Альберт Иванов - Пираты Неизвестного моря
Обзор книги Альберт Иванов - Пираты Неизвестного моря
Юрий Воищев, Альберт Иванов
Пираты Неизвестного моря
От Авторов
Раздался выстрел – поднялась пыль. Дикие индейцы умчались в неизвестном направлении.
Авторы по-пластунски поползли к своему дому, надеясь на спасение, и вдруг услышали позади себя пулеметную очередь – трах-трах-тах – и песню: «Эх, тачанка-ростовчанка».
Показался всадник. Это был наш сосед Петька Помидоров, известный всей улице как неисправимый выдумщик: то он был капитаном дальнего плавания, то вождем племени краснокожих, то космонавтом, то пиратом. Одним словом, голова у него работала.
Петька Помидоров скакал сегодня на воображаемой лошади и палил во все стороны из «дальнобойного» пугача. Спасения не было.
– Стой! – сказал Петька. – Замри на месте, не двигайся, руки в гору!
Не очень-то удобно лежать на животе и задирать вверх руки.
– Пощади нас, бледнолицый, – испугались авторы. – Мы тебе еще пригодимся.
– Я сегодня не бледнолицый, а командир кавалерийского отряда, – сообщил Петька. – Ну, так как же?
– Что именно? – деланно удивились авторы.
У нас с Петькой были особые счеты: мы обещали ему написать веселую книгу о мальчишках и девчонках, и теперь он нам проходу не давал.
Петька соскочил с воображаемого скакуна.
– Тпру! – заорал он страшным голосом. – Стой на месте, не дергайся.
Мы попытались подняться, но он всадил в нас заряд из своего пугача, и мы свалились.
Авторы стали плакать и нудно звать соседей на помощь. Никто не появлялся. Все уже давным-давно были учеными-переучеными и не вмешивались в наши дела.
– Гуляете, значит? – спросил Петька. – А писать кто будет?
Он стоял возле авторов, поигрывая пугачом.
– Отпусти нас, Петя, – рыдали авторы. – Мы все сделаем.
– Ладно, отпущу. Но только с одним условием: идите и пишите книгу, которую вы мне обещали. Но только с приключениями. И вообще, чтобы там были живые ребята, а не какие-то маменькины сынки.
Авторы вскочили на ноги и шмыгнули в свой подъезд.
Сзади раздалась пулеметная очередь – трах-трах-тах – и песня: «Эх, тачанка-ростовчанка».
Дикие индейцы мчались в диких пампасах. Они были в безопасности. А мы – нет. И нам пришлось написать эту книгу.
Часть 1.
Остров сокровищ
Бьется по ветру веселый Роджер, Люди Флинта песенку поют…
П. КоганГлава 1.
Пираты и Грунькин
Пираты появились очень и очень давно. Вряд ли кто с этим не согласится. Даже в Большой советской энциклопедии (БСЭ) пиратам отвели четверть страницы на хорошей бумаге.
И все же в 37-й неполной средней школе нашлись маловеры.
Например, пятикласник Грунькин, мальчик в модных очках, заявил Петьке Помидорову, который уже в третий раз перечитывал «Остров сокровищ»:
– Ха-ха-ха! Хи-хи! Я смеюсь над тобой! Пиратов никогда не было. Это все выдумки досужих фантастов и детских писателей. Как то: Стивенсоуз, Эдгар Поуэ, Вилкин Коля. И вообще, надо читать классические книги, как то: «Отец с горы О» или «Бахчисарайский балет».
Грунькин был страшно начитанный. В спорах о пиратах он зашел – ой, как далеко! Заглядывая в роскошную записную книжку (кстати сказать, она была совершенно чистая), Грунькин повторял всегда одно и то же, но зато научно обоснованно:
– Если пираты и были, – тут он снимал очки, дул на стекла, долго протирал их, доставал записную книжку и делал вид, что читает какую-то запись, – а может, их и не было, то теперь их наверняка нет, потому что сейчас даже самые необитаемо-необитаемые острова – обитаемы! Взять, к примеру, Новую Гренландию (оказывается, есть и такая страна!), уж на что пустая земля, и то там недавно почту отгрохали. Для антиподов. Не верите? Почитайте в «Неделе».
И разъяснял:
– Это журнал такой. Без переплета.
* * *
Третьеклассник Петька Помидоров перешел в четвертый. По его словам, это событие торжественно отметили не только он сам и его родители, но также и школа, и общественность той улицы, на которой он, Петька, проживает.
Вертя рыжей головой, похожей на подсолнух, Петька упоенно хвастался:
– Знаете, какой я! Вот захотел – и перешел в четвертый. А если бы не захотел, то остался бы в третьем. Какой отсюда вывод? Стоит захотеть – и все сделаешь. Но для этого надо, как говорят мои родители, поднатужиться.
