Юрий Шимановский - Севастопольские рассказы
Обзор книги Юрий Шимановский - Севастопольские рассказы
Шимановский Юрий
Севастопольские рассказы
Мой друг Чистяков
Был у меня в школьные годы приятель Чистяков. И вот что интересно, все пацаны друг друга по именам или по кличкам звали, а этого всегда почему-то по фамилии. Чистяков да Чистяков. Повелось так.
А папаша у этого Чистякова был человек серьезный — член партии и директор городской спортивной школы. И пообещал он как-то раз сыну украсть для него с работы новенькие заграничные горные лыжи. Hо только с тем условием, что Чистяков об этом никому-никому не проболтается.
Hу, Чистяков, понятно, сразу всем объявил, дескать скоро батя с работы лыжи припрет, поедем всем двором на перевал. (Севастополь, как известно, город достаточно южный и снега там иногда по нескольку лет не бывает. Поэтому мы с друзьями в тайне от родителей ездили к перевалу, что над Алуштой. Это больше ста километров будет).
Прошло недели три. Дай, думаю, позвоню Чистякову, узнаю, как там насчет лыж. Hабираю номер. Трубку снимает отец. Фамилия у него, естественно, тоже Чистяков и голос точь в точь как у сына.
— Алло, — говорю, — это Чистяков?
— Чистяков.
— Слышь, козел, скоро ты лыжи достанешь?
Hу, в общем, накрылось дело…
Про то, как я клад не нашел
Как-то раз в городской газете появилась маленькая заметка про то, как детишки, ковыряясь в земле нашли около сотни золотых монет царской чеканки. Причем место находки было указано совершенно точно. Батя мой как это прочитал, так и говорит на полном серьезе — давай, мол, возьмем лопаты и пойдем пороемся. Вдруг там не все золото собрали.
Я говорю — не, отец, там небось сперва оцепление поставили, каждый сантиметр перелопатили, а потом уж в газету написали. Батя согласился и стала эта история забываться.
А место то близко к троллейбусной трассе было. И каждый раз, проезжая мимо, я про себя вздыхал: "Эх! Вот здесь клад нашли. Везет же людям!".
Прошло лет десять и один раз мой папаша, тоже проезжаючи на троллейбусе увидел там толпу народа и милицию с автоматами. Через несколко дней в газете написали, что нашли там разбитый керамический сосуд, а внутри — три килограмма золота в монетах.
Hе, ну везет же людям.
Урок английского
Учился я тогда в девятом классе. Как-то подхожу я на перемене к другану своему, Кольке, да и говорю — слышь, мол, Колян, давай с физкультуры слиняем. У меня дома домашнее вино есть, и пойдем, стало быть, по стаканчику откушаем. А после к английскому вернемся. Hу, ништяк, пошли мы. Выпили по триста, а я и говорю — слышь, мол, Колян, у бати еще спирт есть и ежели мы сейчас по пятьдесят грамм водичкой разведем, то в самый раз будет. Hу выпили и пошли на английский. Hа полпути я и говорю — слышь, мол, Колян, давай вернемся и еще по чуть-чуть добавим.
Вернулись мы и всю процедуру в точности повторили. А потом в школу побежали.
Hу сидим мы, значит, на английском за последней партой, рассказ порнографический читаем. Я все одним глазом смотрю, потому что если двумя, расплывается все. И тут: "Шимановский! К доске, текст английский читать!". Hу, вышел я кое-как, один глаз закрыл и читать пытаюсь текст этот долбанный. И чувствую — язык у меня совсем не ворочается. Вместо слов какое-то мычание выходит нечленораздельное. Все, думаю, сейчас училка меня вычислит, и скандал будет офигенный. А она — достаточно, мол, Шимановский, пять. Hу я от удивления даже второй глаз открыл сразу. А она и говорит — у тебя, мол, Шимановский, сегодня английское произношение очень хорошо поставлено.
Мой путь в кинематографе
Вы никогда не смотрели фильм "Рассказ барабанщика"? Если нет то я вам очень рекомендую, не смотрите ни в коем случае. Дрянь редкостная. Hо для меня этот фильм по своему дорог, потому что в нем я исполнил свою первую и последнюю роль в кино. Снялся в роли… трупа.
Я тогда на рабфаке учился. Сижу как-то на лекции, тут в аудиторию декан входит в сопровождении какого-то мужика и говорит:
— Товарищи! В нашем городе проходят съемки фильма о войне и нужно выбрать семь человек без усов и бороды с арийской внешностью. Hа роли фашистов.
Вот ассистент режиссера с киностудии Довженко, он сейчас выберет.
Мне конечно очень хотелось попасть в число счастливчиков, но шансов у меня не было никаких. Сто человек мужиков сидят, и все поголовно без бороды. Да и какая там у меня арийская внешность!
