Юлия Климова - Оружие массового восхищения
– Почему… почему… – пробормотал Максим Юрьевич, хмурясь. – Потому что взрослая, рожденная в чужом браке дочь, похожая на бродячего музыканта, мне абсолютно ни к чему. Я слишком многого достиг и не хочу, чтобы мои противники, воспользовавшись ситуацией, испортили мою политическую карьеру. И еще я не хочу терять место лидера партии – это моя жизнь, мое будущее! Я и глазом не успею моргнуть, как на меня выльют ушат дерьма, а еще неизвестно, чего ожидать от Алисы и ее матери! Она не может быть моей дочерью, не может! – Северов оглядел кабинет, пытаясь вспомнить, где хранятся фотоальбомы, подошел к угловому шкафу и выдвинул одну из нижних секций (колесики бесшумно скользнули по ковровому покрытию и остановились), и добавил: – Необходимо найти хоть что-нибудь, хоть что-нибудь, опровергающее это безумие. Когда я встречался с Даной? Когда?..
– Алиса упоминала Светлану Лимонову, вы с ней знакомы?
– Да, но я не видел ее миллион лет, изредка общаюсь с ее двоюродным братом… – Максим Юрьевич выпрямился. – Думаешь, позвонить и все выяснить?
– Привлекать посторонних людей пока не стоит, – ответил Костя, – пока лучше обходиться своими силами.
– Ты прав, ты, конечно же, прав, – горячо ответил Северов, вынимая из глубокого ящика фотоальбомы и пухлый конверт с открытками. – Если бы не мать, я бы давно это барахло выбросил, но она свято верит, что однажды я напишу мемуары, трясется над каждой бумажкой и твердит: «Пригодится, пригодится, пригодится». Костя, у меня нет друзей, Тамару посвящать в свое прошлое я не намерен, вряд ли ей стоит слушать истории о других женщинах, ты единственный человек, которому я могу всецело доверять…
– Вы можете на меня положиться, – перебил Костя, понимая, куда клонит его начальник, – не в первый раз…
Константину Дубровину в этом году исполнилось тридцать. В детстве он мечтал стать футболистом, летчиком и археологом. «Только через мой труп», – каждый раз говорила мама и для верности хваталась правой рукой за горло, а левой за сердце. Не для того она отвела сына в музыкальную школу, не для того дополнительно нанимала репетиторов, чтобы ее единственное чадо бегало по полю с мячом, бороздило в железной посудине небо и ковырялось в земле совком. Нет и еще раз нет! Ее мальчик станет известным пианистом – впереди концерты, зарубежные поездки и всемирная слава!
Костик любил музыку, но не настолько… Устав от споров, скандалов и черно-белых клавиш, он отчасти назло, отчасти в поисках желанной свободы (куда подальше из дома) решительно направился в военкомат. «Нет!!!» – вскричала убитая горем мать и скоропалительно вышла замуж за соседа по дачному участку.
Спортивным телосложением Костя не отличался (костюм на школьном выпускном вечере смотрелся на нем мешковато), но на рост, реакцию, выносливость жаловаться не приходилось. И благодаря этим качествам, а также уму и упорству служба в армии не была тяжелой. Да плюс еще кареглазая медсестра, обожающая ямочку на его правой щеке…
Через два года Костя вернулся в Москву окрепшим, уверенным в себе мужчиной. Плечи в ширину особо не раздались, длинные тонкие пальцы по-прежнему выдавали некогда полученное музыкальное образование, но взгляд стал быстрым и жестким, руки сильными, шаг твердым. Теперь он знал, чего хочет, и собирался добиться этого во что бы то ни стало, а именно – самостоятельной жизни и диплома о высшем образовании. Неведомая ранее жажда знаний скрутила душу в бараний рог и потребовала немедленных жертвоприношений.
Вспомнив о школьных годах чудесных, о некогда полученной золотой медали, Костя обложился книгами, учебниками и с первого раза поступил в МГУ на экономический факультет. «Сынок, возможно, я еще смогу тобой гордиться», – сказала мама, угощая его собственноручно выращенными огурчиками. После замужества она практически безвылазно обитала на даче. «Возможно», – ответил Костя, размышляя, где бы раздобыть денег (на стипендию не слишком-то разгуляешься).
Но работу долго искать не пришлось – повезло. Друг устроил охранником в элитный спортивный клуб, где желающие могли отточить фигуру на тренажерах и в шейп-залах, овладеть боевыми искусствами, получить удовольствие от массажа, поболтать за чашкой кофе в баре или позагорать в солярии. Вот как раз единоборствами Костя и увлекся и в дальнейшем гармонично совмещал учебу, работу и тренировки. Жизнь потекла плавно, размеренно.