Петька был отчаянный спорщик. Он спорил по любому поводу. Даже тогда, когда наверняка знал, что проиграет. И ему страшно захотелось доказать всем, и главное Грунькину, что пираты были, есть и действуют. А как доказать – он пока не знал.
Надо сказать, что Петька вообще не терпел, когда ему говорили, что чего-то не было, нет и не будет. Он буквально измучил родителей, соседей и даже дворника каверзными вопросами. Петьку даже учителя боялись.
Однажды он спросил у папы:
– А вымершие доисторические животные все вымерли?
– Все, – грустно сказал папа.
– Не может быть! Ну, хотя бы самые-пресамые маленькие…
– И даже маленькие, – уныло ответил папа и тщательно протер очки. – И вообще, прошу тебя, не приставай ко мне с нецелесообразными вопросами. Спрашивай у мамы. Она все знает.
В такие трудные минуты Петьке всегда хотелось заплакать, но он мужественно пересилил себя и твердо сказал:
– Это ты просто не совсем точно осведомлен.
Он побежал к маме и задал ей вопрос полегче, потому что на трудные она не любила отвечать и смеялась.
– А верблюды вымерли, или они только в кино остались?
Мама шутила:
– Двугорбых – сколько хочешь! А вот одногорбые – редкость. И называются они – драмадеры.
– Хы-гы! – обрадовался Петыка. – Драмадёр! Красиво! – И закричал папе: – А ты говоришь – вымерли!
Красивое словечко «драмадёр» плотно прилепилась к старшему брату – Леньке, который всего-навсего перешел в пятый класс, но уже шесть лет занимался в драматическом коллективе при клубе пожарников. Ленька постепенно привык к прозвищу и отзывался на него с удовольствием. Но в первый раз, когда его, так сказать, окрестили, он устроил настоящий театральный скандал и накалил страсти.
Он мягко подошел к папе, заложил руки за спину, привстал на цыпочки и не вполне поставленным голосом мрачно задекламировал:
Отец мой, Михаил Петрович!
Ваш младший сын
Назвал меня верблюдом,
То есть
Драмадером.
А неприличными словами
Ругаться
Кто ему позволил,
Я вас прошу покорно?
Я старший брат,
А он кто? —
Младший!!!
У папы начали медленно сползать очки.
– Мать, иди сюда, – торжественно позвал он. – Иди послушай! Шекспир, Шиллер, Гюго, Гете! Бис! Браво! Просим, просим! Еще разок!
Но повторить так гладко свою речь Леныка не смог.
– Ты могла и раньше прийти, – строго сказал он маме. – Это же экспромт!
– Что, что? – подал голос притихший было Петька. – И никакой ты не икспромт! А драмадер! Я еще лучше могу стих рассказать. Слушайте басню Крылова.
Он влез на стул и заорал во все горло:
Он еще не вымер,
Не вымер,
Тот верблюд –
Драмадер,
Драмадер!
Родители здорово прореагировали. Они разняли сцепившихся братьев и лишили их компота.
– Если вы еще раз друг друга хоть пальцем тронете, – заявил папа, – то я не возьму вас в зоопарк, который иногда приезжает в наш город.
– А плечом можно? – поинтересовался Петька.
Ленька «психовал» целый вечер. Окрестив руки на груди, он мрачно ходил вокруг да около Петьки и пытался сверкнуть глазами. Но что-то не очень получалось.
Ленька вышел в коридор и попытался сверкать глазами перед зеркалом.
И опять ничего не вышло. Глаза были как глаза – голубые и веселые. И молнии из них не сыпались.
– Освещение не то, – решил Ленька. – Вот на сцене бы!…
Он вернулся в комнату. Петька лежал на кровати, как всегда в ботинках, и читал растрепанную книгу.
Ленька еще раз подергал глазами, посопел, побегал по комнате и спросил у Петьки:
– А Кэ Толстой?
Петька не ответил и перевернул страницу.
Книга была, несомненно, очень интересная. Иначе зачем бы ее так истрепали?!
Петька снова перевернул страницу. Ленька увидел великолепную картинку: два человека бодро уродовали друг друга шпагами. (А может, и рапирами, или эспадронами. Это уже тонкости.)
– Кто кого? – опросил Ленька.
– Конечно, он!
– Ну-у!
Ленька хотел поподробней расспросить, кто это – «он» и что это за книга, но тут в комнату прошлепала мама и выключила свет.
Глава 2.
Пятнадцать человек – на сундук мертвеца!
Петька выждал, когда Ленька заснул, и сразу же начал тихо басить в свою собственную тетрадь по пению, свернутую рупором:
Пятнадцать человек —
На сундук мертвеца!
Ио-хо-хо!
И бутылка рому!
Ленька снова проснулся и с трепетом стал прислушиваться. Незнакомый бас с наслаждением выводил: «Ио-хо-хо!»
