:
— Нет, я вам правду говорю, он, наверное, в камере потерянных вещей… он не мог пропасть…
— В какой камере? — говорит учитель.
— Потерянных вещей, — говорит Алеша.
— Ничего не понимаю, — говорит учитель.
Тут Алеша вдруг почему-то испугался, что ему здорово влетит за это дело, если он сознается, и он говорит:
— Я просто хотел посоветовать…
Учитель посмотрел на него и печально так говорит:
— Не надо глупости говорить, слышишь?
В это время открывается дверь, и в класс входит какая-то женщина и в руке держит что-то завернутое в газету.
— Я кондуктор, — говорит она, — прошу прощения. У меня сегодня свободный день, и вот я нашла вашу школу и класс, и в таком случае возьмите ваш журнал.
В классе сразу поднялся шум, а учитель говорит:
— Как так? Вот это номер! Каким образом наш классный журнал оказался у кондуктора? Нет, этого не может быть! Может быть, это не наш журнал?
Кондукторша лукаво улыбается и говорит:
— Нет, это ваш журнал.
Тогда учитель хватает у кондукторши журнал и быстро листает.
— Да! Да! Да! — кричит он. — Это наш журнал! Я же помню, что нес его по коридору…
Кондукторша говорит:
— А потом забыли в трамвае?
Учитель смотрит на нее широко раскрытыми глазами. А она, широко улыбаясь, говорит:
— Ну конечно. Вы забыли его в трамвае.
Тогда учитель хватается за голову:
— Господи! Что-то со мной происходит. Как я мог забыть журнал в трамвае? Это ведь просто немыслимо! Хотя я помню, что нес его по коридору… Может, мне уходить из школы? Я чувствую, мне все труднее становится преподавать…
Кондукторша прощается с классом, и весь класс ей кричит «спасибо», и она с улыбкой уходит.
На прощание она говорит учителю:
— В другой раз будьте внимательней.
Учитель сидит за столом, обхватив свою голову руками, в очень мрачном настроении. Потом он, подперев руками щеки, сидит и смотрит в одну точку.
Тогда встает Алеша и срывающимся голосом говорит:
— Я украл журнал.
Но учитель молчит.
Тогда Алеша опять говорит:
— Это я украл журнал. Поймите.
Учитель вяло говорит:
— Да… да… я понимаю тебя… твой благородный поступок… но это делать ни к чему… Ты мне хочешь помочь… я знаю… взять вину на себя… но зачем это делать, мой милый…
Алеша, чуть не плача, говорит:
— Нет, я вам правду говорю…
Учитель говорит:
— Вы смотрите, он еще настаивает… какой упорный мальчишка… нет, это удивительно благородный мальчишка… Я это ценю, милый, но… раз… такие вещи со мной случаются… нужно подумать об уходе… оставить на время преподавание…
Алеша говорит сквозь слезы:
— Я… вам… правду… говорю…
Учитель резко встает со своего места, хлопает по столу кулаком и кричит хрипло:
— Не надо!
После этого он вытирает слезы платком и быстро уходит.
А как быть Алеше?
Он остается весь в слезах. Пробует объяснить классу, но ему никто не верит.
Он чувствует себя в сто раз хуже, как если бы был жестоко наказан. Он не может ни есть, ни спать.
Он едет к учителю на дом. И все ему объясняет. И он убеждает учителя. Учитель гладит его по голове и говорит:
— Это значит, что ты еще не совсем потерянный человек и в тебе есть совесть.
И учитель провожает Алешу до угла и читает ему нотацию.
1966
Виктор Драгунский
Главные реки Америки
Хотя мне уже идет девятый год, а я вот только вчера догадался, что уроки все-таки надо учить. Любишь не любишь, хочешь не хочешь, лень тебе или не лень, а учить уроки надо. Это закон. А то можно в такую историю попасть, что своих не узнаешь. Я, например, вчера не успел уроки сделать. У нас было задано выучить кусочек из одного стихотворения Некрасова и главную реку Америки. А я, вместо того чтобы учиться, запускал во дворе змея в космос. Ну, он в космос все-таки не долетел, потому что у него был чересчур мягкий хвост и он из-за этого крутился, как волчок. Это раз. А во-вторых, у меня было мало ниток, и я весь дом обыскал и собрал все нитки, какие только были, — у мамы со швейной машины снял, и то оказалось мало. Змей долетел за чердак и там завис, а до космоса еще было далеко.
Мне так было интересно играть, что я и думать перестал про какие-то там уроки. Совершенно вылетело из головы. А оказалось, никак нельзя было забывать про свои дела.