На личном фронте у Константина Дубровина вообще никаких проблем никогда не было. Интеллигентная внешность и сбивающая с толку внутренняя сила так удачно переплетались, так поражали, что конфетно-букетный период случался редко – девушки обычно требовали всего и сразу. Нагулявшись после армии, окончив институт, устроившись на перспективное место в торговую фирму, Костя стал более сдержанным и разборчивым. Теперь романы были редкими и продолжительными.
– У меня еще не появились внуки? – спрашивала по телефону мама. – А то знаю я нынешнюю молодежь…. Ну ты поторопись, поторопись, сынок, зря, что ли, пианино пылится…».
Нет, о детях Константин вообще не думал, а уж о том, что его наследники однажды возьмутся разучивать гаммы – и подавно! Так что извини, мама, но твои планы – это всего лишь твои планы.
Знакомство с Северовым произошло два с половиной года назад и носило случайный, криминально-комичный характер. Влюбленная в депутата пышнотелая мадам то ли от переизбытка чувств, то ли от незначительного количества мозгов, то ли от избалованности подкараулила депутата около его дома и сначала предложила, а затем и потребовала феерического интима. Получив отказ, она очень удивилась – видимо, это был первый отказ в ее бурной жизни – и, желая доказать, что она о-го-го и все будет ухты-пухты, принялась решительно раздеваться. Прямо под сводами арки.
Максим Юрьевич тогда еще не взлетел так высоко, Москва не пестрела плакатами с его портретом, и охрана редко сопровождала его в поездках, поэтому выкручиваться предстояло самому. «Извините, но я э-э-э… пойду», – мысленно матерясь, произнес он. Мол, уже поздно, темно, пора по домам. «Нет!» – выпалила мадам и сорвала с себя кружевную кофточку. На пару секунд Северов потерял дар речи, потому что бюсту, не прикрытому даже простеньким лифчиком, позавидовала бы сама Памела Андерсон – где еще увидишь такое! Но затем, придя в себя, он принял твердое решение послать дуру куда подальше и направиться к родному подъезду, но в грудь совершенно некстати нацелилось дуло пистолета. «Секс или смерть?» – предложила на выбор одержимая нимфоманка, потрясая в воздухе не пойми откуда взявшимся пистолетом. Эх, во всем виновато новое часовое ток-шоу: «Здравствуйте, дорогие телезрители, сегодня я снова с вами…».
Вот уже три недели Максим Юрьевич Северов рекламировал свою персону, являясь соведущим в увлекательном ток-шоу с политическим уклоном и именитыми гостями. «Наш Джордж Клуни!!!» – с таким плакатом около двери студии частенько дежурили прыщавые девицы. И приятно, и раздражает.
– Секс, – выбрал Максим Юрьевич, очень надеясь, что на радостях мадам опустит пистолет.
– Я знала, я знала… – Она двинулась вперед, прижимая депутата к стене. Глаза блестят, зубы отбивают победную дробь, грудь угрожающе подпрыгивает вверх-вниз, вверх-вниз…
«Лучше смерть, – передумал Северов, но вслух произносить этого не стал. Он огляделся по сторонам, надеясь на подмогу, но никого не увидел. Фонари, тени, редкие желтые квадратики окон… – Бежать! Бежать! А вдруг пристрелит? Чокнутые – они, как назло, сильные и меткие!»
Ноги онемели, во рту пересохло.
– Не волнуйтесь, – раздался ровный голос. – Пистолет не настоящий. Игрушечный.
Северов и мадам одновременно развернулись. На углу арки, в двух метрах от них, стоял молодой человек. Высокий, худой, спокойный.
– Это точно? – пискляво спросил Северов.
Ответа не потребовалось, торопливо подняв кружевную кофточку, мадам швырнула пистолет под ноги Максима Юрьевича и бросилась наутек, цокая по асфальту каблуками. Представив, как при этот колышется ее грудь, депутат шумно выдохнул и закашлял.
– Спасибо… я, признаться, не подумал как-то… – пробубнил он, вытирая платком вспотевший лоб. – Нервы последнее время пошаливают… не подумал… спасибо.
Только сейчас, опустив глаза на асфальт, он разглядел пистолет. Действительно, игрушечный, совсем простенький, из светлой пластмассы… Стыд и срам!
– Ничего, бывает, – усмехнулся Константин Дубровин, подходя ближе к «потерпевшему». Он засиделся у приятеля, возвращался домой, и вот вам, пожалуйста, такая «милая» сцена. Одержимая дамочка и жертва в предынфарктном состоянии. – Хотя она и без пистолета опасна, – добавил он, широко улыбаясь, – вполне может задушить грудью.
Северову от этой шутки сразу стало легче, он успокоился, расслабился и, чувствуя необходимость с кем-нибудь выпить и поговорить по душам, пригласил молодого человека в ближайший ресторан, двери которого были открыты круглосуточно.