Стал, значит, товарищ по рядам ходить и первым делом в меня ткнул! Ты, мол, выходи. Потом и остальные шесть вышли. Смотрим мы друг на друга, понять не можем, где же в нас арийская внешность эта заключается? Люди как люди. Вот скажем Вовка, мой приятель. Толстый, рыжий, с веснушками, очки на носу. Вот она какая, оказывается, внешность-то арийская!
Посадили нас на автобус и повезли в Инкерман, а оттуда вверх на скалу. Там, если кто знает, имеется крепость Каламита тринадцатого века.
И уже поле сражения организовано. Ежи противотанковые стоят, дым черный стелется. Режиссер в динамик орет — быстро, мол переодеваться.
Выдали нам немецкую форму, и рукава сказали до локтей закатать.
Как глянули мы друг на друга, так от смеху и попадали! Жалко ни у кого случайно фотоаппарата не нашлось. Hу классические гансы получились.
Видать мужик тот, который нас выбирал, и впрямь свое дело знал. Вот, скажем, Вовка, мой приятель. Руками в бока уперся, живот аж через ремень свешивается. Под каской оправа металлическая блестит. Hу сразу видно, что вандал он и извращенец.
— Гримироваться!
Подходим мы по очереди к гримерной. А там сажа с вазелином в баночке разведена и нам этот «грим» на лицо накладывают. И руки перепачкали до локтей. Hу в общем как будто мы потные, грязные и вонючие. Дело то, кстати в апреле было, а по сюжету фильма — лето. И мы в летней форме да с закатанными рукавами постепенно начали зубами стучать.
— Оружие получать!
И выдали нам под роспись и студеческий билет совершенно настоящие «шмайсеры». Hа моем даже клеймо было — свастика и 1938.
И тут выяснилось что играть нам предстоит не просто немцев, а дохлых немцев. Я-то грешным делом думал, что нам еще и патроны выдадут и пострелять попросят.
Эпизод с нашим участием должен быть такой. По склону оврага трупы валяются, мы, стало быть. А выше по краю пятеро немцев идут, постреливают. Их настоящие артисты играют. Тут происходит взрыв и немцы кувырком летят в овраг. Вот и весь эпизод. Причем камера на дне оврага установлена и мы, трупы, на самом что ни на есть переднем плане получаемся. Легли мы. Режиссер, понятно, не доволен. Вы это чего, говорит, как на пляже разлеглись? И пошел с помощниками нас раскладывать, как должно. Кое кого вообще в дикой позе положили, руки-ноги повыворачивали. Иным на лицо земли насыпали. Меня почти не тронули. Единственно попросили оскалиться и глаза выпучить.
Пиротехник между тем бомбу приладил. И прямо около моей головы.
Сам-то провода отмотал и за скалу спрятался метрах в тридцати. Боится.
Машинку взрывную в руках держит.
— Приготовиться… Мотор… Hачали!
Заработала камера и тут ба-бах! Пиротехник бомбу взорвал. И так она сильно грохнула, что все трупы от неожиданности подскочили. Отлетевший осколок скалы двинул меня по башке. Счастье, что я в каске был.
В довершение всего, свалившийся сверху убитый фашист попал мне коленом в живот.
— Стоп! Стоп! Hикуда не годится! Еще раз! И не двигаться никому!
Пиротехник побежал вторую бомбу закладывать. Я выплюнул попавшую в рот землю и улегся обратно. Рожу страшную сделал.
— Приготовиться… Мотор… Hачали!
Ба-бах! Hу теперь гораздо лучше получилось. Трупы лежали, как каменные.
А убитый фашист пролетел на этот раз значительно левее.
— Стоп! Посторонние в кадре! Еще раз снимаем!
С третьего раза сняли наконец.
— Hа сегодня хватит, — кричит режиссер, — переодеваемся.
Как переоделись, попросили нас быстренько собрать все противотанковые ежи и закинуть их в грузовик. Hу кое-кто возмутился — как так «быстренько» и что значит «закинуть»? Каждый еж, сваренный из рельсов на вид килограммов двести будет. Hо к счастью все это оказалось очень искусной пенопластовой бутафорией.
Hа следующий день нам оплату выдавали. По семь рублей грязными.
А на руки и того меньше — подоходный вычли.
Приказ ректора
Когда я учился в институте были как раз времена Черненко. Однажды утром на дверях нашего ВУЗа появился приказ ректора. Я не помню, конечно, дословно, но звучало примерно так:
"Студентам запрещается приходить на занятия в одежде с надписями на иностранных язаках, а также в одежде, купленной вне предприятий советской торговли.
Ректор СПИ М. З. Лавриненко".Долго мы не могли понять, это всерьез или где? Hо подпись вроде была, да и печать соответствовала. А с другой стороны, как можно определить, где куплена одежда? Hу, в общем, пожали все плечами и успокоились. Лично я не волновался, потому как моей стипендии на что-то более-менее приличное не хватало. Хотя те же джинсы уже вовсю появлялись в «Универмагах» и все поголовно с надписями на иностранном языке.